– И как это на нее подействовало? – поинтересовался Гуров.

– Сильно подействовало, – ответил повар. – С такой злобой на меня посмотрела… Стала расспрашивать: сколько раз видел да что именно. Я ей говорю: «Неважно сколько, важно, что был факт. Кривулину и одного раза хватит». Ну, тут она угомонилась и пообещала на следующий день выдать деньги.

– И выдала?

– А куда бы она делась? Я ей объяснил, что у меня с деньгами крайняк. А тут еще это убийство… Кривулин бы точно ее заподозрил, что это она убила. Или организовала, а убивал ее друг Боря.

– Хотя на самом деле убил ты, – заметил Синичкин.

– Опять вы за свое! – взвился Петриченко. – Я же вам объясняю: не надо мне было убивать. Мне деньги уже были обещаны. И без всякого криминала. Это же не преступление: рассказать хозяину, что любовница за ним шпионит.

– А как ты Татьяне объяснил, что тебе так срочно деньги понадобились? – поинтересовался Гуров. – И про притон у Чанбы рассказал, и про рулетку?

– Нет, зачем? Просто сказал, что деньги срочно нужны.

Синичкин и Гуров переглянулись. Полученная от повара информация требовала осмысления и проверки. Она представляла отношения обитателей виллы «Аркадия» в совершенно новом свете.

– Ну что, думаю, на этом первый допрос, наверное, можно закончить, – сказал Гуров. – Ты как считаешь, капитан?

– Да, пока на этом закончим, – согласился Синичкин. – Пусть Петриченко посидит, подумает. Может, еще что интересное вспомнит.

Он вызвал конвой, и повара увели. Гуров взглянул на часы: было пять часов утра. Он потянулся, встал, и они с Синичкиным вышли на крыльцо участка.

– Ну что, капитан, поеду я, наверное, к себе, посплю чуток, – сказал Лев. – Смотри: дождь кончился и небо расчищается. Завтра будет хорошая погода, точнее, уже сегодня. Давай так договоримся: встретимся в десять часов в «Аркадии», хорошенько допросим охранника, а заодно и Татьяну. Проведем обыск в комнате повара, а также в кухне, кладовке и во всех помещениях, куда он имел доступ. Или ты предпочитаешь здесь остаться, еще раз допросить Петриченко, а потом Чанбу?

– Да, я, пожалуй, займусь управляющим и его клиентами, – ответил капитан. – У меня это казино в печенках сидит. Раскрою это дело – начальство будет очень довольно. А вы уж занимайтесь «Аркадией». Если хотите, я вам пришлю лейтенанта и пару понятых для проведения обыска. Найдете вещдоки, соберете дополнительные показания, мы еще раз прижмем Петриченко – и признается как миленький. А даже если не признается – невелика беда. С той базой данных, что у нас есть, можно смело идти в суд. Там Петриченко наверняка признают виновным.

– Ты так думаешь? А я, знаешь, начал сомневаться в его виновности, – заметил Гуров.

– Это почему же?

– Видишь ли, в его словах есть логика. Если он действительно в тот вечер шантажировал Осипову – а это легко проверить, – и получил твердое обещание насчет денег, то какой смысл ему после этого идти и убивать?

– Ну, два миллиона – это совсем не то что шестьдесят тысяч…

– А откуда он знал, что там лежат два миллиона? Он этого знать не мог. И потом – по времени не вяжется. Если он после просмотра боксерского матча отправился к Осиповой, поговорил с ней, то уже шел двенадцатый час. Тишкин в это время давно сидел в кабинете, значит, Петриченко никак не мог находиться у него за спиной, в шкафу. Он мог только войти в дверь. А тогда картина произошедшего была бы иной. Тишкин вряд ли допустил бы, чтобы убийца зашел ему за спину и накинул удавку на шею.

– Петриченко мог войти, убить секретаря, а потом переместить тело так, как мы его нашли, – возразил капитан.

– Нет, не мог, – покачал головой Гуров. – У него бы сил не хватило. Помнишь, я соглашался его включить в число подозреваемых только условно? Наш повар отличается хлипким сложением. Задушить человека, напав на него сзади, он, пожалуй, может. А вот напасть на него в открытую, спереди, и задушить без явных следов борьбы – нет, не может. А следов борьбы не было, секретарь умер быстро.

– Кто же тогда убийца? – в недоумении спросил капитан.

– Не знаю. Я знаю одно: дело об убийствах в «Аркадии» еще не раскрыто. Но сегодня я надеюсь его все же раскрыть.

