– Что-что?! – Орлов даже привстал, недоуменно глядя на Станислава. – Ты это серьезно?

– Серьезней некуда… – тот саркастически рассмеялся и, услышав раздавшийся в кармане сигнал сотового, быстро достал телефон. – О! Похоже, это оттуда. Да, слушаю…

Стас оказался прав – звонили из лаборатории ФСБ. По словам взрывотехников, предмет, извлеченный из-под его машины, оказался чем-то наподобие мощной петарды. Машину она бы не разнесла, но вот подбросила бы основательно.

– Скорее всего, это можно было бы расценивать как попытку припугнуть, – особо отметил собеседник Крячко. – Устройство самодельное, кустарной сборки, но сработано очень профессионально. Что характерно – ни одного отпечатка пальцев.

Выслушав пересказ Стаса, Петр решительно поднял трубку и набрал чей-то номер.

– Снова я, – негромко обронил он. – Вот ты мне сегодня больше часа разводил всякие там «муси-пуси» на абстрактные темы, а у меня сотруднику под машину заложили пусть и маломощное, но взрывное устройство. Ах, ты уже зна-а-ешь! Ах, меры уже принима-а-ете!.. Но ты-то теперь понимаешь, что ситуация начала складываться более чем серьезная? До тебя уже дошло, что игра в бирюльки давно закончилась? Нам, по сути, открыто объявили войну. И как мы на это теперь должны реагировать? Поджать хвост и сдаться на милость какой-то швали, каких-то отморозков? Ну, говори, говори, я слушаю!

Некоторое время послушав своего собеседника, он со вздохом поморщился.

– Ладно, посмотрим, что у вас там получится… – досадливо произнес он и бросил трубку.

Окинув взглядом с любопытством взирающих на него оперов, он пояснил:

– Сегодня я встречался с тем своим знакомым из ФСБ. Поскольку предполагалось обсуждение вопросов, скажем так, щекотливых, подпадающих под категорию гостайны, разговаривали в одном из парков, в его служебной машине, один на один. Ну, всего в подробностях – уж извините – сказать не могу. Но в целом он высказался о том, что своей излишней активностью мы рискуем сорвать одну очень важную операцию российских спецслужб.

– Минуточку! Он что, хочет сказать, что Вертянин и случившееся с ним – это часть какой-то операции? – Лев окинул Петра недоверчивым взглядом. – Чего они там мутят-то? Как говорил один мой знакомый, попа в лапти обувают.

– Нет, нет, – Орлов отрицательно покрутил головой. – Про Вертянина они и сами не в курсе. Что там да как с ним произошло – их и самих интересует. Но моего знакомого нервирует наше, как ему кажется, излишне пристальное внимание к «Пламя-Дельте».

– Так, так, так!.. – Крячко даже пригнулся, хищно впившись пристальным взглядом в своего приятеля-начальника. – А поподробнее можно?

– Нет, нельзя! – безапелляционно отрезал тот.

– Ну и не надо! – Лев иронично улыбнулся. – Мы и сами докопаемся. Ты мне вот только объясни такую вещь. «Пламя-Дельта» в данный момент работает на американцев. Выпускает для них какое-то, скорее всего, военное оборудование. Так? Так. Тогда скажи, пожалуйста, это нормально с точки зрения здравой логики – обеспечивать своего главного стратегического противника передовыми образцами того, что очень скоро может быть использовано против нас самих? И вообще, какого беса америкосы, пусть даже и через подставных лиц, могут владеть нашими фактически оборонными объектами? А то, что «Пламя-Дельта» со всеми потрохами принадлежит им, – для меня уже не секрет.

– Лева, Лева… – Петр укоризненно и одновременно удрученно покачал головой. – Что там этот завод?! Ты ж, наверное, уже в курсе, что наш самый главный банк во всем государстве – российский Центробанк! – тоже, можно сказать, собственность американской ФРС?!.

– Что-о-о?!! – глаза Станислава сильно округлились, словно он увидел, как Петр на его глазах внезапно обратился в Билла Клинтона. – Наш Центробанк – в собственности американцев? Слушай, выходит, мы в полной жо… Гм-гм… В полном у них подчинении?

