– А все-таки хорошо бы объяснение какое-нибудь придумать, товарищ полковник, – дипломатично сказал Самохин. – По какой причине мы вдруг на кордоне появились?

– Хочешь сказать, что тут по лесу никто не ходит?

– Ну, погода, в самом деле… Вечереет. Да и чужие мы. Сразу в глаза бросимся.

– У нас на лбу не написано, кто мы такие, – возразил Гуров. – А заблудиться никому не возбраняется. Если в пределах закона, конечно, – он улыбнулся. – Так и скажем – туристы, мол, ехали неизвестным маршрутом, машина тут неподалеку заглохла, ищем теперь помощь. А то, что мы при этом вымокшие будем, только больше убедительности нашим словам придаст. А у нас цель одна – Вадима Сидоренко найти да поговорить с ним с глазу на глаз.

– С глазу на глаз не получится, – предрек Крячко. – Их там человек десять, не меньше. Не дадут вам уединиться.

– А я для этого Вадима слова найду такие, единственные, – пошутил Гуров, – какими в любви признаются. Он за мной после этого на край света пойдет.

– Главное – от дороги особенно не отклоняйтесь, когда на край света пойдете, – предупредил Крячко. – Тут по карте болота совсем рядом.

Гуров кивнул, благодаря за заботу, бросил на заднее сиденье карту и завел машину. Примерно через полчаса, объехав кругом по шоссе обширный лесной массив, они оказались на пересечении с дорогой, уходящей в глубь леса. Несмотря на то что эта дорога была прямая, как стрела, уже метрах в сорока ее полоса как бы растворялась в сумрачных лесных тенях и дождевой мороси. Глядя на это, Крячко сказал:

– Бр-р! В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Может, передумаешь, Лева? А что? Отсидимся здесь в машине. В крайнем случае мимо нас не проедут. Зато сухо и компания хорошая.

– Компания хоть куда, – согласился Гуров. – Только нам ждать у моря погоды некогда. Сам говорил, что опоздать можем. Так что в тепле тебе одному придется отсиживаться. Пойдем, капитан!

Гуров уже открыл дверцу машины, как Крячко добродушно и снисходительно заметил:

– Вы хоть бы сейчас галстук сняли, пан сыщик! А то такое впечатление, будто вы сюда прямо с банкета по случаю Дня милиции завернули…

Гуров засмеялся, распустил узел галстука и, стащив его через голову, бросил вслед за картой на заднее сиденье.

– За объективную критику спасибо, – сказал он.

Вместе с капитаном Самохиным они вышли из машины и, поневоле сразу перейдя на рысь, зашагали туда, куда вела лесная дорога. Крячко неодобрительно посмотрел им вслед и покачал головой. В глубине души ему тоже хотелось припустить вслед за Гуровым, но он понимал, что с его ногой такой темп ему не поддержать.

А Гуров с Самохиным уже вступили в лес. Настоящая гроза грохотала где-то в стороне. Эту часть леса дождевая туча задела только краем, но и этого для городских костюмчиков и ботинок было вполне достаточно. Минут через десять оба уже чувствовали себя так, словно им целый день пришлось продираться через мокрые кусты и шагать по глубоким лужам. Под каблуками хлюпала грязь.

– Нет в жизни счастья! – философски заметил Гуров, поднимая воротник пиджака. – Держу пари, что до нашего приезда здесь держалась прекрасная погода. Посмотри, Самохин, на дороге никаких следов. Если бы здесь сейчас проехала машина, все дыбом бы стояло.

– Значит, есть надежда, что они еще на месте, – сказал Самохин.

– Будем надеяться, – хмыкнул Гуров. – Не хотелось бы мокнуть впустую.

На этом беседа их прервалась, потому что разговаривать ни у того, ни у другого охоты не было. Грозовая туча уходила к югу, но светлее не становилось. Начинались сумерки.

Примерно через полчаса шлепанья по лужам Гуров вдруг остановился и прислушался. Самохин тоже встал и поднял голову. Через тихий шелест дождя до них донесся равномерный звук, напоминающий гул работающего мотора, и еще заливистое собачье тявканье, перешедшее внезапно в панический визг и тут же смолкшее.

Они посмотрели друг на друга.

– Кажется, пришли, – сказал Гуров и недовольно покачал головой. – А вот про собак я не подумал! А какой же, если подумать, кордон без собак? Так что незаметно подойти и думать нечего!