– Вот и отлично, – кивнул Синичкин. – А я надеюсь еще и на то, что больше никаких убийств не будет. Их там, на вилле, и так мало осталось. Из семи человек, которые там жили, двое убиты, один – Петриченко – у нас под замком сидит. Так что на вилле остаются всего четверо. Вряд ли убийца, кто бы он ни был, решится на еще одно покушение. Его слишком легко вычислить…

– Там осталось даже не четверо, а трое, – поправил его Гуров. – Ты забыл, что Кривулин собирался ночевать в отеле. Может, он и свою любовь с собой взял – это было бы логично. Так что там остаются только Глушаков с Жилкиным. Разве что они друг дружку порешат…

– Ну, это вряд ли, – заметил Синичкин.

– Ладно, вызови мне такси, и я поеду, – сказал Гуров.

– Зачем такси, дорогой? – ответил Синичкин, копируя кавказский акцент. – Сейчас дежурный машина тебе дам, хорошо поедешь!

– Ладно, давай свою «дежурный машина», – согласился Лев.

Капитан ушел искать водителя дежурной машины, а Гуров остался стоять, вдыхая бодрящий утренний воздух. Прошло пять минут, потом еще пять… Синичкин почему-то задерживался. «Наверное, какие-то проблемы у них с машиной, – подумал Лев. – Впрочем, это всегда так. Кто-то другой уже рассчитывал на ней ехать по делу, а капитану неудобно мне отказать». Он уже собрался идти разыскивать капитана, отказываться от предложенной помощи, когда послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Синичкин выбежал из участка. Взглянув на его лицо, Гуров сразу понял, что случилось что-то чрезвычайное.

– Только что звонили из «Аркадии»… – задыхаясь, как после длительного бега, произнес капитан. – На «02», по городскому… Сообщили… сказали, что там произошло убийство.

– Убийство?! – воскликнул Гуров. – Но кого?

– Убита Татьяна Осипова, – ответил капитан.

– Кто звонил? – Гуров не на шутку разволновался.

– Он не сказал, – объяснил капитан. – Дежурный несколько раз спрашивал, но звонивший, похоже, его не слышал. Он был в истерике, все время повторял: «Ну, теперь они меня засудят, теперь точно засудят», рыдал…

– На Жилкина это не похоже… – задумчиво произнес Лев. – Скорее всего, это был Глушаков. Ладно, на месте разберемся. Ты едешь?

– Только соберу бригаду, и поедем, – ответил Синичкин. – Сейчас криминалист подойдет, фотограф, Самуил Аронович – и поедем.

– Хорошо, я с вами, – сказал Гуров. – Да, и не забудь еще взять двух понятых – нам потребуется обыск проводить. Да, и еще вот что. По дороге давай заедем ко мне в санаторий. Я сумку свою там заберу.

– А это зачем? – спросил капитан.

– Может так получиться, что следующую ночь мне придется провести на вилле «Аркадия», – ответил Гуров.

Спустя несколько минут от ворот участка отъехали две машины – в одной все не поместились. Гурову довелось ехать с криминалистом и фотографом. Фотограф оказался человеком болтливым и всю дорогу рассуждал о том, как умеют богатые люди испортить себе жизнь.

– Ведь, казалось бы, все есть, – говорил он, – живи в свое удовольствие. Ан нет, не получается. Все делят, делят свое богатство. Разборки, драки, убийства… Почти все тяжелые преступления у нас происходят в таких местах, как эта «Аркадия». А ведь как красиво здесь можно было бы жить…

Гуров всю дорогу молчал. Фотографа он практически не слышал, тот не мог ему помешать – за долгие годы работы Лев научился отвлекаться от всех посторонних раздражителей, сосредотачиваться на основном. Но сейчас он и об основном, о только что полученном сообщении старался не думать: не хотелось строить пустых гипотез, не имея данных.

Они заехали в санаторий, где Гуров быстро забрал свою сумку, и снова двинулись к вилле.

Наконец впереди показались знакомые ворота. Они открылись, и машина въехала на территорию усадьбы. Гуров вспомнил свой первый приезд в «Аркадию». Казалось, что это было страшно давно, между тем прошло всего два дня. Тогда в парке весело журчал фонтан, в шезлонге беззаботно отдыхала Татьяна, остальные обитатели усадьбы были заняты своими делами. Теперь же вилла производила впечатление нежилой. К приехавшим полицейским никто не подходил, вообще не было видно ни одного человека. Может, и ворота открылись сами, по привычке?