Определившись с этим вопросом, Гуров раскрыл блокнот и нашел номер адвоката, который на вчерашней встрече продиктовал ему Валерий Алексеевич.

— Добрый день, — через минуту вежливо говорил он в трубку. — Мне нужен Заруцкий Павел Егорович.

— Я слушаю, — несколько настороженно прозвучал в ответ довольно приятный баритон.

— Вас беспокоит полковник Гуров. Я провожу дознание по факту смерти Андрея Тимашова. Если не ошибаюсь, вы были его адвокатом? У меня есть к вам несколько вопросов. Мы можем встретиться и поговорить?

— Гуров?! — донесся из трубки радостный возглас. — Надо же, как оперативно! Валерий Сергеевич говорил мне, что вы согласились заняться этим делом и что он передал вам мой номер. Но, признаюсь, я даже не думал, что вы будете действовать с такой быстротой. Разумеется, я готов встретиться с вами. Чем раньше все это прояснится, тем лучше. Вам удобно будет подъехать в мой офис? Или лучше мне прийти к вам?

— Думаю, лучше мне, — сказал Гуров, невольно улыбнувшись рвению Заруцкого. — К чему лишний официоз? Побеседуем в неформальной обстановке.

— Да, конечно. Как вам удобнее. Записывайте адрес. Найти меня очень несложно, моя контора находится недалеко от здания Мосгорсуда, а уж этот-то адрес всем известен.

Записав координаты конторы Заруцкого, полковник заверил, что выезжает сию минуту и появится в офисе адвоката уже очень скоро.

— Отлично! — вновь очень радостно отреагировал тот. — С нетерпением буду вас ждать.

Офис адвоката располагался в обычной жилой многоэтажке, стоявшей не так уж близко от здания Мосгорсуда. Но ориентир все-таки помог, и Гуров без труда нашел нужную ему контору.

Войдя, он сразу заметил, что в офисе Павла Заруцкого все обставлено очень солидно. По-видимому, адвокат предпочитал работать с клиентами из обеспеченных слоев общества.

В небольшом, но уютном вестибюле несколько помощников общались с клиентами попроще. Оттуда можно было попасть в «предбанник» с обязательной секретаршей, и только из него дверь вела уже в кабинет самого хозяина.

— Добрый день! — радостно поднялся навстречу Гурову высокий моложавый мужчина приблизительно его возраста. — Проходите, присаживайтесь. Очень, очень рад, что вы согласились помочь нам.

— Надеюсь, и вы не откажетесь помочь, — улыбнулся в ответ Лев.

Заруцкий не мог знать о событиях сегодняшнего утра и, несомненно, продолжал думать, что содействие Гурова продиктовано лишь дружеским участием. А тот не спешил его переубеждать. Он уже не раз сталкивался с тем, что у самых разговорчивых помощников моментально пропадала словоохотливость, как только они узнавали, что содержание беседы может быть использовано в рамках официального расследования.

— Как же, как же, — зачастил Заруцкий. — Буду очень рад. Когда я узнал, что этим вопросом займется сам Гуров, признаюсь, сразу же воспрянул духом.

— Сам Гуров? — удивленно поднял на него глаза полковник. — А что во мне такого особенного?

— Не скромничайте, — улыбнулся адвокат. — О вас, можно сказать, ходят легенды, и, признаюсь, я даже горд, что мне представился случай пообщаться и, возможно, даже поработать с таким человеком.

«Да, клиенты, наверное, уходят отсюда довольными, — думал Гуров, слушая эти хвалебные речи. — Не знаю, как насчет реальной помощи, но в плане повышения самооценки общение с господином Заруцким настоящий кладезь приятного и полезного».

— Что ж, если вы готовы поработать, может быть, перейдем прямо к делу? — постарался он направить диалог в конструктивное русло.

— Да, разумеется. Действительно, незачем тратить зря драгоценное время.

— У вас есть какие-то версии о причинах смерти Андрея Тимашова?

Задавая в лоб и без подготовки этот вопрос по существу, Гуров намеревался использовать как эффект неожиданности, так и свое преимущество в плане осведомленности.

Адвокат не мог знать, что по результатам вскрытия уже установлено, что смерть Тимашова не была следствием естественных причин. И то, как он будет отвечать, сразу могло показать, насколько искренним будет этот разговор в целом.

