Преступник успел повернуться чуть раньше, чем спецназовец в прыжке сделал классический подкат. Он въехал ногами под щиколотки парня с автоматом, тот мгновенно взбрыкнул ногами, полетел на него сверху и, прежде чем упасть, успел нажать на спусковой крючок, выпустив короткую очередь из автомата. Благо очередь прошла выше головы Вадика, выбивая кирпичную пыль из стен и кроша бетон потолка. В самый последний момент пуля перебила крепление старомодного тяжелого потолочного светильника, и тот, падая, прямиком угодил Вадику в голову.

На звук стрельбы снизу ворвались другие бойцы. Ратманова с разбитым лицом нашли в бухгалтерии, куда его загнал бандит. Других пострадавших не было, не считая самого бандита, которого Крячко и Сашка Малкин, завернув ему руку до самого затылка, чуть ли не на руках втащили в автобус ОМОНа.

— Кто ты такой, урод? — заорал Стас, мгновенно начав процесс экстренного потрошения преступника.

Он схватил парня за ворот рубашки и рывком приподнял над лавкой. На миг над преступником повисло тяжелое, перекошенное от напускного гнева лицо Крячко. Но реакция огорчила сыщиков. Этот смугловатый парень выглядел слишком характерно, особенно теперь, когда его хорошо рассмотрели вблизи. Смуглость была явно не от природного загара и не из солярия. Да и какой солярий, когда и манеры, и одежда этого хлыща — все говорило о низкой культуре, еще более низких доходах и вообще ничтожных духовных потребностях. Такие серые лица бывают у людей, которые употребляют наркотики. Причем на второй стадии зависимости, когда возникает уже чисто физическая зависимость от наркотических препаратов. Этому парню наркотики нужны для того, чтобы привести организм в нормальное состояние.

Вот так это и происходит, когда проблемы, появившиеся в результате наркотической зависимости, начинают служить оправданием для продолжения употребления наркотиков. А это влечет за собой новые проблемы. Замкнутый круг! Сколько молодых парней и девушек сыщики повидали за свою жизнь, таких, кто уже не мог вырваться из этого круга.

Вот и этот парень явно полностью зависит от психоактивных веществ и без них существовать не может. Впереди его ждет только гибель, потому что сам он оттуда никогда не выберется. Практически все наркоманы, дошедшие до этой стадии, умирают от передозировки наркотика. Количество вещества, необходимое для нормального функционирования мозга, становится критическим для организма в целом и приводит к его гибели. К страшной гибели.

— Мне дозу нужно, — прохрипел парень, глядя стеклянными глазами на человека, трясущего его за грудки. — Мне «бабки» нужны дозу купить…

— Кто тебя послал? — зло тряхнул наркомана Крячко.

— Никто не послал… я сам… Там деньги и охрана «лоховская».

— Оставь его, Станислав, — вздохнул Гуров, смотревший на эту сцену со ступеней автобуса. — Он же на пределе, видишь? Черт, а я думал, что тут…

— Да, похоже, ты прав, — отпустил Крячко парня. — Я думал, может, играет, а он действительно конченый человек. Отправим в клинику, пусть там приводят его в порядок. А потом уже пусть следствие и суд решают. Раньше, чем через пару недель, с ним разговаривать все равно бесполезно. Пока немного снимут это состояние, пока помогут преодолеть ломку. Неужели совпадение?

Омоновцы увезли задержанного, а Гуров и Крячко подошли к машине «Скорой помощи», где врач обрабатывала лицо Ратманова. Глеб сидел на кушетке в салоне машины и шипел от боли, когда тампон, смоченный каким–то лекарством, проходил по его ранам.

— Терпите, если не захотели с нами ехать… — ворчала молодая женщина с усталыми глазами. — Вот получите осложнение, или у вас окажется трещина где–нибудь в лицевой кости, спохватитесь, да поздно будет. Долбить придется…

— Запугаете героя, — пошутил Гуров, подходя к машине. — Как он, выживет?

— Выживет, если инфекция в раны не попадет, — серьезно ответила врач. — Лицо — дело серьезное.

— Ладно, будем надеяться, — кивнул Гуров и обратился к Ратманову: — Глеб, ты этого типа раньше видел когда–нибудь?