– А нам обязательно незаметно? – спросил Самохин. – Мы же заблудились. Нам же помощи просить нужно.

– Это еще бабушка надвое сказала, – заметил Гуров. – Там нас может ждать такая встреча, что нам не помощи, а пощады просить придется. Поэтому-то и хотелось бы сначала прикинуть, что там за народ собрался.

– Может, разделимся? – предложил Самохин. – Допустим, я вперед пойду, как будто я один. Отвлеку на себя внимание, а вы пока осмотритесь что да как.

– Нет уж, будем держаться вместе, – решил Гуров. – Поодиночке мы можем в такое дерьмо вляпаться, что за всю жизнь не отмоешься. Давай жми напролом, капитан! Что-нибудь да выгадаем!

– Как скажете, товарищ полковник, – пожал плечами Самохин.

Дорога дальше сворачивала налево и ныряла в густой непроглядный ельник. Ели здесь были пушистые, с голубоватой хвоей. Это голубоватое свечение было заметно даже в сумерках.

Прошагали еще метров сто. Звук мотора уже стих. Зато все отчетливее слышалось невнятное журчание нескольких мужских голосов. Снова несколько раз тявкнула собака. Потом опять наступила тишина, нарушаемая тихим шумом дождя. И вдруг они вышли на край большой поляны.

В глубине ее стоял добротный деревянный дом с высоким крыльцом и большой верандой. Островерхая, крытая железом крыша, выкрашенная в зеленый цвет, сливалась с темной зеленью нависавших над ней деревьев. Многочисленные окна были украшены резными наличниками. Стены дома янтарно желтели. За домом виднелись еще какие-то постройки. На другом конце поляны под высоким тентом стояли два «дальнобойных» грузовика. Прицепленные к ним фуры были покрыты пропыленным брезентом, на котором темнели какие-то надписи, сделанные латинским шрифтом.

– А тут уютно! – с удивлением сказал Самохин. – На хорошую гостиницу похоже. На базу отдыха. И природа опять же…

– Да, аккуратно живут, – согласился Гуров. – Заметил, под тентом асфальт уложен? И даже, кажется, ямы организованы, чтобы машину без помех посмотреть можно было. Но меня другое радует. Фургоны на месте. Значит, не опоздали мы.

– Непохоже, чтобы они в дорогу собирались, – заметил Самохин. – Тихо, пусто… Правда, мотор недавно рычал вроде… А сейчас никого. Все в доме, что ли? Прямо туда пойдем, Лев Иванович?

– В кузов бы заглянуть, – озабоченно сказал Гуров, глядя на грузовики. – Убедиться бы. Чтобы уж был туз, как говорится, в рукаве… Но тут уж нас сразу раскусят. А нам прежде нужно Сидоренко разыскать. Пойдем сразу в дом, Самохин! Будем действовать по обстановке.

Но едва они сделали несколько шагов по направлению к дому, как откуда-то из-под крыльца навстречу им выметнулись две огромные лохматые псины с оскаленными зубами. С хриплым лаем они помчались навстречу оперативникам, намереваясь, кажется, с ходу перегрызть им обоим горло. За ними задорно трусила маленькая белая собачонка, захлебываясь звонким щенячьим тявканьем. Видимо, это ее они слышали несколько минут назад.

Гуров и Самохин остановились. С лохматыми кобелями шутить было опасно. Это были не обычные деревенские брехуны, а натасканные свирепые сторожа – Гуров в этом достаточно хорошо разбирался.

Впрочем, до неприятностей дело не дошло. Почти сразу же из-за угла дома появилась фигура в дождевике и фуражке, и грубый мужской голос выкрикнул, перекрывая собачий гомон:

– Полкан! Седой! Фу! К ноге!

Быстрым шагом человек в дождевике пошел навстречу оперативникам, пытливо всматриваясь в их лица. Собаки остановились как вкопанные, тявкнули неприязненно еще пару раз и отступили, пропуская вперед хозяина.

Он подошел вплотную к непрошеным гостям, кивнул в знак приветствия и отрывисто спросил:

– Случилось что? Авария? Или бензин кончился?

У него было суровое мужское лицо с глубокими морщинами по краям рта. Стальные глаза смотрели холодно и строго. На форменной фуражке тускло поблескивала кокарда лесного ведомства.