– И где это его носит? – удивленно буркнул Стас, направляясь в столовую.

– Ну, давайте позвоним! – доставая телефон, предложил Буряк.

– Не надо… Вдруг он сейчас за кем-то ведет наблюдение, а мы его – раз! – и демаскировали?.. Ничего, придет, никуда не денется.

Он оказался прав. Когда они уже приступили к еде, в дверях показался Гуров. Выглядел он несколько усталым, зато довольным. Сев рядом с ними за стол, Лев жизнерадостно поинтересовался:

– Ну, что у вас новенького? Что удалось узнать про наркош?

Хитровато ухмыльнувшись, Крячко рассказал об итогах визита в полицейский участок и про то, как лихо он проучил надоедливого шпика.

– …Но у тебя-то, – с подначкой в голосе заключил Стас, – небось, улов еще круче?

– Ну, не знаю, как бы это можно было оценить… – Гуров с наигранной растерянностью развел руками. – Ты шпика вывел из стоя, а я – на чистую воду.

– Как это?! – едва не поперхнувшись антрекотом, с трудом выговорил Крячко.

Константин, слушая Льва, тоже был очень удивлен.

Неспешно орудуя ножом и вилкой, Гуров рассказал, что тоже, шагая по одной из улиц, внезапно заметил за собой слежку. Но это был не уже известный ему Хосе-Попугай, а новый соглядатай. Мордастенький тип среднего роста изображал из себя туриста, то и дело фотографируя направо и налево. И вот, зайдя в большой парфюмерно-хозяйственный магазин самообслуживания, Лев увидел, что «хвост» проследовал следом за ним и туда. Продолжая изображать из себя ничего не замечающего «лоха», он шел от кассы к кассе, показывая продавцам и охранникам фото Горбылина. Шпик, прячась за спинами людей, внимательно наблюдал за его действиями, за реакцией сотрудников магазина на увиденный ими снимок.

И тогда Гурову тоже пришла в голову мысль проучить соглядатая. Он прошел к стеллажам с бытовой химией и с глуповатой улыбкой стал рассматривать этикетки. Боковым зрением он видел, как по этому же проходу, вдоль противоположного ряда стеллажей в его сторону движется мордастый. Стало ясно – это неспроста. Интуиция Гурова не подвела и на сей раз. В какой-то миг, проходя за его спиной, шпик что-то очень ловко опустил в карман его ветровки. Если бы не ожидание какой-то проделки со стороны типа, то, возможно, он бы этого и не ощутил.

Решив отплатить той же монетой, Лев взял флакон моющего средства для хрусталя и направился к кассе, к которой уже подошел соглядатай, тоже, скорее всего, для виду взявший себе аэрозольный дезодорант. Став следом за ним, Гуров извлек из кармана ветровки подброшенную ему картонную коробочку с флаконом дорогих духов и столь же проворно отправил ее в карман своего недоброжелателя. Оплатив покупку, тот шагнул за пределы кассы, и тут… Раздался пронзительный сигнал, извещающий о попытке выноса неоплаченного товара.

Подскочившие с обеих сторон охранники увели испуганно озирающегося и что-то торопливо бормочущего шпика к себе в дежурку. Оставив на кассе моющее средство и уведомив по-английски, что он хочет стать свидетелем, Лев поспешил вслед за охранниками. Войдя в дежурку, он сообщил, что лично видел, как этот человек брал с витрины парфюмерных товаров флакон духов. С ненавистью глядя на него, мордастый заорал на ломаном английском, что именно этот «нехороший тип» и подкинул ему духи.

– Давайте проверим записи с камер видеонаблюдения торгового зала? – невозмутимо улыбнувшись в ответ, предложил Гуров. – К витрине с парфюмом я даже не приближался, а этот сеньор там был и что-то брал.

Обхватив голову руками, мордастый зло проорал нечто маловразумительное, видимо, поняв, что проиграл, что зря посчитал этого русского недалеким. Теперь стало ясно, что в дураках оказался он сам.

