Гуров решил вернуться в Главк. Пока у него получалось лишь переливать из пустого в порожнее. Одни факты подкрепляли возникающие предположения, другие их опровергали, но сдвинуться с мертвой точки никак не удавалось. Может быть, анализ тех видеозаписей, которые достал Станислав, поможет хотя бы на шаг продвинуться в расследовании.

По дороге он еще раз взвесил всю информацию, которую удалось собрать к этому времени. Во-первых, Морозова. Она имела и возможности, и мотив для убийства Челнокова. Плюс информация от Вождя о возможных киллерах-гастролерах указывала на высокую вероятность участия «народной избранницы» в заказном убийстве. Вот только обыск в доме Челнокова с этим как-то не вязался. Что могло понадобиться Морозовой в доме журналиста? Настолько ценное, что туда стоило посылать вооруженных людей?

Гуров еще мог предположить, что разгневанная женщина наняла молодчиков, чтобы проучить хама-журналиста. В принципе с ее образом эту версию связать было нетрудно. В ходе «наставлений» Челнокова случайно убивают, и Морозова обязана предпринять какие-то шаги, чтобы скрыть свое участие. Но вторжение неизвестных в дом журналиста, да еще сопряженное ранением сотрудника полиции, лишь заставит следователей активнее расследовать дело, а никак не поможет его превращению в «висяк». Либо у Челнокова было что-то и на депутата, либо она тут ни при чем!

Впрочем, Лев не исключал и еще один вариант – два этих события напрямую друг с другом не связаны. Челнокова могли убить одни люди, а вломиться в его квартиру – другие. Просто кто-то посчитал, что у журналиста может оказаться что-то ценное для него, и устроил обыск, решив воспользоваться ситуацией.

Правда, этот неизвестный ошибся в расчетах. Следовало бы подождать день-другой, пока интерес к жилищу Челнокова пропадет. Или вломиться туда ночью, чтобы быть уверенным, что в квартиру точно никто не нагрянет.

Сыщик усмехнулся, осознав, что и эта версия могла не подойти. А если было сразу несколько желающих завладеть тайнами Челнокова, и им во что бы то ни стало хотелось друг друга опередить? Отсюда и оружие у тех, кто вломился к журналисту в дом. Они могли ждать совсем не полицию, а своих конкурентов.

Во-вторых, Григорян. В отношении него сходились многие ниточки. И информация о возможном компромате их только подогревала. Если исходить из того, что Челноков владел какими-то документами, способными погубить бизнесмена – за торговлю «паленым» алкоголем, биржевые махинации или что-то другое, – то все действия преступников в эту картину укладываются. Рушит ее только одно – бездарная реализация!

У Гурова сложилось твердое убеждение, что Григорян относится к тому типу людей, которые тщательно продумывают свои действия. Панфилов это подтвердил. Но то, как убили журналиста и взломали его квартиру, пахнет дилетантством. И вот тут бизнесмен переставал возглавлять список подозреваемых.

Ну и, в‐третьих, Ермаков. До сих пор Лев не нашел ничего, что хоть в какой-то степени указывало на возможное участие актера в событиях последнего дня. Первых двух подозреваемых с ними чем-то можно было связать, но Ермаков всегда оказывался в стороне. А ведь он не меньше остальных из этой троицы был зол на Челнокова. А может быть, даже больше! Отсутствие хоть каких-то следов, ведущих от Ермакова к убийству журналиста, больше всего и настораживало Гурова. Пока у него не было даже предположений, как и чем связать актера с убийством Челнокова и обыском его квартиры.

Из всех реальных активов в этом деле сейчас был только фоторобот одного из подозреваемых, причем неизвестной степени достоверности, отпечаток обуви одного из киллеров, рисунок перчаток тех, кто вломился к журналисту в дом, да цвет глаз одного из преступников. Плюс еще Алиев, подозрительным образом находившийся рядом с покойным Челноковым последние две недели. Этого было маловато. Впрочем, не так уж и плохо для первого дня работы.