– Ну, не сказать, чтобы в полном… – Орлов чуть развел руками. – Скажем, в той же Сирии во многом благодаря именно нашей позиции до сих пор не началась полномасштабная интервенция. – Орлов побарабанил пальцами по столу. – Хотя американцы давят на нас очень жестко. Ну а с другой стороны – что греха таить? Мнение «вашингтонского обкома» учитывать нам приходится – тут уж никуда не денешься.

– Ну, ладно, давай спустимся с этих политических «небес» на нашу грешную землю. – Гуров откинулся в кресле и положил ногу на ногу. – Так как же нам теперь быть? Не прозондировав все, что потребно – в том числе и «Пламя-Дельту», нам этого дела не раскрыть. Но теперь, я так понимаю, у нас появились особые зоны, куда нос совать не следует. И как в таком случае работать?

Подперев голову рукой, Петр около минуты о чем-то размышлял, после чего, тоже откинувшись в кресле, неожиданно объявил:

– Да и хрен с ним! Как работали, так и работайте. Только вот старайтесь быть осмотрительнее. Стас, конечно, молодец – вовремя обратил внимание на чей-то «сюрприз». Но, боюсь, он может оказаться не последним.

Когда опера выходили от Орлова, неожиданно зазвонил телефон Гурова. На мониторе высветился чей-то незнакомый номер. Это была корреспондент «Хроники ЧП» Татьяна Снегирева.

– Лев Иванович, вы меня хотели увидеть? – прозвучал в трубке молодой, бодрый голос. – Если хотите, могу через полчаса подъехать. Вы где сейчас?

Пояснив своей собеседнице, что будет ждать ее на своем рабочем месте, Лев сунул телефон в карман. Стас, слышавший их разговор, многозначительно подмигнул.

– А голосишко-то – приятный, прямо насквозь проникает… – ухмыльнулся он. – Смотри, Лева, не увлекись!

– Обо мне-то беспокоиться не стоит, а вот по поводу твоей новой пассии у меня вдруг возникли некоторые сомнения, – Гуров в упор посмотрел на своего приятеля. – Тебе твой камушек-детектор насчет нее ничего не подсказывает? А вот моя интуиция отчего-то вдруг забила тревогу. Ты же сегодня ночевал у своей подружки? М-да-а… Надеюсь, что я ошибся, и она чиста, как росинка.

Внезапно помрачневший Крячко, сунув руки в карманы, зашагал с сосредоточенной озабоченностью на лице. Покосившись в сторону Льва, он нахмурил лоб и почесал затылок. Видимо, теперь и самого Станислава начали одолевать какие-то сомнения.

Вернувшись в кабинет, Лев продолжил чтение материала о ДТП на МКАДе. Его автор привела мнение ряда сослуживцев Вертянина, которые в один голос утверждали, что тот, сев за руль даже в не вполне трезвом виде (что бывало крайне редко), всегда вел машину чрезвычайно осторожно и никогда не нарушал ни знаков, ни скоростного режима. «Это ему небось чего-нибудь такого подмешали в ресторане, что у него «крыша съехала», – не иначе!» – категорично заявил один из вахтеров «Полюс-Вектора». В принципе почти то же самое довелось услышать и Стасу.

«…Немало вопросов должно бы вызвать и то, сколь жарко заполыхала слетевшая с трассы машина Вертянина, – продолжала высказывать свои сомнения Татьяна Снегирева. – По мнению специалистов, даже взрыв полного бензобака и горение резины, масел, пластика не могло создать такого термического эффекта, как оплавление железа. При осмотре машины, доставленной на аварийную стоянку, мною были обнаружены явные следы оплавления каркаса и деталей водительского кресла. Остальные пассажирские кресла такой жар не затронул. Отсюда вопрос: не могло ли локальное повышение температуры в кабине попавшего в аварию «Форда» быть вызвано сгоранием чего-то наподобие хорошей порции термита или напалма, помещенного под водительское кресло?..»

«А вот это – чрезвычайно интересно! – мысленно отметил Гуров, еще раз перечитав этот абзац. – Надо же! Женщина, корреспондент газеты, обратила внимание на то, чего не заметили полицейские эксперты-криминалисты. Или они «не заметили» по какой-то особой причине? Хотя – нет. Тут, скорее всего, свою роль сыграла все та же текучка, желание поскорее отпихнуться от работы и привычка к формалистике…»

Стас, подойдя сзади, тоже пробежал глазами материал на мониторе и, пройдясь по кабинету взад-вперед, негромко, как бы про себя, резюмировал: