– Вот! – Расплывшись, как масленый блин, Барсуков шлепнул на стол пластиковый прозрачный пакетик, в котором виднелась какая-то расплющенная яркая коробочка. – Вот.

– Это что? – Лев взял в руки коробочку. – Что «вот»? Это лекарство? «Тонастен» какой-то. Адамантилбромфениламин… Что это?

– Это… Если по порядку, то вчера вечером я созвонился с матерью погибшего Станислава Сергеенко из нашего списка, он умер месяц назад, и попросил разрешения осмотреть те его вещи, что еще остались дома. Собственно, я так осмотрел вещи уже шестерых погибших. Так вот, в поясной сумочке, что висела на вешалке у них в прихожей, я и нашел эту пустую коробочку.

– Марина Всеволодовна! – Гуров повернулся к Савицкой и протянул ей коробочку: – Что это?

Женщина взяла в руки коробочку, посмотрела на надписи. Судя по ее лицу, никаких откровений и криков «эврика» ждать не стоило. Наконец Савицкая пожала плечами и растерянно посмотрела на мужчин:

– Адамантилбромфениламин – это, собственно, химическое название, состав медицинского препарата тонизирующего действия. Названия «Тонастен» я не слыхала, хотя вполне могу допустить, что это новый препарат, который появился недавно. Да и по своей должности я просто не слежу за новинками фармакологии.

– Ладно. Василий Сергеевич, вы у себя в лаборатории сможете провести анализ?

– Попробуем. Но коробочка там валялась давно, боюсь, сложно будет выявить следы препарата и отсеять всякие примеси в виде… Одним словом, мусора там, в этой сумочке, было много, вплоть до кожуры от семечек и сигаретного табака. Но сумочку я тоже забрал, – Барсуков похлопал по своей большой черной папке.

– Тогда всем за дело. Барсуков, займитесь анализами. Станислав, попробуй прощупать это частное охранное предприятие, что работает с клубом «Ариэль».

– «Рубеж-Урал»? Хорошо. Попробую найти на них «компру», может, есть какие-то зацепочки. Хотя не исключаю, что с руководством можно будет и просто поговорить. По душам.

– Да. А вы, Марина Всеволодовна, к вечеру выясните по своей линии, что это могло быть за лекарство, ну и все о нем, применительно к нашему делу.

Все встали, только Лев не успел подняться, потому что на столе возле него завибрировал и пополз к краю мобильный телефон.

– Лев Иванович, – раздался в трубке голос Шумавина. – У нас, мне кажется, десятый труп.

– Что-о? В каком смысле? Вы где, в госпитале?

– Да, в госпитале, скоро выпишут. Не удивляйтесь, Лев Иванович. Я просто попросил, если что-то подобное произойдет, чтобы сообщили мне. «По-тихому»! Вы же просили работать так, чтобы к нашему делу не привлекать внимания. Так вот, мне со «Скорой» свои люди и позвонили.

– Ясно, молодец, майор! Давайте подробности!

– Дурацкая ситуация, – заявил Гуров, когда они вышли из такси возле здания Клинической больницы, куда, по сведениям Шумавина, было доставлено тело умершего парня.

– Ты о чем? – удивился Крячко.

– Все о том же, – буркнул Гуров. – Два полковника из Москвы приехали специально по делу о гибели людей, и они вынуждены таиться. И от органов внутренних дел, и от прессы. Сейчас здесь вовсю должны работать люди, должен вестись поквартирный обход, опрашиваться друзья, родственники. А вместо этого мы приехали в морг, где будем хлопать глазами и терять время.

– Ты же предвидел эту ситуацию, – положил ему руку на плечо Крячко. – Орлов просил не афишировать. В министерстве генералы бесятся, им отвечать на вопросы журналистов. Вот и приказано не шуметь, чтобы журналисты больше ничего не узнали и делу не был раньше времени дан официальный ход.

– Да помню я, – повысил голос Лев, но тут же, оглянувшись на Савицкую с Барсуковым, понизил его почти до шепота: – Помню, помню. О том и речь, что кто-то для своего спокойствия требует от нас работать так по-дурацки. Ему, видите ли, перед журналистами краснеть не хочется. Забыли, что погоны на плечах, что присягу давали! Зажрались! Тут надо было шум поднимать после второго, после третьего трупа!