— Какого? С автоматом который? Откуда… уф–ф–ф-ф!

— Терпи, ты же мужчина, — вставила врач.

— А перед нападением ничего необычного не было? Может, даже вчера, позавчера. Угрозы какие–нибудь, пусть даже незначительные, предупреждения, двусмысленные или прямые?

— Вроде нет, — немного подумав, ответил Глеб. — А вы что, думаете, что он не просто так ко мне пришел? Он какую–то цель преследовал… ну, о чем мы в прошлый раз говорили.

— Была такая мысль, — согласился Гуров, оценив находчивость Ратманова, который вслух не произнес фамилий и не упомянул сути уголовного дела. — Собственно, он типичный и конченый наркоман. Такие часто решаются на безумные проступки. Но все же… я до конца не уверен. Может, вам охрану нанять?

Ну и пошли все к черту! Полина сидела в кафе у окна и смотрела на бокал с вином, который стискивала пальцами. Не раздавить бы, со злой иронией подумала она. Как же все достало! И раньше было тошно, а сейчас и подавно. Отец погиб! С этим полудурком Глебом в историю попала! Теперь еще его папаша, полиция. Господи, как она устала!

Полина подняла бокал и отпила глоток, глядя в окно. Пасмурно, вон, опять дождь моросит… только и остается, что пить. Рука сама на ощупь нашла на столе пачку, вытянула тонкую сигаретку. Пить, курить, снова пить… Вот так люди и до наркотиков скатываются. А не буду! Не на такую напали. Лучше сопьюсь, но «дурь» пробовать не буду! Что дурь? Это все химия… Все в этой жизни химия, говорят, даже любовь — это тоже чистейшей воды химия…

Вдруг перед лицом Полины щелкнула зажигалка. Девушка повернула голову и увидела огонек перед сигаретой, которую она, оказывается, все еще держала в руке не зажженной. Потом увидела глаза. Карие, чуть насмешливые, но такие обволакивающие, притягивающие. Парень приподнял брови и чуть качнул зажигалкой. Полина машинально прикурила, не чувствуя вкуса табака.

Парню было лет тридцать. В меру развитая мускулатура, крепкая шея, выпуклая грудь.

— Вы о чем–то так красиво задумались, — произнес он мягким грудным голосом и улыбнулся обезоруживающей улыбкой, от которой у Полины мурашки пробежали по коже.

— Я просто хандрю, — честно ответила девушка, не в силах отвести глаз от него.

— Да, это заметно, — кивнул он и повернул голову, глядя на улицу. — В такую погоду немудрено захандрить, сырость, тоска…

— А вам–то чего хандрить? — машинально отозвалась Полина.

— А я из солидарности, — тут же парировал парень и снова улыбнулся своей чудесной улыбкой. — Я решил, что немного тепла вам не помешает. Вот, прикурить дал, огонек зажег. Маленький, правда.

Полина не удержалась и тоже улыбнулась. Только улыбка у нее получилась странной — смесь плохого настроения, неловкости и интереса. И тут парень вдруг оживленно потер руки и принялся рассказывать о достоинствах португальских вин. Полина слушала его, не понимая и половины слов и названий. Какой–то регион Порто и Дору в Португалии. Названия производителей, среди которых она запомнила только одно — Варес.

— Ты только попробуй, — уговаривал новый знакомый. — Ты удивишься, обещаю. Это вино имеет неподдельный рубиновый цвет. А вкус! Освежающий, устойчивый, поразительный аромат красных фруктов. Это лучшее вино для десерта. С ним можно подавать фрукты и орехи.

Полина хотела было спросить, а когда это они перешли на «ты», но парень ей нравился и не хотелось портить зарождающееся знакомство. Судя по манерам, по одежде, даже по прическе, он не из работяг. И на классического «мажора» не похож. Хотя прикид у него и не особо дорогой, но одет он со вкусом. И рубашка бледно–голубого цвета ему к лицу, и куртка сидит как влитая.

— Кстати, — смущенно улыбнулся парень и привстал, чуть склонив голову: — Меня зовут Михаил, а тебя?

— Полина, — игриво ответила девушка.

— Тогда немного волшебства, милая Поля, — подмигнул Михаил и щелкнул в воздухе пальцами.