Стрелки показывали половину десятого утра.

В половине двенадцатого расследование по факту предполагаемого самоубийства Дмитрия Рябова вступило в решительную и одновременно завершающую стадию.

Поскольку в деле появились факты, указывающие на то, что смерть Рябова наступила в результате хорошо спланированного и организованного убийства, по подозрению в соучастии были задержаны несколько человек.

В частности, владелец оружейного магазина «Мишень» Ираклий Берестов, менеджер стрелкового клуба «Арсенал» Юрий Юдин, охранник того же клуба Виталий Соломин, а также бывший вор-рецидивист Виктор Каретников.

Все они поочередно вызывались на допрос к полковнику Гурову, почти сразу же после арестов прибывшему в СИЗО.

— Подпись на документах, подтверждающих факт приобретения Дмитрием Рябовым травматического пистолета Макаров в вашем магазине, не совпадает с его подписью на паспорте и других документах, подписанных его рукой. Как вы можете это объяснить?

— Не знаю. Я ничего этого не знаю, — вздрагивая от волнения и непрерывно утирая пот со лба, твердил расстроенный Ираклий Семенович.

— Кто расписывался на документах при покупке у вас пистолета?

— Не знаю. Как — кто расписывался? Покупатель расписывался. Как полагается. В полном соответствии с законодательством. У нас все правила строго соблюдаются. Не знаю, о чем вы говорите. Это, наверное, какая-то ошибка.

— Из проданного вами пистолета был убит человек. Отказываясь сообщить, кому продали оружие, вы покрываете убийцу и становитесь соучастником преступления. Вам известно, какая ответственность предусмотрена за подобные преступления Уголовным кодексом?

— Какая еще ответственность?! — теряя остатки самообладания, восклицал Ираклий Семенович. — Я действовал в полном соответствии с законодательством. У нас соблюдаются все правила. Это какая-то ошибка.

— Опишите, пожалуйста, человека, который приобрел у вас пистолет.

— Человека? Какого человека? Как я могу описать? Прошло уже столько времени. Я не могу запоминать всех клиентов в лицо.

— То есть вы не можете утвердительно сказать, кому именно продали оружие?

— Как это не могу сказать? Все указано в документах. Мы работаем в строгом соответствии с правилами. С соблюдением законодательства.

— Документы оформлены на Дмитрия Рябова, между тем подпись сделана рукой другого человека. Как вы можете это объяснить?

— Не знаю…

Доведя до нервного срыва несчастного Ираклия Семеновича, Гуров принялся за Юру.

— Что вы можете сказать о своих отношениях с Каретниковым Виктором Ивановичем?

— С кем? — изобразив на лице удивление, переспросил Юра.

Он держался спокойно, стараясь не показывать внешне своих чувств, но Гуров хорошо видел, что и для него этот неожиданный арест не прошел без последствий. Бледность и тревожный взгляд яснее слов говорили, что в душевном состоянии молодого человека имеет место ощутимый дискомфорт.

— Виктор Каретников, которому вы, по поручению Дмитрия Рябова, передавали денежную сумму из средств, хранящихся в его ячейке. Это произошло около полутора месяцев назад. Припоминаете?

На сей раз в отличие от случая с Берестовым Лев откровенно блефовал. То, что Юра от имени Рябова мог рассчитываться с Каретниковым, было лишь его предположением. Но основания для этого предположения имелись, и он смело представил его как установленный факт. Этот предполагаемый «факт» мог не совпасть с реальной действительностью, но цель, которой Лев хотел сейчас добиться, вовсе не заключалась в установлении истины. Допросы, как и все его прочие действия, были лишь средством «психической атаки». Способом, который должен был заставить врага серьезно заволноваться и выйти из тени на свет, предоставив тем самым возможность сразиться в честной схватке один на один.

Услышав новый вопрос, Юра, и без того не слишком румяный, покрылся мертвенной бледностью и впал в состояние, близкое к коме. Он сидел, молча глядя в пространство, с видом человека, для которого все земное уже не имеет значения.

— Так что же вы можете пояснить по поводу этого факта? — повторил Гуров.

— Что? — отрешенно переспросил Юра. — Извините. Я сейчас не могу говорить. Я плохо себя чувствую. Мне нужно посоветоваться со своим адвокатом. Могу я отсюда позвонить?

— Адвоката не обещаю, а вот встречу с Каретниковым устроить могу. Для освежения памяти. Посидите, поговорите, вспомните былое. В личном общении оно всегда быстрее припоминается. Так пригласить его? Он тоже здесь недалеко, долго ждать не придется.

— Не надо никого приглашать, — уже тверже и не с таким «потусторонним» выражением лица проговорил Юра. — Мне необходимо поговорить с адвокатом.

— Конечно, конечно. Вот закончите разговор со мной и можете обращаться к охране с любыми вопросами. Они вам все разъяснят. И про адвоката, да и вообще по поводу здешних правил поставят в известность. Вы, кажется, в подобных вопросах новичок. Так что осваивайтесь, привыкайте. Пригодится на будущее.

— Это еще зачем? — отчужденно взглянул Юра.

— Ну как же, вы ведь в убийстве замешаны. Уж не знаю, по неведению или по злому умыслу. Закон это, кстати, разделяет. У нас кодекс гуманный. Если сможете доказать, что совершили оплату за заказное убийство, сами того не ведая, вполне возможно, что срок будет меньше.

— Я не совершал оплат ни за какие заказные убийства! — истерично вскрикнул Юра. — Это оговор!

— Не нужно так волноваться. Я ведь поэтому и предлагаю вам вспомнить, что происходило в тот день. Вы договорились с Рябовым, что передадите определенную сумму присланному от него человеку. Правильно?

— Ну… в целом да, — с усилием выдавил Юра.

— Раньше вы встречались с этим «курьером»?

— Да. Рябов однажды пришел с каким-то знакомым, они прошли в ресторан. А через некоторое время пришли еще двое. Один из них и был этот Витя. Рябов сказал, что ему нужно пройти к ячейке. По-видимому, взял оттуда деньги, потому что, когда вернулся за столик, передал небольшую пачку своему спутнику. Этот спутник вскоре вышел из ресторана, а Рябов попросил меня сказать этому Вите, что его ждут на улице, и добавил, чтобы я запомнил этого парня, мол, пригодится.

— Витю?

— Да. Спутник его, который ушел с деньгами, так и не вернулся, и товарищ этого Вити тоже вскоре ушел. А через несколько дней он позвонил… Рябов, я имею в виду. Позвонил и сказал, что я должен взять из его ячейки деньги и передать этому самому Вите. Он, мол, уже ждет на улице.

— Какую сумму?

— Не знаю, я не считал.

— То есть? — удивленно взглянул Гуров.

— Рябов сказал, что я должен отдать все, что лежит в ячейке. Там была небольшая пачка, я взял ее, вышел на улицу и действительно увидел этого Витю. Он сидел в машине.

— В серой «девятке»?

— Да, — испуганно кивнул Юра, по-видимому, уже не сомневавшийся, что полковник знает все.

— В ячейке, кроме денег, больше ничего не было?

— Нет.

— Рябов как-то контролировал передачу? Или он полностью вам доверял, не думал, что обманете?

— Он позвонил. Сначала мне, потом этому Вите. Велел включить громкую связь и пересчитать деньги. Когда убедился, что все передано полностью, положил трубку.

— Что было дальше?

— Ничего. Витя уехал, я вернулся в клуб.

— Больше вы с этим Витей не встречались?

— Нет.

Информация, которую сообщил Юра, была довольно интересной, и Гуров отметил, что предпринятая им «психическая атака» оказалась весьма полезной.

Из рассказа Юдина можно сделать вывод, что главным организатором преступления в СИЗО был Рябов. Михалев, даже если и участвовал в этом «заговоре», по-видимому, лишь на правах идейного вдохновителя.

— У администрации клуба есть вторые ключи от всех ячеек? — поинтересовался Лев.

— Разумеется. Но надеюсь, вы не думаете, что это сделано для злоупотреблений?

— Нет, не думаю. Воровать себе дороже выйдет.

— Вот именно. Тогда клуб можно будет закрывать на следующий день.