– Что-то мне подсказывает, такого доктора там никогда не было и нет, – в голосе Стаса звучал убийственный сарказм. – Если им сейчас позвонить, то они наверняка этому очень сильно удивятся. С точки зрения здравого смысла, справку, подобную той, о которой рассказали вы, написать мог пациент психушки, но никак не лечащий его врач.

Он поднялся с дивана-кресла и, попрощавшись с управляющей салона, направился к выходу, оставив ту в растерянном недоумении.

Выйдя в холл, Стас встретился взглядом с охранником, который все еще продолжал разминать и растирать свою руку. Ему за себя отчего-то стало неловко.

– Ты, это, извини, амиго, что так все получилось! Надеюсь, у тебя ничего серьезного? – сочувственно поинтересовался он.

– Да, ничего, ничего, сеньор! Обойдется… – кисловато улыбнулся тот. – В нашей работе бывает и хуже. Я хотел бы спросить, где вы так мастерски освоили джиу-джитсу?

– Нет, амиго, это не джиу-джитсу, это русское боевое самбо. А осваивал его во время службы в спецназе.

– О-о! Русский спецназ – это сила! – уважительно произнес тот.

Когда Костя и Станислав, выйдя из салона, зашагали по тротуару, невдалеке от них остановилось такси, из которого вышли двое парней, которые, чему-то гогоча, с видом завсегдатаев направились к «Ласковой киске».

– Да, я вижу, сюда не зарастает «народная тропа»! – кивнув в их сторону, насмешливо отметил Крячко.

– Сеньоры, такси взять не желаете? – высунувшись из кабины, спросил таксист.

– Поехали! – не дожидаясь перевода, Стас сел на заднее сиденье и махнул рукой. – К российскому посольству! Хватит по автобусам мыкаться.

Сев с другой стороны, Буряк пояснил таксисту по-испански, куда именно надлежит ехать. Когда машина покатила по улице, тягостно вздохнув, Константин посетовал:

– Сейчас вот вы с охранником говорили по поводу армейской службы. А вот мне с этим не повезло. Знаете, как обидно! Очень неприятно носить кликуху «белобилетчик». Иногда бывает, попадешь в компанию, где есть те, кто служил в армии. Это совсем другие люди. Серьезно! Они даже сами не замечают, насколько они отличаются от тех, кто не служил. Но, самое главное, они видели и испытали то, чего не видел и не испытывал я. Слушаю их разговоры, их воспоминания, и гложет меня досада – я не из их касты.

– Не переживай! Быть армейцем – не отметка в военном билете, а состояние души, – парировал Крячко. – Уж поверь на слово! Понимаешь, даже не служивший, но имеющий в душе настрой быть защитником своей семьи, своей земли как воин значит намного больше отслужившего, но так и не ставшего воином. Вот возьмем подполковника Горбылина. Он, что, был воином? Нет. Мелкий торгаш в погонах, карьерист, думавший только о своих шкурных интересах. С таким в разведку я ни за что бы не пошел. Такой или струсит, или предаст. Так-то вот!

Слушая Станислава, Костя возгордился. Ведь из слов его собеседника вполне определенно явствовало, что, в отличие от Горбылина, он, Константин Буряк, достоин того, чтобы такой крутой и правильный мужик, как Станислав Васильевич, без колебаний и сомнений взял его с собой в разведку.

Через полчаса, выйдя у посольства, они подошли к проходной, через которую в обоих направлениях время от времени проходили посетители российского диппредставительства. Спросив у охранников, не вернулся ли еще Лев Гуров, Стас достал телефон и набрал номер его телефона.

– Ты еще в городе? – спросил он, услышав отзыв.

– Возвращаюсь, – откликнулся тот. – Буду меньше чем через час. А вы уже на месте?

– Да, удалось узнать кое-что интересное. Приедешь – расскажу, – многозначительным тоном пообещал Крячко.

Рассудив, что Гуров будет еще не скоро, в то время как «война – войной, а обед по расписанию», Станислав и Константин отправились в столовую. Употребляя предложенные им блюда, они обсуждали перипетии своего недавнего визита на улицу Красивых Облаков. О чем-то задумавшись, Буряк неожиданно предложил:

– Станислав Васильевич, а давайте нигде не будем упоминать о том, что были в массажном салоне, да и вообще на той улице? Мне кажется, Жене едва ли будет приятно узнать о том, что я, пусть и в качестве переводчика, оказался в борделе. Самому-то противно, как будто искупался в выгребной яме. Сейчас пойду, помоюсь под душем.

