— Что, правда ходил к Мюллеру? — уже почти дружелюбно уточнил Свиридас.

— Что б я сдох, если вру! — тот ударил себя в грудь кулаком.

— Мюллер — это настоящее имя? — поинтересовался Гуров.

— Да нет, погоняло, — усмехнулся Артем. — Но он на киношного Мюллера похож — как брат родной. И еще у него коронная фраза: «А вас, Свиридас, попрошу остаться…»

— Понятно… — резюмировал Гуров и спросил у Федоркина: — А когда вы возвращались к себе за стол, вы никого подозрительного рядом с ним или где-то поблизости не заметили?

Тот напряженно задумался.

— Знаете, — заговорил он, продолжая глядеть в никуда, — я-то ведь особо в тот момент ни к чему не приглядывался. Ну, сами подумайте — какой смысл и резон? Ну да, мы всегда работали под прикрытием. Но это же было, по сути, взрослым вариантом «казаков-разбойников» — реально-то за все время ни разу никто даже и не взял в голову, что на свадьбе могут быть частные детективы. Всегда все проходило как по маслу…

— Проще говоря — эта рутина вас расслабила, — Лев понимающе усмехнулся.

— Да, скорее всего, так… — согласился Федоркин. — Но если вспомнить и прикинуть, то… Вот в памяти отпечаталось как размытый кадр: стол, о чем-то спорят уже подпившие соседи из числа тех, что не разбежались по кустам. Что еще? Я иду к столу, передо мной мелькают две кошелки из «Бретелек»… О! От наших с Артемом мест в толпу уходит какая-то молодая бабенка. Точно! Волосы у нее длинные, платье длинное, почти до земли. А вот цвет… По-моему, светлого, кофейного цвета. Роста она выше среднего, крепкая такая деваха, видимо, спортсменка. Их там было три или четыре — олимпийские чемпионки по разным видам спорта.

— А вот как, на ваш взгляд, — Гуров окинул взглядом обоих собеседников, — в той обстановке подсыпать снотворное в стакан какую-то трудность представляло?

Те в ответ дружно заверили, что в том пьяном бедламе подсыпать можно было все что угодно и кому угодно. Сами детективы, кроме минералки, ничего не пили, и поэтому их очень удивило, что в тот момент, когда в небе раздались первые хлопки фейерверка, их отчего-то вдруг развезло, словно они выпили по пол-литра водки без закуски.

— …Глаза открываю — лежу на диване в каком-то незнакомом помещении, рядом на кушетке — Сашка лежит, — потирая лоб, неспешно повествовал Свиридас. — А на него какая-то дурында пятипудовая повалилась, храпит, как оглашенная. Похоже, та самая, из изумрудной беседки. И тут прибежал дворецкий. Весь какой-то переполошенный, напуганный… «Ой, — говорит, — вы, оказывается, здесь? А вас ищут. У нас несчастье — Виктора Евгеньевича убили…» Меня прямо как колом по голове шарахнули. Во-первых, не могу понять, что с нами вообще произошло. А еще никак не уразумею, кого именно убили. Гляжу на Сашку — а он из-под той бабищи никак не выберется. Нашла, блин, матрац… Пробую встать сам — а ног-то вообще не чую! Тогда только и дошло, что нам подсыпали какой-то гадости, чтобы вывести из строя.

Слушая его, Лев представил себе Федоркина под прессом некой излишне крупнотелой гостьи и невольно рассмеялся.

— Вы сказали, что вычислили потенциальных скандалистов и взяли их под особое наблюдение, — вопросительно посмотрел он на Александра. — А той особы в их числе не было?

Тот, подумав, недоуменно взглянул на Артема:

— Так ее, по-моему, ни в ЗАГСе, ни в церкви не было. Ты не припомнишь? Она, по-моему, так незаметно появилась, что этого никто и не заметил.

— Скорее всего, эта зараза прикатила, когда пьянка уже шла полным ходом. — Свиридас говорил медленно, глядя в одну точку. — Я понял, о ком речь… Ее я заметил, правда, всего один раз, случайно, в паре с Жужуной Мыльска, когда та в «ракушке» со сцены читала свои пародии и эпиграммы. Ну, так, мельком глянул… Лицо? Нет, в памяти не сохранилось — она и была-то почти все время в тени, спиной к слушателям. Впрочем… Если у вас спец по фотороботу толковый, можно и попробовать…

Лев потер лоб, напрягая память.

— Жужуна Мыльска? Что-то знакомое… Она, по-моему, как бы журналистка… — задумчиво произнес он.

