– Кто такой этот Орехов? – заинтересовалась и Диана Андреевна.

Станислав с укоризной поглядел на Соловьева. Он не ожидал от журналиста такой подножки.

– Это закрытая информация, и при посторонних я не могу ее разглашать, – заявил он, покосившись на Теплицкую.

– Ой, можно подумать, – закатила та глаза. – Ладно, мужчины, вы тут решайте свои вопросы и раскрывайте друг другу тайны следствия, а мы с Мармеладкой поедем домой. Нам нужно отдохнуть перед вечерней сменой, правда, моя хорошая? – обратилась она к собачке, взяла сумку и с гордо поднятой головой удалилась из кабинета.

– Уф, – облегченно вздохнул Станислав, – наконец эту псинку вынесли из кабинета. Ты не знаешь, зачем она ее с собой повсюду таскает? – спросил он у Соловьева.

Викентий рассмеялся и сказал:

– Мармеладка отпугивает от Дианы мужчин…

– От Дианы? – Крячко весело посмотрел на журналиста.

– От Дианы Андреевны, я хотел сказать, – смутился Викентий. – Собачки породы японский хин вообще-то дружелюбны, но их дружелюбие распространяется только на хозяев, – продолжил объяснять Соловьев больше для того, чтобы скрыть смущение, чем чтобы развить тему. – Как только Мармеладка видит, что хозяйка недовольна приставаниями к ней какого-нибудь субъекта, она тоже начинает проявлять недовольство. И может даже укусить особо настырных.

– А что, к Теплицкой действительно так активно липнут мужчины?

Крячко удивленно приподнял брови, показывая всю невинность вопроса, хотя глаза его и блестели весельем. Ему интересно было наблюдать, как на его глазах развивается роман журналиста и эксцентричной учительницы по вокалу.

– Наверное… – нехотя ответил Викентий и, решив сменить тему, повторил вопрос про Орехова.

– Орехов? А что Орехов? – пожал плечами Крячко. – По всей вероятности, это не наш клиент. Я поговорил с его сожительницей… Вернее, с бывшей сожительницей. Она теперь Олегу Олеговичу законная супруга. Семенова утверждает, что после той истории и после отбытия наказания ее супруг стал смирнее самого смирного ягненка и занялся честной трудовой деятельностью – работает кузнецом. Я был у него на работе и беседовал с его начальником. Тот заверяет меня, что Орехов уже два года работает в его мастерской, никуда надолго не отлучается и вообще отличный мужик и работяга, каких поискать. В общем, завязал Орехов с криминальным прошлым. Ну, что у тебя нового, если не считать твоих конспиративных встреч с Дианой Андреевной Теплицкой в нашем с Гуровым кабинете?

– Звонил художник. Тот самый эксперт из Щелкова, и сказал, что не знает никого, кто бы мог рисовать в такой необычной манере. Заявил, что хотя сейчас многие молодые люди и экспериментируют с перспективой, стилем, материалом для живописи, но нет, мол, у нынешней молодежи своего лица, индивидуальности нет. А у этого художника, хотя этот художник ему, как специалисту, и неизвестен, есть и свой стиль, и своя особая манера изображать людей. И да, специалист этот подтвердил, что все портреты женщин в свадебных платьях нарисовал один и тот же художник.

– Это плохая новость, – покачал головой Станислав. – Если окажется, что и Анохин не тот, кого мы ищем, если он не художник, то мы застрянем с этим расследованием надолго.

– Это почему?

– Да потому, что поди найди среди множества неизвестных художников того, кто все эти портреты нарисовал, – ответил Станислав. – А может даже так быть, что художник и жулик – это вообще разные люди. Мало ли кому брачный аферист мог заказать всю эту живопись.

– Да, – согласился задумавшийся над перспективой долгого расследования Викентий, – сейчас профессий с художественным образованием – пруд пруди. Это и веб-дизайнеры разные, и учителя, и театральные и киношные художники, и книжные иллюстраторы, и мастера по татуировкам, и…

– Стоп, – оборвал перечисления Крячко. – Ну конечно же… Как мы сразу об этом не догадались!

