– Когда? – оторопел Ермаков. – Не пойму, чего ты от меня хочешь? Какой из прошлых случаев тебя интересует?

– Хорошо. Давай изменим тактику. – Гуров переложил из кресла стопку журналов на стол и уселся в него, не дождавшись приглашения. – Присаживайся. Я буду задавать вопросы, а ты – отвечать и ничего не спрашивать. Так мы быстрее закончим, и, может быть, тебе удастся надолго избавиться от моего общества.

Ермаков хотел что-то сказать, но промолчал, как-то по-детски обиженно посмотрел на сыщика и сел боком на стул, напротив Гурова.

– Ну, начнем, – улыбнулся Лев. – Чем занимался ты вчера, примерно с 15 до 18 часов?

– А что случилось? – завел старую песню актер, но, увидев пристальный и требовательный взгляд Гурова, снова сник. – Ну, с мужиками в картишки перекинулись. Потом в кабак отрываться поехали, – проговорил он и принялся называть фамилии приятелей-картежников.

Лев не спеша записывал информацию. Среди компаньонов Ермакова оказалось несколько известных артистов, парочка видных бизнесменов, несколько элементов, подозреваемых в связях с криминальным миром. Остальные персонажи были ему незнакомы. Причем стало ясно, что специально для алиби себе эту вечеринку Ермаков не устраивал, он изо дня в день ведет такой образ жизни, за исключением тех дней, когда участвует в съемках или уезжает на гастроли или в турне. Впрочем, отсутствие Ермакова на месте преступления тоже ни о чем не говорило. Лев и так был почти на сто процентов уверен, что собственные руки актер марать бы не стал. Вот только, как и в случае с Морозовой, вряд ли Ермаков был способен заказать Челнокова.

– Ладно. Что выросло, то выросло, – оборвал Лев рассказ актера, вдруг ставшего невероятно разговорчивым. – Что ты знаешь о смерти Челнокова?

– Чего?! Значит, эта сволочь таки сдохла?!. Кому мне поляну за такую радость накрывать?

– А почему ты решил, что в смерти журналиста кто-то виноват? – насторожился Гуров.

– А потому, что такие гады сами не дохнут. Они до ста лет здоровыми живут! – почти восхищенно завопил Ермаков и повернулся в сторону спальни: – Ларка, собирайся! Поедем в кабак бухать, у меня сегодня праздник!..

Отправляясь в Главк, Гуров позвонил Крячко. Информация о компромате на Григоряна, который, возможно, имелся у журналиста, не давала сыщику покоя. Особенно после того, что он узнал от Станислава. Эта информация была единственной осязаемой ниточкой, оказавшейся ближе к исходу первого дня расследования в руках у сыщиков. Гуров хотел попросить Станислава отправить оперов для тщательного обыска квартиры журналиста, но Крячко уже уехал из Главка.

– Лева, я сейчас «качалки-рукопашки» отрабатываю, как ты изволил приказать, – недовольно проворчал Станислав в трубку. – Сам операми покомандуй!

– Слушаюсь, товарищ полковник! – отшутился Гуров и, прервав разговор с Крячко, дозвонился до генерала Малкина, начальника оперативного управления. – Привет, Егор! Можешь выделить пару толковых оперов?

– И я рад тебя слышать, Лева! – язвительно ответил генерал. – Да со здоровьем у жены все в порядке. Дети тоже в норме. Старшая недавно второго родила. Как у самого, спрашиваешь?.. Тяну лямку потихоньку, геморрой и радикулит замучили, а потенция, слава богу, о-го-го!..

– Егор, хватит паясничать, – прервал его Лев. – Правда, дел по горло. Некогда сейчас лясы точить.

– Наслышан, что тебя на дело Челнокова поставили, – посерьезнел Малкин. – Что от оперов нужно?

– Квартиру журналиста тщательно обыскать. С понятыми. Пусть изымают любые документы, записи, флешки, диски, фотографии… В общем, все, что может содержать компромат.

– На кого? – заинтересовался Малкин.

– Пока точно не знаю, – уклонился от прямого ответа Гуров. – На кого угодно.

– Есть у меня парочка толковых ребят, – не стал настаивать генерал. – Сейчас пошлю.

