– В общем, она сама виновата! – безапелляционно заявила Гришаева.

– Да, – глухо бухнул Полищук. – Она, по всему видно, та еще штучка… Мне вообще кажется, что она этим промышляет.

– Денег хотела срубить, вот и все! – резюмировала Эмма Эдуардовна. – Правда, потом выяснилось, что денег особых получить с них нельзя – двое вообще приезжие, работают не бог весть кем, да и Борис всего лишь грузчик. И тоже не местный.

– Короче, забрала она потом заяву, – опустил глаза в пол Борис.

Тот месяц, который его мурыжили в СИЗО, Полищук запомнил на всю жизнь. Но, на его счастье, ему попался опытный и порядочный следователь. Он откровенно поговорил с девицей и, раскусив, что она никакая не жертва, а «разводчица», расписал ей варианты, ни один из которых выгодным ей не был. Даже если факт попытки изнасилования будет доказан, что сделать крайне трудно, то это вообще-то не изнасилование, а лишь попытка. Так что Полищук со товарищи мог отделаться легким испугом или условным сроком. Но даже если бы Полищука и его друзей все же посадили бы, ей-то что с того! К тому же при отсутствии самого факта надругательства и хорошо поставленной защите суд мог и не пойти на поводу у обвинения. И даже доказать, что пострадавшая вовсе никакая не пострадавшая, а ложно обвинившая молодых людей с целью получения с них денег. И тогда уже ее ждет скамья подсудимых…

Девица раскинула умишком и сочла за благо заявление забрать. Поэтому Полищук, отсидев месяц, вышел на волю и мыкался до тех пор, пока судьба не свела его с Гришаевой.

– Наш фитнес-центр только что открылся, и нам для приведения в порядок помещения требовались рабочие. Вот на объявление и откликнулся Боря, – поведала Гришаева. – А потом выяснилось, что он занимался спортом и вполне может взять на себя обязанности тренера.

– Угу, – усмехнулся Гуров. – Еще совсем недавно вы меня уверяли, что у вас работают сплошь высококлассные профессионалы!

Гришаева поджала губы. Гуров посмотрел на них обоих. Было понятно, что для Полищука встреча с Гришаевой – своего рода знак судьбы. Знакомство было ему выгодно со всех сторон. Женщина обладала всем тем, чего не было у него самого. Ну а что постарше лет на пять – не страшно. Баба она видная, регулярные занятия спортом давали свой результат, словом, выглядела лучше иных двадцатилетних. Этого Гуров не мог не заметить. А Полищук тоже был хорош собой. И Гришаева с ее эмоциональной и, видимо, самолюбивой натурой запала на него, хотя у того и была, мягко говоря, непритязательная биография. Но… олигархов на всех не напасешься. Да Гришаевой это и не было важно – такая, как она, всегда сможет прокормить не только себя. Да и не был Полищук классическим альфонсом, севшим на шею стареющей и богатой дамочке. Их отношения казались вполне гармоничными.

– Понимаете, мы совсем растерялись, когда начались эти нападения! – прижала руки к груди Гришаева. – Подумали, что будет лучше, если никто ничего не узнает. И я сказала Борису, что не надо говорить, что мы вместе и тем более что вместе уехали в тот злополучный вечер, когда убили… господи, забыла…

– Умецкую, – подсказал Гуров.

– Да, ее!

– А тут эта… услышала, – подал голос Полищук.

– Да, услышала уборщица, Борзина! – почти закричала Гришаева. – Начала ко мне прикапываться! Намеки всякие грязные делать!

– А потом, когда я сказал, что приеду вечером, вы просто взяли и уехали домой. Решили, что я вас здесь не найду, – усмехнулся Гуров. – Да еще небось позвонили Полищуку, чтобы он тоже сваливал. И собирались сидеть тут вдвоем и радоваться, что так ловко обвели вокруг пальца полковника МВД!

Гришаева и Полищук пристыженно молчали.

– Детский сад просто! – сердито произнес полковник. – Глупости совершаете одну за другой!

– Ну да, да, да! – закричала Гришаева. – Но мы просто растерялись, не знали, что делать. Мы же никого не убивали, не калечили! Хотим жить тихо-мирно и чтобы нас оставили в покое.