– О чем? – не понял Викентий.

– Татуировки. – В глазах Станислава появился азартный блеск. – Кто-то ведь рисовал Жениху татуировки! Вернее, помог создать целую галерею компьютерных рисунков, которые тот использовал для нанесения их на свое тело в качестве татуировок. Знаешь, для чего нашему Жениху нужны были одноразовые тату? – посмотрел он на журналиста.

– А зачем вообще нужны татуировки? – пожал тот плечами. – Перед дамами покрасоваться. Вот, мол, какой я весь из себя современный.

– Нет, не для этого, – уверенно заявил Станислав. – Хотя возможно, что и такую цель он тоже перед собой ставил. Но главное для него было, чтобы каждая женщина запомнила его прежде всего именно по татуировке, а не по внешности. Ты обратил внимание, что все рисунки – разные, на разных местах, что они не повторяются? Но все они, по словам женщин, очень красивые, профессионально выполненные. В смысле прорисовки самого рисунка. Это тебе не разовая татушка из ширпотреба. Женщины его татуировки нам очень подробно описали. А вот с описанием внешности афериста у дам далеко не так хорошо получается. Кроме общих черт и бросающихся в глаза изменений, они толком ничего не сказали ни о его характере, ни о его особенностях. Хотя казалось бы…

– И о чем это нам говорит? – перебил размышления Крячко Викентий, который все еще не мог уловить сути всех рассуждений оперативника.

– О том и говорит, что искать художника, а значит, и жулика, нам нужно или среди компьютерных дизайнеров, или среди мастеров тату, – уверенно заявил Станислав.

– Час от часу не легче, – застонал Викентий. – Вы вообще представляете себе, сколько народу надо будет проверить? В одной только Москве…

– Викентий, не ной, – оборвал его стенания Крячко. – У нас есть еще одна зацепка. Не думаю, что Жених – настолько умный малый, что будет пользоваться услугами трех разных людей. Мне кажется, что, скорее всего, кто-то один рисует ему и макеты для тату, и портреты, и фальшивые документы. Если, конечно, он сам не художник и не сам все эти произведения криминального искусства создает.

– Но даже если это один человек, то как мы его будем искать?

– У нас есть база данных всех преступников, которые занимаются подделкой документов, – стал объяснять Крячко. – Фальсификация подходит под 327-ю статью Уголовного кодекса и подразумевает наказание не только за любую подделку или создание фальшивого документа, но и за использование этого документа в корыстных целях. А чтобы подделать любой документ, знаешь ли, нужны и художественные способности, и умение работать с некоторыми компьютерными программами.

– Ага, теперь я понял! – Викентий сначала оживился, но, немного подумав, снова сник. – А если этот фальсификатор не числится в вашей базе данных? Может, он еще не привлекался к ответственности. Тогда как быть?

– Будем искать его через другие источники…

Крячко не договорил и ответил на звонок сотового, который в этот момент заиграл в кармане бравурную мелодию.

– Лева? Как у тебя дела?

Потом Станислав долго слушал, что ему говорит Гуров, и только кивал и коротко вторил: «Так, так, понятно». Выслушав напарника, он и сам поделился с ним соображениями по поводу того, что и документы, и татуировки, и портреты могли быть выполнены одним мастером.

– Как ты думаешь, есть ли смысл поискать помощника Жениха среди фальсификаторов? – спросил Крячко и, выслушав мнение Льва Ивановича, закончил разговор: – Ну хорошо. Тогда я с утра этим и займусь, а когда вернешься, мы с тобой эту тему обсудим подробней.

Гуров вернулся в Москву лишь во второй половине следующего дня. В кабинете он застал только Викентия, который что-то выписывал с экрана монитора.

– С возвращением, Лев Иванович, – радостно приветствовал он Гурова. – А Станислав Васильевич обещал только к концу смены заехать.

– Я с ним созванивался, – устало ответил Лев Иванович и, подойдя к чайнику, заглянул в него. – Я голодный, как свора собак. Восемь часов за рулем. – Гуров включил чайник и достал из сумки, которую снял с плеча, когда вошел, какой-то сверток. – Ты обедал?