Крячко в противоположной части города исследовал то место, откуда курьер забирал статуэтку: промышленная зона, вокруг кирпичные стены, старые заброшенные дома, на одном из которых он и увидел табличку с нужным адресом. Полная разруха без признаков жизни явно давала понять, что человек специально назначил здесь встречу, чтобы потом ни у кого не было возможности его найти. Никаких зацепок, никаких следов, да разве их можно было обнаружить в старом доме с травой по пояс вместо пола?..

Под вечер компания сыщиков наконец отправилась на прогулку. Это был последний вечер в Питере перед отбытием в Москву.

– Что, Лева, негусто у нас в итоге, да?

– Не густо, но и не пусто. Есть основной вещдок, который отправится на экспертизу. Есть понимание, что Санкт-Петербург – неслучайный город, который выбран для сбыта статуэтки. Кстати, тут нужно сказать большое спасибо отцу Анны. Если бы не он, то вряд ли нам удалось бы обнаружить орудие убийства. Наши люди сработали бы значительно позже, и этот хитрец-старик явно не собирался продавать «Юдифь» с витрины. Ушла бы статуэтка в какую-нибудь частную коллекцию, и все, ищи-свищи. Пока не могу найти связь между Липатовым, Жанной и Питером. За Арсением велась слежка. С пареньком разбираются сейчас здесь, в Питере, а Липатов находится за сотни километров отсюда. Видимо, еще кто-то замешан в эту историю…

Троица вернулась в Москву. Несмотря на то что вопросов по делу было гораздо больше, чем ответов на них, Лев Иванович все же был доволен командировкой. Поле для деятельности было гораздо шире, чем прежде, и уже можно было строить серьезные версии. Этот этап расследования для Гурова был наиболее интересным. Он смотрел на следствие не так, как остальные, – объемнее, трехмерно. Работа была для него в удовольствие, а потому и посвящал он ей большую часть своей жизни. Семейное положение никак этому не мешало: понимающая жена оказалась для Гурова настоящей наградой в жизни. Мария тоже жила работой и успевала быть примерной супругой, а помимо всего прочего и помощницей. Однако, как это бывает, не всегда все получается:

– Лева, кажется, все пропало! – взволнованно дыша в трубку, проговорила Мария.

– Что пропало, Маша, ты чего так волнуешься, что случилось?

– Все пропало, дура я, дура. Расслабилась, и понеслось…

– Да говори уже! Не причитай.

– Я была в своем фургончике, повторяла роль, как вдруг пришел Вадим. Сначала мы говорили о работе, об отношениях с коллегами. Я не очень-то была рада тому, что он так долго находится рядом, ведь все видели, что он ко мне зашел. Начала нервничать, грубо попросила его уйти. А он, представляешь, вел себя так нахально, как никогда раньше, специально старался остаться дольше, чтобы показать всем, что у нас с ним есть связь. Приставал ко мне. Я возьми и ляпни: «Я тебе не Дашка, Машка или Жанка, со мной так не пройдет».

– Маша, как же так?! – сокрушаясь, воскликнул Гуров.

– Вот так, Лев! Язык мой – враг мой.

– А он что? Как отреагировал?

– Он остолбенел. Я тоже растерялась, но постаралась не подать виду. Минуту молчал, а потом спросил, откуда я знаю про Жанну. Пришлось соврать, что навела справки о нем, чтобы знать, с кем работаю и близко общаюсь. Якобы нашла общих знакомых, имен которых раскрыть не могу, они и рассказали о девушке по имени Жанна и о том, что у него с ней были отношения.

– Что же Липатов? Не отрицал?

– Нет, отрицать не стал, но и рассказывать ничего не торопился. Сделался хмурым, угрюмым и вышел прочь из моей «кибитки».

– М-да, ну и дела… Но ведь ничего страшного не произошло. Ты отлично выкрутилась, и пусть это был весьма серьезный прокол с твоей стороны, но закончилось все хорошо. Не волнуйся и продолжай следить за ситуацией. А мне придется вызвать Липатова на допрос, пришло его время. Благодаря твоей досадной оплошности я теперь точно знаю, что это именно тот Вадим, который знаком с Жанной.

– Спасибо, Лев, что подбодрил меня, я так боялась, что все испортила. Как ты съездил, как Питер?