Покрутив головой, Стас негромко рассмеялся.

– Да, с этим трудно не согласиться. Добро! Об этом нигде ни слова. Тем более, что мы ничего нехорошего и не совершили и даже не собирались совершить. Мы – чисты и невинны!

После обеда его с неимоверной силой потянуло в сон. В Москве в это время уже была глубокая ночь, а он пока еще так и не привык к суткам наоборот. Прямо из столовой Крячко отправился в свою комнату и, рухнув на диван, тут же уснул как убитый.

Его разбудил звонок телефона спутниковой связи. Подняв голову, Стас увидел Гурова, который, судя по всему, только что вошел. Издав недовольное сопение, Крячко сердито пробурчал:

– Петра, что ль, нашего черти раздирают? Чего названивает то и дело?

Но, как оказалось, у Орлова было срочное сообщение, полученное им от полковника ФСБ Вольнова. Тот, имея тесные контакты с российскими разведслужбами, несколько часов назад узнал о том, что в отношении российского посольства в Мехико спецслужбы США готовят провокацию, причем с использованием кого-то из его сотрудников.

– Не исключено, это сообщение, скажем так – несколько запоздавшее эхо недавних планов американцев в отношении Горбылина, – голос генерала звучал хрипловато и даже несколько вымученно. – Это все связано с ситуацией на Украине. Там уже, по сути, начинается фашистско-бандеровский мятеж. О готовящемся путче наши спецслужбы ее руководство предупреждали уже не раз. Но реакция киевских верхов совершенно непонятна. Боюсь, арабский сценарий в Киеве сработает без осечки. Вот… А как отвлекающий маневр в ряде стран мира намечены провокационные акции антироссийской направленности. Например, может быть задействован такой вариант, как беспричинная стрельба в густой толпе. Ну, или еще что-то подобное. Но это пока только предположения. В общем, мужики, будьте начеку. Турманову соответствующее сообщение из МИДа уже отправили. Что нового у вас?

– У меня пока ничего, – Лев пожал плечами. – Ездил по городу на общественном транспорте, осматривал достопримечательности. Сейчас хочу на пару часов лечь и вздремнуть. Может, что-то у Стаса есть? Даю трубку!

Крячко запоздало изобразил протестующую мину и замахал руками. Но телефон все же взял и пробурчал в микрофон:

– Как же ты не вовремя! Такой сон снился! Ну, что у меня? Установил абсолютно точно, что Горбылин был постоянным клиентом борделя, замаскированного под массажный салон. Некий америкос, назвавшийся Николасом Скинли, тайком снимал его на видео, скорее всего, для компромата. Видимо, что-то затевал. Вот пока и все…

Отдав телефон Гурову, он спросил все с тем же кисловатым видом:

– До скольки дрыхнем?

– Я всего лишь на часок… – сбросив туфли и, падая на свою койку, откликнулся Лев.

– Ну и я тоже – на часок! Только на час… – пробормотал Стас, засыпая на полуслове.

Вопреки их надеждам, менее чем через полчаса в комнату кто-то постучался. Подхватившись с дивана, вновь разбуженный Стас подошел к двери и открыл защелку замка. За дверью стоял Буряк, будучи чем-то очень встревоженным.

– Костя, что за проблемы? – сонно спросил Крячко.

– Леонид Константинович просил передать, что у нашего посольства собралась толпа какой-то агрессивной молодежи. Полиции пока не видно, поэтому все мужчины идут в подкрепление охране – вдруг кому-то из этих «митингантов» взбредет в голову начать штурм посольства? Вы подойдете?

– Уже идем! – донесся голос Льва, который за считаные секунды успел подняться на ноги и уже двинулся в ванную умыться.

Когда они вышли из жилого корпуса, то сразу же увидели за воротами не слишком многочисленную – с полсотни человек – толпу молодежи, скорее всего, студентов. Причем большинство собравшихся представляли собой, скорее всего, представителей Канады и США. Митингующие держали в руках явно не наспех сделанные плакаты и транспаранты, а также неведомо откуда раздобытые украинские флаги с изображением трезубца.