— Ну да, — язвительно хохотнув, кивнул Федоркин. — Я в Интернете постоянно шарюсь, читал про нее. Неприятная особа. Корчит из себя либералку, костерит «прогнивший режим», а сама тут же пишет всякие гадости про инвалидов и пенсионеров. Вроде того, это — «балласт общества», «социальная короста», место которой только в крематории. Эсэсовцы отдыхают. Вот как-то читал в Интернете про Ирму Грезе, надзирательницу одного из концлагерей — садистка была запредельная. Ну а эта Жужуна, если судить по ее блогу, — копия той фашистки.

Информация о Мыльска Льва очень заинтересовала. Получалось так, что эта якобы журналистка была подругой или хотя бы знакомой той загадочной гостьи Золотиловых, которая в его представлении уже стала одной из основных подозреваемых.

«Надо будет собрать об этой Мыльска всю возможную информацию и завтра же поговорить с ней по душам, — мысленно отметил Гуров. — Только бы куда-нибудь не смылась, особенно за границу! И вообще, надо выяснить у Золотилова — кто и по какому принципу приглашал гостей. Неужто он сам додумался пригласить эту недалекую гламурщицу? И чего ради?..»

Задав еще несколько вопросов о тех или иных моментах, замеченных экс-детективами на свадьбе, например об их ближайших соседях за столом, Лев неожиданно спросил:

— Ну, так что, уважаемые коллеги, на прежнюю работу не хотелось бы вернуться? Я имею в виду, в органы?

Те, ошарашенно переглянувшись, тут же уведомили, что были бы только «за».

— А это возможно? — с сомнением в голосе спросил Артем.

— В жизни все возможно, — усмехнулся Гуров. — Было бы желание. Я поговорю со своим непосредственным начальником, и, думаю, он сможет вам помочь. В конце концов, гаишник, не дрогнувший перед любовницей большого чинуши, и обэпник, не желающий участвовать в «распиле бабла», — кандидатуры стоящие. Разумеется, придется пройти через проверку собственной безопасности и повторную аттестацию — это не от нас зависит. Но предвзятости — гарантия — допущено уже не будет.

— Я же говорил, что нам сегодня обязательно повезет! — сияя своей оптимистичной улыбкой, Федоркин толкнул в плечо приятеля. — Представляете, Лев Иванович, когда мы вышли из дому, чтобы ехать к вам, в ясном небе раздался раскат грома. Я Артему сразу сказал: это — к удаче. А он: суеверия, суеверия… — передразнил он Свиридаса.

— Да иди ты, бабка-гадалка! — смеясь, отмахнулся тот.

Когда воспрянувшие духом экс-детективы скрылись за дверью, Гуров созвонился с Петром. Выслушав его, генерал распорядился:

— Зайди-ка лучше ко мне…

Расспросив Льва о деталях случившегося со Свиридасом и Федоркиным во времена их службы в милиции, Орлов нахмурился как грозовая туча.

— Как, говоришь, фамилия того зама префекта? Рустамцев? А начальник Свиридаса — Лентунин? Записал… А Федоркин служил в Ромалинском отделе ОБЭП? Хорошо, я займусь этим вопросом. Если мужики и в самом деле пострадали из-за коррумпированности своего начальства, то этим пингвинам зажравшимся жизнь медом не покажется. Ладно, восстановим справедливость. Теперь о расследовании. Чего там они интересного сообщили?

Информация о знакомой Жужуны Мыльска его очень обрадовала.

— Ну, вот, уже есть вполне обнадеживающие сдвиги! — констатировал он. — Надо встретиться с этой Жужуной — ну, блин, и имя же у нее! — и выяснить насчет ее подруги в кофейном платье.

Гуров в ответ скептически поморщился.

— На скорый успех рассчитывать пока не будем, — он чуть заметно покачал головой. — Если судить по тому, что о ней рассказал Федоркин, то это штучка того же пошиба, что и хорошо тебе известная Быстряева. Такая же стерва, только еще и эгоистка с запредельным самомнением. Так что погодим с восторгами…

Отправляясь домой, Гуров сообщил, что собирается вечером поработать в Интернете в плане поиска информации, имеющей отношение к расследуемому ими делу. Да и о Мыльска можно было найти немало интересного. 

Утром Лев прибыл на работу задолго до официального начала рабочего дня. Войдя в кабинет, он с удивлением увидел примчавшегося еще раньше его Стаса Крячко. Сидя у открытого окна, тот нервно курил, что, согласно их взаимной договоренности, в кабинете было табу. Лишь взглянув на приятеля, Гуров сразу понял, что с тем приключилось что-то весьма скандальное. Поздоровавшись, он сел на свое место и лаконично предложил: