– И во всех случаях машина стояла недалеко от домов, в которых вы работали?

– Да, где-то рядом. Во всяком случае, я ее видел.

– А вы не замечали, кто сидел в этой машине?

Садовник задумался, пожевал губами, потом ответил:

– Кто-то там определенно был. Да, я видел силуэт человека. Но только силуэт. Описать водителя я не смогу.

– И не надо, – махнул рукой Гуров. – У нас уже есть его описание.

– Значит, есть надежда, что вы сможете его задержать?

– Да, у нас есть твердая уверенность, что мы арестуем похитителей. Причем в самое ближайшее время.

– Хорошо бы! – воскликнул Плетнев. – А то у меня душа не на месте. Я, конечно, не так близко общался с этими детьми, как репетиторы или горничные. Сами понимаете, я все больше на улице нахожусь. Но все равно переживал за них. В конце концов, я сам отец. Каким же надо быть мерзавцем, чтобы схватить такого вот маленького человечка, совсем беспомощного, мучить его… Так что я от всей души желаю вам успеха.

– Будем надеяться, – кивнул Лев. Он был тронут, но старался этого не показать, и уже собирался завершить беседу со старым садовником, когда тот снова заговорил.

– Да, вот еще что я хотел сказать… – неуверенно произнес Плетнев. – Конечно, нехорошо наговаривать на человека. К тому же может оказаться, что он тут совсем ни при чем…

– Говорите, говорите! – потребовал Лев. – Вы хотели про кого-то рассказать?

– Да, про одного человека. Я его у Гурьяновых видел, он с Олей занимался…

– Занимался? Это учитель?

– Нет, тренер. Кажется, по гимнастике. Он несколько раз приходил к ним домой – ему с отцом Оли надо было побеседовать.

Гурову мгновенно вспомнилась информация о тренере по спортивной гимнастике. Как же его фамилия? Увы, он не запомнил. Зато хорошо помнил другое: отец Оли опознал тренера в фотороботе преступника. Правда, затем Павел Гурьянов заявил, что не верит, будто тренер мог быть преступником. Мол, не такой он человек, не пойдет на преступление. Но это было всего лишь субъективное мнение отца. А Гуров знал, что нельзя доверять субъективным мнениям.

– И что вы хотели сказать про этого тренера? – спросил он.

– Да ничего особенного… Если бы не похищения, я вообще бы про это дело сразу забыл. А когда все это случилось, вспомнил.

– Давайте все-таки более определенно, – попросил Лев. – Что «ничего особенного»?

– Ну, этот тренер… да, я вспомнил: его Виктор зовут. Так вот, он занимался только с Олей. Но я ведь работал потом и у Моторных. И в один из дней я заметил этого Виктора недалеко от дома, где жил Саша. Я еще тогда подумал: «Наверное, человек сюда к знакомым зашел». Но потом смотрю – а он никуда не спешит. Прошел мимо дома раз, потом другой…

– А в какое время это было – до похищения Саши или после?

– В том-то и дело, что как раз накануне похищения! Дня за три до того, как это случилось. Я потому и запомнил.

– Вы его только один раз видели?

– Нет, пожалуй, что не один, – ответил садовник. – Раза два я его видел возле дома Моторных.

«Черемисов! – вдруг вспомнил Гуров. – Вот как фамилия этого тренера – Виктор Черемисов!»

– Большое спасибо, Виталий Юрьевич, за помощь, – сказал он, вставая с ящика, на котором сидел, и протянул Плетневу визитку со своим номером: – Если вспомните что-то еще, позвоните мне вот по этому телефону.

– Навряд ли я еще что вспомню, – покачал головой садовник. – Но если вдруг память оживится – обязательно позвоню.

Гуров его уже не слушал. Распрощавшись с садоводом, он направился к воротам. Идя по прекрасному парку, созданному руками Плетнева, он думал о тренере Черемисове. Как он мог его упустить? Как мог поручить проверку такого важного направления молодому лейтенанту Коняеву? Нужно было немедленно исправить это упущение.

Он достал телефон и позвонил лейтенанту. В трубке раздавались длинные гудки, но никто не отвечал. Гуров позвонил еще раз и еще. Наконец телефон ожил и ответил голосом Коняева:

– Слушаю!

– Хорошо, что слушаешь. Это полковник Гуров говорит. Ты сейчас где находишься?