Заруцкий был одним из тех двоих, кому разрешалось посещать заключенного, и ему вполне могло быть известно что-то нелицеприятное, что могло указать на убийцу. Рассыпаясь в комплиментах, он не успел подготовиться, и теперь Лев внимательно следил за выражением его лица, стараясь уловить непроизвольные движения, которые могли бы указывать на попытку скрыть некие «тайные знания».

Но лицо адвоката выражало лишь неподдельную скорбь.

— Причина здесь одна, — тяжко вздохнув, произнес он. — Зависть и попытка нажиться за чужой счет.

— То есть? — удивленно взглянул на него Гуров.

— А то и есть. История изначально надуманная. Все эти расследования, все эти возбужденные против Андрея дела, все это — полный бред. Вздор, фикция! Продуманная подстава, кем-то умно и умело организованная!

— Вот как? — с неподдельным интересом выслушал этот прочувствованный монолог Лев. — И у вас имеются реальные факты, подтверждающие подобную версию?

— С фактами здесь, конечно, сложно, — снова вздохнул Заруцкий. — Но посудите сами. Уже сама причина, по которой завели дело на Андрея, уже она у любого здравомыслящего человека вызовет как минимум удивление. Он, видите ли, не сообщил «куда следует» о том, что ему предлагали взятку. Каково? Человек, которого Андрей, можно сказать, лишь по доброте душевной избавил от неприятнейшего разбирательства, этот же человек его, попросту говоря, «закладывает». Мыслимо ли это? И какие, скажите на милость, могут быть тому причины? Личная инициатива? Как бы не так! Все это подстроено, уверяю вас. Подстроено с самого начала. И хотя у меня, конечно, нет таких широких возможностей для выяснения всех этих фактов, но и того, что мне известно, уже вполне достаточно, чтобы сделать определенные выводы. И я вам ответственно заявляю, все эти обвинения против Андрея — заранее продуманная и организованная кампания!

К концу своего монолога Заруцкий настолько проникся чувством справедливого негодования, что последнюю фразу почти выкрикнул.

— Вы не могли бы подробнее объяснить, о чем идет речь? — спросил Гуров.

— С удовольствием! То есть удовольствие здесь, конечно, небольшое, но, по крайней мере, радует то, что обо всем этом станет известно такому человеку, как вы. Теперь у нас есть хоть какой-то шанс восстановить справедливость.

— Вы упомянули, что кто-то «заложил» Андрея за недоносительство. В чем суть этой истории?

— История довольно мерзкая, но… Пожалуй, начинать нужно не с нее. Началось все, по-видимому, с проверки, которую Андрей проводил в отношении некоего Прокудина, следователя прокуратуры. На него поступил сигнал, что он без достаточных оснований закрыл уголовное дело, и в результате проверки этот факт подтвердился. Выяснилось, что Прокудин получил от одного из фигурантов денежную сумму, после чего расследование было приостановлено, а потом и вовсе закрыто.

— Уголовное дело? — удивленно поднял брови полковник. — Наверное, сумма была очень привлекательная.

— Да, кажется, неплохая. Но и обвинение там не относилось к особо тяжким. Дело о мошенничестве, так что, закрывая его, Прокудин, видимо, не считал, что особо рискует. И статья «лояльная», да и само дело такое, что варианты, как говорится, возможны. Сами знаете, мошенничество — такая область…

— Неоднозначная, — подсказал Лев.

— Вот именно. В общем, деньги он взял и дело закрыл, а Андрей все это установил. И совсем уже было собрался материалы в суд передавать, как вдруг откуда ни возьмись является к нему один из коллег и начинает слезно просить за временно и нечаянно оступившегося несчастного следователя Прокудина. И родственник-то он его, и женат-то, и дети у него малые. В общем — печаль такая, разве что каменное сердце не дрогнет.

— Но Тимашов устоял? — усмехнулся Гуров.

— Да, представьте, — нахмурился Заруцкий. — Это — к вопросу о взяточничестве. Надо было взять, наверное, а он отказался. За это, похоже, и поплатился. В общем, после неудачи с Андреем попытался этот Коля через высшие инстанции решить проблему, да тут и погорел. Прикрывать его не стали, сразу завели дело. А он, уж не знаю, то ли выслужиться перед кем-то хотел, то ли просто со зла, взял, да к тому, что было, себе и еще один интересный эпизод добавил. Дескать, мне все равно уже терять нечего, так я и других, кого смогу, за собой утяну. Чтоб одному не скучно было сидеть.