Доказательства по этому делу еще только предстояло собрать, и единственную возможность добыть их Гуров видел в провокации — подстроить какой-нибудь «случай», в ходе которого сам Яковлев или кто-то из его телохранителей проговорится или выдаст себя каким-либо красноречивым действием.

«Изобразим временную капитуляцию, — решил он. — Пусть Анатолий Сергеевич наслаждается победой и радуется тому, как здорово он все предусмотрел и какая у его сотрудников хорошая дисциплина. Стоят стеной, ни с какой стороны к ним не подобраться. Парня этого с его адвокатом нужно будет отпустить. Второго допросить влегкую. Чтобы у ребят создалось полное ощущение, что ничего я против них не могу. А пока они будут расслабляться да посмеиваться в усы, как ловко отделались от докучливого опера, нужно будет навести о каждом из них более подробные справки и, выяснив обстановку, действовать. Кто именно стрелял в Кирилла, знают абсолютно все. Если дернуть за правильные ниточки, кто-нибудь да проговорится».

Приняв такое решение, продолжать допрос Вадима Гуров не стал. Не давил фактами, не старался дать понять, что произошедшее в целом ему уже известно, не пугал тем, что люди, с которыми он разговаривал по телефону и которых направлял в «Витязь», могут опознать его голос. Ничего этого он делать не стал и простился с Вадимом дружественно, даже как-то по-отечески.

— Что ж, на нет и суда нет, — философски произнес Лев. — Если без адвоката ты говорить не желаешь, силой никто заставлять не будет. Хотя в подобных случаях гораздо лучше адвоката не дожидаться, можешь поверить моему опыту. Особенно если это именно ты стрелял в того парня. Если бы ты сразу рассказал, как все было, не увиливая и не делая дурацких попыток запугать адвокатами, это сразу показало бы чистоту твоих намерений и то, что убийство ты совершил неумышленно. А теперь у меня есть все основания думать, что произошедшее явилось результатом умысла или, что еще хуже, предварительного сговора. Подумай, какой вариант для тебя предпочтительнее, ты ведь неглупый парень. Вот тебе мой телефон. — Он вырвал из блокнота листок и записал номер. — Если надумаешь переменить стратегию, звони, я всегда открыт для диалога.

— Я могу идти? — Вадим был не на шутку удивлен.

— Можешь, можешь. А ты думал, тебя так-таки сразу арестовывать побегут? — усмехнулся Лев. — Много чести, дорогой. Ты от меня никуда не денешься, а изоляторы у нас и так переполнены. Вот доказательства соберу, тогда уж и приду с конвоем. Закрывать так закрывать, всерьез и надолго. А по мелочам я не играю.

Вадим, еще находившийся под впечатлением происшедшего, задев дверной косяк, вышел из кабинета и, как вырвавшаяся на свободу птица, поспешил убраться из этого «нехорошего» места подобру-поздорову.

А Гуров тем временем пригласил к себе второго телохранителя, темноволосого молодого человека с азиатскими чертами лица.

— Марат Ниязов, — представился тот.

Гуров стал расспрашивать его о покушении и последовавшем за ним «повышении квалификации» и уже очень скоро убедился, что Марат Ниязов еще меньше склонен к проявлению эмоций, чем Вадим Ведерников.

Не показывая ни малейшего волнения, он слово в слово, как заведенный автомат, повторил то, что незадолго до него говорил Ведерников. Учитывая, что до прихода в кабинет парни между собой не общались, оставалось только еще раз отдать должное предусмотрительности Яковлева, так хорошо организовавшего предварительную подготовку.

На слова о тренировках и убийстве Ниязов отреагировал с тем же безразличием, как будто все это было не про него. Адвокатом он не грозил, но на вопросы о соревновании отвечать отказался, причем сделал это с такой спокойной уверенностью, что и без адвокатов было ясно — ловить здесь нечего.

Отпустив его, Лев достал телефонную трубку и набрал номер Яковлева:

— Анатолий Сергеевич? Это Гуров. Вы еще не уехали?

— Нет, конечно. Как же я могу ехать без охраны. А вдруг снова покушение. — Голос Яковлева был очень довольным, узнав, что никто из его телохранителей в разговоре с Гуровым не «раскололся», он явно праздновал победу.