Подъезд, хоть в нем и не было консьержа, был удивительно чистым и опрятным. Широкие лестничные площадки были украшены репродукциями, а на подоконниках стояли цветы. Причем на каждом этаже растения были разными. Майор Щукин с удовольствием отметил, что среди них нигде нет герани – ее запах он терпеть не мог.

Понятых они с капитаном Свистуновым решили набрать из жителей подъезда, чтобы и самим по морозу не бегать, и людей по холоду не гонять. Поэтому на квартиру Челнокова опера поднимались пешком, а не комфортно ехали в широком лифте со встроенным телевизором.

Вообще, судя по местоположению, они рассчитывали увидеть в этом районе старые обшарпанные многоэтажки, типа хрущевок, но на деле все оказалось не так. Может быть, близость Северо-Западной хорды сказывалась, а может, расположение райотдела Западного Дегунина, но, пусть и с некоторой натяжкой, дом Челнокова можно было назвать фешенебельным.

Первую понятую они нашли на втором этаже. Ею оказалась молодая женщина лет тридцати. Она согласилась пойти с операми в квартиру Челнокова без лишних вопросов и уговоров. На третьем и четвертом этажах оказались лишь пенсионеры весьма преклонного возраста, и приглашать их опера не стали. Еще одного мужчину лет 55 взяли понятым с пятого этажа. И до седьмого, на котором была квартира Челнокова, им пришлось отвечать на многочисленные вопросы обоих гражданских, разъясняя им, что придется делать, и почему так, а не иначе.

Не поднимаясь на нужную площадку, Свистунов с понятыми задержался на лестнице, а Щукин подошел прямо к двери квартиры журналиста проверить пломбы и открыть ее для свидетелей. На секунду он удивленно замер, а затем начал поворачиваться к напарнику, доставая из заплечной кобуры пистолет. Впрочем, достать его он так и не успел – металлическая дверь резко распахнулась, с силой впечатав майора в стену. Резко выдохнув, он начал сползать на пол.

В ту же секунду из двери квартиры Челнокова загремели выстрелы. Оба понятых застыли с открытыми ртами и выпученными глазами, совершенно не понимая, что происходит. Несколько пуль ударились рядом с ними в стену, чудом никого не зацепив, а лишь осыпав обоих бетонной крошкой.

Пожилой мужчина стоял на лестнице чуть ниже капитана, и кроме шальных рикошетов, ему почти ничего не угрожало. А вот излишне любопытная девушка, спешившая побыстрее побывать в квартире, где жил убитый журналист, оказалась прямо на линии огня.

– Ложись, дура! – заорал Свистунов, но она не двинулась с места, и ему, укрывшемуся за перилами и лестничным уступом, не оставалось ничего другого, как покинуть свое убежище.

Рванувшись вперед, он толкнул девушку на пол лестничного пролета, одновременно стреляя в открытую дверь, и в тот же момент почувствовал тяжелый толчок в грудь. Свистунова развернуло вдоль оси и ударило о стену. В первое мгновение он даже боли не почувствовал, удивленно подумав: «И что это было?» – а в следующую секунду потерял сознание, повалившись на девушку, которая вдруг начала выть в голос, по-бабьи…

До Главка Гуров недоехал считаные метры, когда получил сообщение о перестрелке в квартире Челнокова. Резко развернув машину, он прикрепил съемный «маячок» на крышу и рванул в сторону Северо-Западной хорды.

У входа в подъезд журналиста топтались двое пэпээсников, по привычке пристально вглядываясь в каждого проходившего мимо. Кроме двух патрульных машин, поблизости были припаркованы «Газель» передвижной криминалистической лаборатории и «Ауди» с полицейскими номерами. Лев припарковался рядом с ними и, показав пэпээсникам служебное удостоверение, стремительно вошел в подъезд.

Щукин и двое свидетелей перестрелки находились на лестничной площадке, пролетом выше квартиры Челнокова, а внутри нее работали криминалисты. У оперативника была заклеена пластырем разбитая переносица. Увидев Гурова, он тут же поднялся со ступенек, на которых сидел. Женщина в измазанной кровью одежде тоже сделала шаг навстречу сыщику, с какой-то непонятной надеждой посмотрев на него, а вот пожилой мужчина лишь мельком глянул на Гурова и снова отвел взгляд.