— Водитель автомобиля «Вольво» пятьсот пять, предлагаю вам выйти из машины с поднятыми руками! — вновь на всю округу разносился голос из мегафона. — Вы находитесь под прицелом. Сопротивление бесполезно. Предлагаю вам добровольно сдаться полиции!

Похоже, добровольно сдаваться полиции водителю «Вольво» очень не хотелось. Он больше не пытался уехать, но и не выходил из машины.

Тогда в направлении ее выдвинулись снайперы. Держа Андросова под прицелом, они постепенно подходили все ближе, и уже через считаные секунды «главный бриллиант в короне» лежал на глянцевитом черном капоте лицом вниз с заломленными руками. Наручники у полицейских тоже оказались в наличии.

— Что, Гуров, рад? — скаля зубы в усмешке, сказал Андросов подошедшему к машине полковнику. — Поймал преступника? Теперь орден получишь?

— Да куда уж мне. Ордена все ты расхватал с дружками своими. Работник передовой.

— А тебе завидно?

— Еще бы! Мне до такого ни в жизнь не додуматься. Я, дурак старый, своего и за дело-то заложить не всегда готов, а тут без всякого дела толпами народ на нары отправляют. Да ладно бы на нары, а то ведь, как выяснилось, по твоей «протекции» и на тот свет попасть недолго. Хорошо еще, что я острого не люблю. А то страшно подумать, чем оно все могло закончиться.

— И все-то ты знаешь, Гуров, — недобро прищурившись, произнес Андросов. — Везде пролез, везде пронюхать успел.

— Почти везде. Одну только маленькую деталь уточнить не смог. Кто же все-таки унес ее из квартиры, банку эту с недоеденной аджикой? У кого ни спрашивал, никто не признался. Может, ты подскажешь?

Андросов криво ухмыльнулся и некоторое время стоял молча, изучающе рассматривая Гурова, как бы решая, стоит ли вообще с ним разговаривать на серьезные темы.

— Вовик унес, — наконец проговорил он. — Вова Шмелев. Шоферит он у фсиновцев. У нас с ним давняя дружба, с прежних времен еще. Вот и попросил его по старой памяти. Узнал, что он их повезет аппаратуру снимать в той квартире, и попросил.

— И как же ты объяснил ему такую оригинальную просьбу?

— Как объяснил? Не поверишь, Гуров. На тебя сослался.

— Как это? — искренне удивился тот.

— А вот так. Имеется, говорю, Вова, у моего хорошего приятеля, полковника Гурова, подозрение, что непростая это смерть. Подозревает он, что какой-то отравы нашему уважаемому бывшему сотруднику подсыпали. Только подозрение это ни на чем реальном не основано пока, а в лужу кому же охота садиться. Вот, дескать, и попросил он меня помочь. А я, соответственно, — тебя. Сделай, мол, одолжение, не затруднись подняться в квартирку и, пока эти архаровцы твои аппаратуру снимать будут, стяни оттуда баночку потихоньку.

— Какую именно баночку, уточнил?

— Само собой. В точности описал. Сказал, что ты содержимое ее проверишь и, если ничего там интересного не окажется, просто выбросишь. Ну а если уж окажется, тогда официальный обыск назначишь и торжественно главную улику обнаружишь. А Вове за бескорыстную помощь в трудном деле будешь очень благодарен.

— Да ты уж не взятку ли ему пообещал? От моего имени? — усмехнулся Гуров.

— Зачем же так грубо? Ничего незаконного, все легально. Пообещал дословно передать ему твое большое «спасибо». Ничего более.

— Только, кажется, не пришлось.

— Кажется, нет. Не обнаружил ты ничего в этой банке. Вот такая вот ерунда.

— Да, досадно. Жаль, что в банке я ничего не обнаружил. Но, как видишь, на итоговый результат это не очень повлияло. Сумел обойтись и без нее.

— Поздравляю! — презрительно сплюнул Андросов.

Тем временем полицейские автомобили разъехались, освободив проезжую часть, и пробки, образовавшиеся на обоих направлениях движения, постепенно начали рассасываться.

Водители, медленно объезжавшие стоявший посреди дороги шикарный «Вольво», с интересом взглядывали на двух беседовавших возле машины мужчин, один из которых был в наручниках.