— Да, действительно, осторожность никогда не мешает. Но теперь вы можете двигаться без всяких опасений, ведь я уже отпустил ваших людей.

— Надеюсь, они смогли оказаться полезными вам. — Издевка в голосе Яковлева была едва уловима.

— Больше, чем вы предполагаете, — многозначительно ответил Гуров. — Но, если я правильно понял, у вас в штате пять телохранителей, а не двое. Не будете ли вы так любезны прислать ко мне остальных? Сегодня уже, пожалуй, не стоит, рабочий день закончился. Но если бы завтра с утра ко мне в кабинет подошли оставшиеся трое, я был бы вам весьма признателен. Зачем нам прибегать к ненужному официозу? Присылать повестки, соблюдать формальности? Все это только задерживает. Мы ведь с вами уже достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы обойтись без этих скучных процедур.

— Разумеется, — с готовностью согласился Яковлев, по-видимому окончательно уверившийся, что ничто в этом мире не может ему повредить. — С удовольствием пришлю к вам ребят. Кто у нас там остался? Боря Круглов, Женя Шилин и Игорь Сотников. Да, именно. Завтра, как только приеду на работу, первым делом велю им отправляться к вам.

— Буду весьма признателен, — повторил Лев, уже представлявший в воображении подробнейший инструктаж, который будет предшествовать этой «отправке». — Тем более что пообщаться с вашими парнями мне и по долгу службы необходимо. Ведь произошло убийство. — Произнеся эту многозначительную фразу, он быстро нажал на сброс.

Когда Яковлев начал перечислять имена неопрошенных телохранителей, в памяти вновь всплыл разговор с Дмитрием Медниковым.

«Как он там говорил? То ли Гена, то ли Женя? Если не ошибаюсь, именно человек с похожим именем выдавал им экипировку. Очень интересно. А не тот ли это Женя Шилин, которого завтра обещали прислать ко мне в кабинет? Похоже, лед тронулся, и мрак постепенно начинает рассеиваться».

Кроме имени Шилина, внимание Гурова привлек и последний из перечисленных Яковлевым телохранителей. Он никак не мог отделаться от мысли, что это имя и даже фамилию он где-то уже слышал.

«Игорь Сотников, Игорь Сотников… где же я мог слышать это раньше? — мучительно старался вспомнить он. — Точно не в разговоре с Медниковым. Может быть, еще раньше? Но кто мог упоминать это имя?»

И тут его осенило. Продвигаясь в воображении к началу этого расследования, он постепенно дошел до момента своего визита в ЧОП «Стрелец», где раньше работал Кирилл, и вспомнил, как Алексей Егоров, руководитель группы, описывая случай в ювелирном магазине, когда Кириллу пришлось отражать нападение бандитов и даже участвовать в перестрелке, упомянул, что в тот день он дежурил там вдвоем с неким Игорем Сотниковым. И что этот самый Сотников через некоторое время после инцидента перешел на другую работу.

«Устроился к какому-то крутому мэну, на большие бабки польстился», — сказал тогда Егоров.

«Вот это фокус! — в изумлении подумал Лев. — То есть получается, что представители «противоборствующих» сторон в этой имитации реального боя раньше вместе работали и были знакомы лично. Занятный поворот».

Установив, что Кирилл был знаком с одним из телохранителей Яковлева, Гуров с еще большим интересом ждал предстоявшей беседы и, когда Сотников явился к нему в кабинет, разглядывал его с нескрываемым любопытством.

Но ничего особенного разглядеть ему не удалось. Высокий и «подкачанный», как и все бодигарды Анатолия Яковлева, Игорь Сотников имел ничем не выдающуюся, можно сказать, стандартную внешность. Серые глаза, коротко стриженные русые волосы, правильные и довольно приятные черты лица.

— Присаживайтесь, — пригласил Лев. — Вы, наверное, уже знаете от своих товарищей, что я всем задаю практически одни и те же вопросы. Стандартный набор. Итак, как долго вы работаете в штате господина Яковлева?

— Около года, — спокойно ответил Сотников.