Большой необходимости смотреть на труп самому у Гурова не было, но он все же решил это сделать. В который уже раз ему хотелось понять, ухватить кончик ускользающей мысли. Как, почему здоровые, крепкие парни, зачастую спортсмены, и так нелепо умирают? И ведь не какой-то там «большой спорт», занимались больше для себя, для удовольствия, нагрузок запредельных не испытывали, а результат – вот он, лежит на столе, бледный, голый… холодный.

Пока патологоанатом зачитывала акт и обсуждала с Савицкой результаты вскрытия, Гуров разглядывал тело. Спортивного телосложения парень, развитая мускулатура, широкая грудь. Сгибы локтей чистые, никаких следов уколов. На ногах тоже. И, судя по результатам, причина остановки сердца опять осталась необъясненной. Надо ехать домой к родителям, надо беседовать с теми, кто был рядом во время смерти, с теми, кто был с этим парнем вчера. Где он был, как провел вечер, ночь. Где же ключ к этой проклятой загадке!

– Лев Иванович! – послышался напряженный, но тихий голос Барсукова.

Гуров повернул голову, увидел взволнованное лицо капитана, высунувшееся в приоткрытую дверь, и быстро подошел к нему.

– Лев Иванович, нашел, – зашептал Барсуков. – В его личных вещах нашел. Опять коробочка, опять сделана кустарно. Это я теперь хорошо вижу. А надпись и изображение напечатаны качественно. Наверное, на хорошем цветном принтере. Анализ чернил в прошлый раз показал, что они используются в таких приборах, как, например, в фотопринтере «EPSON». И здесь похожее качество. Это не типографский способ печати, это струйный фотопринтер.

– Пошли, – кивнул Гуров.

На большом столе была разложена мужская одежда: летние светлые брюки, легкая куртка бежевого цвета со множеством карманов, нижнее белье. На салфетке стояли светло-коричневые ботинки на тонкой подошве. Почти новые, как отметил Гуров по внутреннему состоянию. Отдельно стояла картонная коробка, в которую, видимо, выложили все содержимое карманов умершего.

– Вот! – торжествующе заявил Барсуков и поднял пинцетом помятую коробочку, на которой четко выделялась надпись заглавными буквами «ХРАБРИН».

– Да, над названием явно никто голову не ломал, – проворчал Гуров.

– Не скажите, – возразил Барсуков. – Это неплохой маркетинговый ход, если это лекарство позиционируется, как лекарство от страха, для укрепления духа и для храбрости. Вспомните бальзам «Лошадиная сила», средство для потенции «Ловелас».

– Ты решил буквально понять это название? – кивнул Гуров на коробочку, продолжая рассматривать ее со всех сторон.

– Почему же нет? Кстати, сигарет в карманах не было, следов табака я там тоже не нашел. А если парень курящий, то обязательно рано или поздно крошки табака в карманы попадают.

– Не трудись. Вскрытие показало, что он не курил. Еще что-нибудь интересное в карманах есть?

– Вот это. – Барсуков поднял пинцетом и продемонстрировал со всех сторон входной билет, на котором хорошо было видно название ночного клуба «Ариэль» и проступала водянистая фигура летящего человека. – Дата есть. Он там был прошлой ночью.

– Если это его билет, – вздохнул Гуров. – Хотя я сейчас утешаю самого себя. В девяноста процентах случаев все содержимое карманов людей принадлежит именно им, а не кому-то еще. Где же мы проворонили в «Ариэле» что-то важное? Черт бы все это побрал! Забирай вещи в лабораторию, по атомам разложи, но выдави максимум информации. Я сейчас договорюсь с начальством.

Новый знакомый сыщиков Роман, которого они спасли в ночном клубе от хулиганов, носил вполне подходящую для его темперамента и характера фамилию Левочкин. Из дежурной части ГУВД Романа проводили к экспертам-криминалистам, где его ждали Гуров, Крячко и капитан Барсуков. Сегодня паренек был одет в темный костюм, правда без галстука. И вид у него был степенный, сосредоточенный. Наверное, он очень серьезно отнесся к просьбе своих новых друзей из Москвы, когда они попросили приехать. Для него это было своего рода приобщение к большому делу борьбы с преступностью в стране. Тем более что он сам чуть не стал жертвой этой преступности.