Гурову приходилось начинать расследование, опираясь и на меньшее количество фактов. Да и под давлением работать ему было не привыкать. И все же он удивился, когда на подъезде к Главку ему вновь позвонил Орлов.

– Лева, где тебя носит? – недовольно поинтересовался генерал.

– Я работаю, Петр! Что на этот раз случилось?

– Много чего, – ворчливо ответил Орлов. – Дуй немедленно в Главк, и вместе с Крячко ко мне в кабинет. Отчет по расследованию нужен не вечером, а прямо сейчас. Хотя бы устный.

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант, – усмехнулся Лев. – Через десять минут буду.

Из Челнокова весь день СМИ делали великомученика. Припоминали его «заслуги перед обществом», рассказывали какие-то совершенно невероятные «новые» подробности его убийства и пытались сделать из журналиста эталон «борца с тоталитарным режимом». Откуда-то даже раскопали материал, в котором Челноков критиковал действие некоторых чиновников по отношению к Украине, и выставили это так, словно он пострадал именно из-за поддержки «украинской демократии».

Убийство Челнокова стало главной сенсацией дня, и малоизвестный журналист вмиг превратился почти в идола для оппозиции существующему правительству. Как следствие, и та, и другая стороны требовали скорейшего раскрытия преступления, и давление на Орлова возросло. Он уже и на вызов к министру ездил, и на телефонные звонки едва успевал отвечать.

Но самым неприятным для генерала стал тот факт, что в прессу просочилась информация о том, что в полиции считают убийство Челнокова заказным. Мало того, появились даже некоторые настоящие, а не придуманные подробности преступления. Например, что нападавших было двое, они не забрали с места преступления портфель журналиста, и у полиции имеется фоторобот одного из преступников. Все это Орлову пришлось подтвердить министру, как и выказать отсутствие более подробной информации. Естественно, генерала за это по головке не погладили, и министр потребовал отчета в любой форме до конца рабочего дня.

– Как могла информация о реальной версии следствия просочиться в СМИ? – возмущался Орлов, когда Гуров с Крячко пришли к нему в кабинет. – Вы работать совсем разучились?

– Петр, ты с больной головы на здоровую не перекладывай, – покачал головой Гуров. – Информацию журналистам мог кто угодно «слить». Хоть отсюда, из Главка, хоть из отдела полиции Западного Дегунина. Причем второе более вероятно.

– А вы не могли потребовать, чтобы там помалкивали в трубочку? – кипел генерал.

– На каждый роток не накинешь платок, – внес свою лепту в диалог Крячко. – Сейчас не 30-е, всех молчать заставить не получится.

– Тебя уж точно умолкнуть не заставишь, – немного успокаиваясь, буркнул Орлов. – Докладывайте уже! От меня информацию для пресс-релиза требуют, а мне сказать нечего.

Гуров вкратце изложил то, что ему удалось выяснить, опуская свои предположения. Картина получилась небогатая, но генерал остался и этим доволен. Крячко дополнил доклад своими предположениями по Алиеву, и Орлов почти успокоился.

– Что ж, негусто, но министру будет что доложить, – проговорил он. – Хотя за то, что охрану у квартиры журналиста после его смерти не выставили, можем втык получить.

– Так в порядке следственных действий нет такого правила, – хмыкнул Станислав.

– Правила нет, а голова есть, – буркнул в ответ генерал. – Скажут, именно ей думать надо было.

– А может быть, не докладывать в министерство об этой перестрелке? – предложил Гуров. – Если спросят, сказать, что нет оснований связывать воедино оба дела.

– Как это, нет? – удивился Орлов.

– Просто! Высказать версию, что это была обычная попытка квартирной кражи. Дескать, воры узнали, что журналист убит, и решили квартиру обчистить. На них наткнулись оперативники, и все такое. А нам, может быть, это даст дополнительную возможность для маневра.

– Я подумаю над этим, – проворчал генерал. – Чего штаны просиживаете? Идите работать!

– А где Щукин, кстати? – поинтересовался Гуров у друга, когда они вышли из кабинета Орлова.