– Еду на служебной машине в Самару. Тут мотор сильно гудит, вот почему я ваш звонок не сразу услышал. Извините, товарищ полковник.

– Ладно, не извиняйся. Ты мне лучше объясни, зачем тебе в Самару так срочно потребовалось? Что ты там забыл? Ты же вроде в моей группе работаешь?

– Так я по делу о похищении детей и еду, – объяснил Коняев. – Чтобы допросить тренера Черемисова. Помните, вы мне это дело поручали?

– Конечно, помню. А что Черемисов делает в Самаре?

– Выехал с детьми на соревнования. Там проходит первенство Поволжья по спортивной гимнастике, и он повез туда большую группу своих воспитанников. Между прочим, мне сообщили, что в эту группу входит и Оля Гурьянова.

– Вот как? – протянул Лев. – Девочка тоже поехала…

Он подумал, что этот факт положительно характеризует тренера Черемисова. После того что случилось с Олей, после того как Павел Гурьянов опознал в фотороботе преступника тренера своей дочери – он все-таки отпустил ее с этим тренером в другой город. Значит, или отец Оли – по природе доверчивый человек, или Виктор Черемисов умеет внушать доверие.

– Так какие будут указания, товарищ полковник? – прервал его раздумья голос лейтенанта Коняева. – Ничего не меняется? Или появились новые обстоятельства?

– Да, появилось кое-что новое. Будешь беседовать с Черемисовым, осторожно спроси его, что он делал возле дома Саши Моторного. Тут появился свидетель, который видел тренера возле этого дома. Причем как раз накануне похищения ребенка. Вообще пусть объяснит, что он делал и где был между 10 и 20 мая – в течение десяти дней перед похищением Саши. Если у него нет алиби – можешь смело звонить генералу Стародубцеву. Я ему все расскажу, он будет в курсе. Если у Черемисова нет алиби, генерал обратится в суд, чтобы получить разрешение на задержание тренера. И назад в Рузаев ты повезешь его уже в наручниках. Понятно?

– Да, товарищ полковник, понятно, – ответил Коняев.

Гуров собирался в этот день продолжить знакомство с обслугой из домов пострадавших бизнесменов. Однако едва он достал свой блокнот и принялся его листать в поисках фамилий и адресов горничных и поваров, как у него зазвонил телефон. На этот раз это был Стас Крячко.

– Мы тут хотим побеседовать с одним из наших кандидатов в «кроты», – сообщил он. – Не хочешь поучаствовать?

– То есть вы уже запустили «дезу» и поймали его на ней? – уточнил Гуров.

– Нет, на этом парне «дезу» запускать не с руки – ему эту информацию вроде как не положено знать, – ответил Крячко. – Но у него есть странный факт в образе жизни, так что парня есть о чем спросить.

– Ты о ком из вашей тройки сейчас говоришь?

– О рядовом полка ППС Максиме Тицком. Если помнишь, он за последний год отметился большими тратами. Купил себе машину, потом прогулочный катер. Ну и так, что называется, по мелочи: шубы себе и жене, поездка на море… Вот майор Слепаков и предложил задать нашему рядовому вопрос в лоб. Объяснит источник денег – вычеркнем его из списка. Не объяснит – начнем разговаривать серьезно.

– Я тебя понял, – ответил Гуров. – Да, я хотел бы поучаствовать в этой беседе. Ждите, скоро буду.

И он поехал в управление. Крячко он обнаружил в кабинете майора Слепакова. Тут же сидел и сам хозяин кабинета.

– А где подозреваемый? – спросил Лев. – Где этот подземный житель?

– Сидит в соседней комнате, анкету заполняет, – ответил Слепаков. – Мы в УСБ всех сотрудников по очереди вызываем, какие-нибудь тесты даем заполнять.

– Значит, мы работаем с этим Тицким, а если выясняем, что он тут ни при чем, запускаем «дезу» к остальным двум кандидатам?

– Ничего запускать не потребуется, – ответил Слепаков. – Все легенды уже запущены. Лейтенанту Рыбкину стало известно, что дочь Шейниса через два часа поедет к бабушке на «Иванову поляну», а лейтенанту Ширяеву – что она же отправится в санаторий «Октябрьское ущелье». Так что, если кто-то из них передает сведения на сторону, они уже известны похитителям. И нам останется только проследить за машиной, которая пойдет из усадьбы Шейнисов, и понять, кто поставил информацию бандитам.