— Привет, Стас, я вернулся.

— Не поймали? — догадываясь, каким будет ответ, спросил Крячко.

— Ушел, — признался Лев. — Скорее всего, на попутке уехал. Лиза еще у тебя?

— У меня.

— Слушай, ты мог бы уговорить ее остаться у тебя до завтрашнего утра? Идея одна есть, нужно обсудить с генералом, а его нет на месте. Тебя ведь не обременит ее присутствие?

— Ладно, я попробую, — ответил Крячко. — А что за идея, поделишься?

— Приезжай, расскажу, — предложил Лев. — Только не в Главк, а домой. Маша ужин приготовит, я коньяк выставлю.

— Может, в другой раз? Неловко девушку одну оставлять. Чужая квартира, недавний стресс, — поспешил отказаться Крячко. — Будет лучше, если я побуду с ней. А завтра я как штык в восемь утра на пороге кабинета. Кстати, Лизу с собой брать?

— Обязательно, — ответил Гуров. — Мы не успели закончить разговор, а есть ряд вопросов, требующих ее присутствия. Только бы истерик больше не было.

— Об этом можешь не переживать, — хохотнул Крячко. — Я постараюсь сделать так, чтобы к завтрашнему утру от ее стресса не осталось и следа.

— Уж постарайся, Стас, — улыбнулся Гуров. — И знаешь что? Я рад, что она жива.

Крячко что-то смущенно пробубнил, но Гуров этого уже не слышал. Он убрал телефон в карман, сел в машину и отправился домой.

Телефонный звонок вырвал Стаса из плена сна задолго до восьми. Не открывая глаз, он пошарил рукой по тумбочке, поднес аппарат к уху и приглушенно произнес:

— Слушаю!

— Стас, просыпайся! Приезжай немедленно! — раздалось в трубке.

— Лева, это ты? Какого черта звонишь среди ночи? — привычно заворчал Крячко. — Мы же условились встретиться в Управлении.

— Планы изменились, — заявил Гуров. — Приезжай немедленно! И, кстати, уже давно не ночь.

— Скажи хоть, в чем дело? — поняв, что со сном можно попрощаться, потребовал разъяснений Станислав.

— Только при встрече, — отрезал Гуров. — Я уже на пути в Главк, и ты поспеши, дело действительно важное.

Вздыхая и чертыхаясь, Крячко стал собираться. Натянул брюки, майку, сунул ноги в тапки и поплелся в ванную комнату. Умывшись, пошел на кухню. Там уже хозяйничала Елизавета.

— Ты чего вскочила в такую рань? — удивленно спросил Стас.

— Услышала телефонный разговор, решила помочь с завтраком, — мило улыбаясь, ответила Лиза. — Покопалась в холодильнике, нашла колбасу и сыр. Кстати, этот сыр есть нельзя. От него даже крысы отказываются.

— А мне нравится, — заявил Крячко и демонстративно отправил кусок в рот.

— Еще не готово, — остановила его девушка. — Две минуты — и это будет шедевр. Чай или кофе?

— Я буду чай, — сказал он и скрылся в спальне.

Через короткое время вышел оттуда уже в полной экипировке.

— Завтрак готов. — Елизавета выдвинула табурет, приглашая его сесть.

— Ого, какая красота! — искренне восхитился Стас. — Бутерброды а-ля Королева Елизавета?

— Просто бутерброды, — смутилась она и поспешно добавила: — Пойду собираться.

— Не торопись. Побудешь здесь до моего возвращения. Сегодня выходной, спешить некуда. Еще желательно никому не звонить, пока я не вернусь, — напутствовал Стас, вспомнив просьбу Гурова.

— Почему? Вы чего-то опасаетесь? Он может вернуться? — Настроение у Елизаветы моментально упало. — Я должна знать: мне есть чего опасаться?

— Нет, он не вернется, бояться нечего. Он ведь думает, что ты мертва. Пока не обнаружишь себя, он так и будет считать, что расправился с тобой.

— Я должна скрываться?

— Да нет, просто немного побудешь здесь, — мягко произнес Крячко, прижимая к себе девушку. — Если тебе неприятно здесь находиться, скажи, и я отвезу тебя в другое место. Такое же безопасное, гарантирую.

— Нет, нет! Я хочу остаться здесь, — поспешила ответить Елизавета.

— Отлично, значит, договорились. Я еду в Главк, ты остаешься здесь и ждешь моего возвращения. Но у меня есть одно условие, — хитро прищурился Крячко.

— Какое условие? — насторожилась Елизавета.

— С этой минуты ты прекращаешь обращаться ко мне в неопределенной форме. Только Стас, и только на «ты». Потренируемся?

— Вот дитя, — рассмеялась Елизавета.

— Кто дитя?

— Ты, ты — дитя!

— Вот теперь я могу спокойно уйти. — Крячко поцеловал Елизавету и вышел из квартиры.

До Главка он добрался к шести. Гуров и генерал Орлов были уже на месте.

— Ну и с чего такая спешка? — войдя в кабинет, поинтересовался Стас.

— Сам расскажешь или лучше мне? — обратился генерал к Гурову.

— Лучше я, — ответил тот. — Так вот, Стас, вчера мы с тобой конкретно облажались.

— Ты о том, что убийца ушел? — переспросил Крячко. — Но ведь у тебя не было другого выхода, жертву серийного убийцы нужно было спасать в первую очередь. Ты не мог пуститься в погоню, тебе нужно было убедиться, что девушка жива. Другие оперативные бригады не смогли напасть на его след потому, что ему просто повезло. Он успел убраться из деревни до того, как те получили приказ прочесать район.

— Все это так, и каждое сказанное тобой слово соответствует действительности, — продолжил Гуров. — Но это не умаляет нашей вины. Мы оплошали, Стас, и с этим уже ничего не поделаешь.

— Стоп, давай-ка поконкретнее! — потребовал Крячко. — В чем мы допустили ошибку?

— Слова Елизаветы. Во время беседы она упомянула о некой особенности речи убийцы, даже примеры привела, а мы эту информацию пропустили мимо ушей. Не развили, не проработали, просто отбросили как несущественную.

— Но это тоже объяснимо, — начал оправдываться Крячко. — В тот момент у Лизы началась истерика. Я ее еле успокоил, помнишь? А потом мы уехали, тебе пришлось дожидаться экспертов.

— И благодаря всему этому мы дали убийце возможность избавиться от улик, с помощью которых можно было доказать его вину, — остановил его Гуров.

— Ты кого-то узнал по описанию Лизы? — дошло до Крячко. — Кто-то, кто знаком нам обоим и говорит так, как описывала Лиза?

— Да, он знаком нам обоим, и разговаривали мы с ним как раз накануне нового нападения. Это Зиновий Топырин.

— Топырин? Этот заморыш и есть наш серийный убийца? Ты ничего не путаешь, Лева?

— Это он, Стас, не сомневайся. В его речи дефект, о котором говорила Елизавета, проскользнул как минимум дважды. Я и сам не сразу вспомнил. Если быть честным до конца, это пришло ко мне во сне. Перед тем как лечь спать, я все прокручивал в голове рассказ Лизы, вот подсознание и сработало. Когда его доставили в допросную, он сильно волновался. Я списал волнение на его врожденную нерешительность. Застенчивый человек, попавший в непростую обстановку, поневоле будет нервничать. Так вот, отвечая на наши вопросы, он шепелявил. Первый раз неверный звук прозвучал в самом начале допроса. Он сказал: «Это вам с рук не сойдет», а прозвучало у него — «не фойдет». И потом, когда рассказывал о том, откуда знает про сарай и про веревки, дважды сбился с правильной речи. Назвал Хвана «гофподином».

— Точно! Теперь и я вспомнил. Когда он про Хвана говорил, что от того похвалы не дождешься, сказал: «Фнега у него не выпросишь». Мне это показалось смешным, а оно вон как обернулось. И что теперь?

— Догадайся мы об этом вчера, вину Топырина и доказывать бы не пришлось. Отправили бы наряд к нему домой, те дождались бы его возвращения и взяли, с рюкзаком за плечами. Но мы дали ему больше десяти часов на то, чтобы замести следы. Думаю, квартира его теперь стерильна.

— Все равно надо его брать! — разгорячился Крячко. — Привезем сюда, предъявим Лизе, она опознает его по голосу, а там пусть доказывает, что не был в бараке.

— Вот для этого я тебя и вызвал. Пока в голову Топырина не пришла мысль пуститься в бега, нужно его брать. Адрес я выяснил, наряд готов и ждет команды, — вступил в разговор Орлов. — Осталось решить вопрос с Лизой.

— А что с ней не так?

— Ты уверен, что она согласится прийти на опознание? Она пережила такой стресс, что может побояться снова встретиться с преступником.