– Как и прежде: переполнен снующими везде и всюду туристами, поражает своей серостью и неприветливостью окраин, а именно там, на задворках, мне и пришлось провести большую часть поездки. Так что в этот раз Эрмитаж остался без моего визита, к сожалению.

– А что, удалось ли что-то выяснить?

– Удалось достать орудие преступления, которое мне, кстати, нужно сейчас же отправить на экспертизу.

Гуров попрощался с женой и отправился прямиком к эксперту-криминалисту, чтобы не тянуть с передачей статуэтки из рук в руки. Тем более, зная стоимость этого предмета, полковник не хотел рисковать его целостностью. А еще он просто сгорал от любопытства – остались следы крови на вещдоке или нет.

– Сергеевич, скажи мне, реально будет получить образец с такого предмета? – спросил Гуров, доставая из пакета статуэтку «Юдифь». – Видимых следов крови нет. Она чистая, потерли ее хорошо, но предположительно именно этой вещицей нанесли смертельный удар по голове одной старушке.

– Лев, что тебе сказать на это?.. – открыл пакет эксперт и начал внимательно рассматривать предмет. – У нас тут разное приносят. Жулики и мыльной водой отстирывают вещи, и спиртом, и даже бензином, но это не помогает. Все равно пятна крови удаляются только лишь механически, а ведь до конца кровь не растворяется. Иногда просто меняется цвет, или микрочастицы остаются в глубоких слоях между ворсинками одежды или в трещинках, как, например, может быть в случае с твоей статуэткой. Я допускаю, что могут быть там следы крови, но если не так – не обессудьте. Оставляй, внимательно рассмотрю статуэтку, а заключение будет завтра утром.

– Спасибо!

– Только оформи бумажки, направь как следует, мне для отчетности нужно. Замучила эта бюрократия. Нет свободы в работе, на каждый чих нужна отписка.

– Ты мне это не рассказывай, Сергеевич, я и сам в куче документов прозябаю, а мог бы горы свернуть.

– А что Орлов, про повышение твое ничего не говорит?

– Нет, я не в этом смысле, мне награды и почести в виде чинов и званий не нужны. Я про полет души в работе, про азарт. Слишком много сил и энергии уходит на фиксацию оперативно-разыскных мероприятий. Молодые приходят, вижу, глаз горит, хотят работать, а потом сталкиваются с документооборотом, и все желание улетучивается. Такие хорошие кадры теряем. Я уже знаю, как тестировать нового сотрудника: сначала загрузить его оформлением протоколов, а только потом давать задания на логику. На первой стадии все и покидают наше чудесное заведение. Остаются самые стойкие, но таких мало. Вот и работает старая гвардия на прежних местах, не выпрашивая новых должностей.

– Крячко тоже на месте?

– А как же! Мы с ним как одно целое. На самом деле он и друг хороший, и коллега. За столько лет узнали друг друга от и до. Молчим, когда чувствуем, что закипаем, подбадриваем друг друга, когда что-то не клеится. Я дорожу его дружбой. В наше время, Сергеевич, все обесценивается, живем, как бабочки-однодневки, потребляя и потребляя. Знакомства и те виртуальными стали. А дружба временем проверяется, не зря же поговорку про пуд соли придумали.

– Да, это так. Я недавно дружка своего закадычного похоронил, так теперь и поболтать не с кем. Сорок лет мы с ним вместе на рыбалку мотались. Все подмосковные озера исследовали, а сейчас на удочку и смотреть не могу, воспоминания тоску нагоняют.

– Я не рыбак, но тебя понимаю, Сергеевич… Ладно, заболтался я с тобой, нужно бежать.

– Ну, давай, не забывай старика. А по поводу статуэтки не беспокойся: сделаю все в лучшем виде и ко времени.

«Следующим шагом будет разговор с Липатовым, но как его вытащить из захолустья, где он сейчас обитает? – обдумывал Гуров. – Нужно ведь как-то объяснить свой интерес, при этом не спугнуть его. Да, задачка не из простых, но, кроме тебя, Лев, никто этим заниматься не будет. Думай!»

Пока Лев Иванович рассуждал и спорил сам с собою, он не заметил, как оказался в кабинете и даже не удосужился поздороваться со всеми присутствующими, настолько был погружен в решение следующей задачи. Аня и Стас не беспокоили полковника, потому что даже непроницательному человеку было бы ясно, что в голове у сыщика зарождается новая идея.