– Ну, можете считать приятным обстоятельством, что вас хотя бы теперь оставит в покое Борзина, – заметил Гуров, пряча пистолет в карман.

– Да я ее завтра же вышвырну на фиг! – вскричала Гришаева.

– Правильно, – одобрил Полищук. – А насчет этой девки, если не верите – сами встретьтесь с ней, сразу все поймете! – хмуро произнес он. – Поговорите со следаком, он вам все подтвердит.

Собственно, на этом Гуров решил с парочкой попрощаться, потому как продолжать разговор с нею не было смысла. Но что делать дальше? Отправиться разыскивать эту девицу, дабы убедиться в правдивости слов Полищука? Может быть, если не появятся какие-то другие версии.

Гуров уже читал материалы дела по обвинению Полищука и двух его приятелей в изнасиловании. Там было все именно так, как и говорил тренер, – заявление, царапины-синяки, отсутствие доказательств самого изнасилования и, наконец… девица забрала заявление. Гуров не поленился даже позвонить в прокуратуру и побеседовать со следователем, который вел то самое дело. И тот полностью подтвердил слова Полищука.

А что из этого следует? А то, что, скорее всего, Полищук и Гришаева ни при чем. Рассказ Полищука звучит правдиво и убедительно и подтверждается документально. Поведение их с Гришаевой тоже подчинено определенной логике – страху, когда человек, теряя уверенность, начинает делать ошибки. И ошибки их вполне закономерны. Опять же, уехали вместе в вечер убийства Умецкой – почему этому не верить? И что в этом крамольного? Если они живут вместе? Они что, сговорились и вместе убивали клиенток клуба? Да чушь собачья! Во всяком случае, пока эта версия не выдержала проверки критикой и ее следует если не похоронить окончательно, то по крайней мере пока оставить в покое как неперспективную.

Следующим утром Гуров и Крячко собрались в кабинете у Орлова. Генерал-лейтенант желал не просто иметь отчет своих подопечных о полученных результатах, но и побеседовать с ними обоими не спеша, обстоятельно, выходя за рамки служебного общения.

Гуров сидел с непроницаемым лицом, по выражению которого можно было сделать вывод, что его вообще мало волнует, как продвигается расследование. Однако хорошо знавший полковника Орлов не сомневался, что это не так. Крячко же, напротив, был настроен решительно. И заговорил он первым, не дожидаясь, когда Орлов начнет задавать вопросы.

– Я вчера беседовал с Кожуховым и его внучкой и вот что хочу вам сказать, – начал он. – Несмотря на некоторые противоречия, многие факты указывают на Константина Широкова.

– Какие факты? – спросил Орлов. – Поконкретнее, пожалуйста.

Крячко вдохнул воздуха и начал рассказ.

Вика Кожухова занималась фитнесом в группе под руководством Константина Широкова. Все шло хорошо и спокойно, однако у девушек-клиенток возникло впечатление, что их тренер уделяет молоденькой Вике больше внимания, чем им. Та относилась к такому вниманию весьма благосклонно, однако вместе после занятий их никто ни разу не видел. Да и времени все эти платонические отношения заняли немного – буквально пару недель.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы на Вику не напали в сквере после занятий и не сделали инвалидом. Широков в тот вечер, закончив занятия, уехал домой. Однако подтвердить его алиби никто не может. Светлана Лихачева, которая, правда, клиенткой центра «Идеал» не являлась, была убита в мае, сразу за территорией сквера, и, судя по всему, пыталась убежать от убийцы, и он настиг ее лишь за воротами. Широков пришел на работу в фитнес-центр в конце апреля…

– Посему предлагаю заняться поисками Широкова всерьез. То есть официально объявить его в розыск. Дать его фотопортрет и соответствующие распоряжения, – заключил Крячко.

– В розыск объявим, – кивнул Орлов. – Побеседовать с ним очень желательно. Хотя главного я так и не услышал.

– Чего? – не понял Крячко.

– Мотивов, Станислав, мотивов! – повысил голос Орлов. – И осмысление полноты картины! Где психологический портрет преступника? Не вижу я его! И у тебя он не вырисовывается!