— Я совсем забыл спросить, а ты куда спешил-то так? К родственнику, что ли, на поминки?

— Ага. К родственнику.

— Где он у тебя, в Израиле, что ли, живет? Или с кем там еще у нас договора о выдаче нет?

— Обижаешь. Почему сразу в Израиле? Я — русский в пятнадцатом поколении. Мои предки от Рюриков род ведут.

— По куртизанской линии? — усмехнулся Лев.

— У некоторых и такой нет, — вновь презрительно скривил лицо Андросов.

— Да где уж. И в каких же странах у нас теперь Рюрики родственников поминают? Поделись секретом.

— В какой стране, говоришь? Да приблизительно где-то в Швеции.

— Вон оно как. Круто замешено. А вот и карета, кстати, за тобой едет, за Рюриком, — проговорил Гуров, увидев приближавшуюся полицейскую «Газель». — В Швецию не обещаю, а в изолятор с ветерком доставим. Там у нас теперь, как на шапке Мономаха, все самоцветы собраны. Только главного бриллианта не хватает.

Когда рядом затормозила подъехавшая «Газель», полковник с рук на руки сдал свой «бриллиант» оперативникам и со спокойной душой поехал следом за спецмашиной в Управление.

Яркое летнее солнце, стоявшее в зените, заливало светом пространство, и на душе у Гурова было так же светло и радостно оттого, что удалось довести до конца это сложное дело и вложить последний камень в оправу драгоценного «ожерелья» фигурантов.

© Макеев А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Уверенным шагом пройдя через приемную начальника главка угрозыска генерал-лейтенанта Петра Орлова, мимо вечно прихорашивающейся секретарши Верочки, старший оперуполномоченный полковник Лев Гуров без особых церемоний вошел в кабинет и сдержанно поздоровался с его хозяином. Сидевший за своим рабочим столом Орлов дружески приподнял руку и, кивнув, обронил с каким-то непонятным вздохом:

– Привет, Лева, приве-ет…

Тут же уловив во взгляде, словах и даже позе генерала нечто далекое от оптимизма и даже упаднически-пессимистичное, Гуров не мог не отреагировать участливым вопросом:

– Что-то случилось?

Петр на это неопределенно пожал плечами. Но в конце концов, перемежая свое повествование досадливыми «гм-гм» и сокрушенными вздохами, он решился-таки поведать о только что свалившемся на него более чем неприятном известии. Суть проблемы заключалась в том, что его пусть и дальний, но, как ни верти, родственник по каким-то совершенно непонятным причинам вдруг оказался особо опасным уголовником. Точнее, маньяком, совершавшим в своих краях нападения на женщин и зверски убивавшим их после садистского насилия. Такая новость для Петра стала громом среди ясного неба. Да и кто бы воспринял подобное как подарок судьбы?!

Как явствовало из рассказа Орлова, в небольшом райцентре Горбылеве, что на речке Крякве, впадающей в вольный Дон, проживает его двоюродная сестра Елена Кубышная. Без мужа она осталась давно – он умер после того, как попал в серьезное ДТП с участием большегруза, вылетевшего ему на трассе прямо «в лоб». Для семьи с тремя малолетними детьми это стало тяжким ударом. Но Елена оказалась женщиной сильной и стойкой. Она сумела поставить на ноги двоих дочерей и сына. Девчонки давно уже замужем, у обеих уже дети. А вот сын – его зовут Андреем, в семье он самый младший – все еще не женат и проживает с матерью. Парень окончил педагогический колледж и, отслужив срочную на Севере, вернулся в свою же школу в качестве физрука.

– …С Еленой я контачу редко. Чаще она мне звонит. Ну, там, на Новый год или к Дню Победы… – наморщив лоб, повествовал Петр. – Видимся еще реже. Она, помнится, года три назад приезжала в Москву и останавливалась у нас. Приглашала к себе. А мне-то – сам знаешь! – по гостям когда ездить? Андрея я видел всего один раз, еще совсем маленьким. Они с Геннадием, его отцом, лет двадцать назад были у нас проездом. Помню, такой хороший мальчонка был! Бойкий и шустрый, к тому же такой умница – о-о-о! Вот я и думаю: неужели он и в самом деле стал насильником и убийцей?! Господи! Если это подтвердится, то сразу же подам в отставку!