Вскоре прибыл наряд полиции, который составил протокол о задержании в магазине «Зайди – не пожалеешь!» жителя Мехико Антонио Качагуро, двадцати шести лет от роду, без определенного рода занятий, проживающего на улице генерала Бронатоса в доме сорок семь, квартира сто один. В протоколе указывалось, что задержанный совершил кражу товара стоимостью сорок пять долларов. Забрав шпика с собой в участок, где, по словам полицейских, он будет содержаться, пока его родственники не выплатят штраф около полутора тысяч долларов, стражи порядка отбыли. Следом ушел и Гуров.

– Ага! – Крячко многозначительно подмигнул. – Дело Жеглова живет и побеждает!

– Абсолютно не согласен! – покачал головой Лев. – В принципе, именно так подставлять его я не собирался. И не стал бы этого делать, если бы он не надумал подставить меня. Просто хотел его проучить. Теперь пусть расхлебывает. В любом случае, теперь у нас в садке есть рыба крупнее Хосе-Попугая. Вот завтра, когда пойдете за фотографией усатого, подскажите коллегам, что Качагуро может знать кого-то из работавших с Горбылиным. Или Мигеля-Матадора, или «Джорджа Буша-младшего».

– А ты сам завтра не зайдешь в полицейский участок? – отпивая чай, спросил Станислав.

– Наверное, нет… – покончив с антрекотом, Гуров не спеша отодвинул тарелку. – Все, что надо, ты и сам сможешь им пояснить. А я… Я с охранником Мельниченко поеду в парк Чапультепек. У Николая завтра выходной, и он хочет свозить туда своих пацанов. Ну а я с ними – как бы сбоку припека. Там, на месте, хочу все как следует разглядеть. Надо побывать в том кафе, где Мельниченко видел Горбылина с «Бушем». Меня не оставляет ощущение того, что именно там есть шанс встретиться с этим американцем.

Покончив с ужином, опера отправились к себе. Стас с ходу поспешил в ванную. Чувствуя основательную усталость, Лев сел на диван и включил телевизор. Попал на блок новостных программ американского канала MXG. Телеведущие, небрежно жестикулируя и без конца подначивая друг друга порой довольно пошлыми и плоскими «остротами», повествовали о событиях в мире и выносили свои суждения. Причем чаще всего (особенно если это касалось стран «оси зла») негативные, на грани оскорбительных. На этот момент в центре их внимания была Россия, состояние ее экономики, различные происшествия, ход подготовки к Олимпиаде в Сочи.

С ехидновато-сочувственным видом телеведущий Пол Бедгей повествовал о том, что сразу после Олимпиады российская экономика «загнется». Его напарница, Мэри Крю – крашеная блондинка с избытком грима на лице, вторила Полу, тоже старательно обрисовывая «предсмертное» состояние России.

– …Сразу после, так сказать, Олимпиады, – вещал Бедгей, – по информации независимых источников в России будут ведены продуктовые карточки.

– А почему – «так сказать» Олимпиады? – с наигранной простоватостью поинтересовалась Мэри.

– А ты считаешь, там и в самом деле будет Олимпиада? Собственно говоря, она уже состоялась по части того, как насмешить цивилизованный мир. В этом плане русские вне конкуренции. Более смешной Олимпиады я не припомню. Достаточно вспомнить двухунитазные санузлы – до этого еще никто не додумался.

Усмехнувшись, Гуров наблюдал, как оба ведущих долго и заливисто смеялись на этой «остротой».

– Пол, а я знаю, для чего у русских двухунитазные туалеты! – отсмеявшись, заявила Мэри. – Ты упомянул про продуктовые карточки. Так вот, русские своими инновационными туалетами пытаются доказать обратное. Типа, едим так много, что одного унитаза нам уже не хватает!..

Ведущие вновь залились деланым смехом, после чего Пол перешел к грядущим соревнованиям.

– Как считаешь, Мэри, какое место русские могут занять в командном первенстве?

– Ну, наверняка, сразу же за командой Нигерии или Сомали… – хихикнув, предположила Мэри.

– Ты их явно переоцениваешь! – гоготнув, Пол всплеснул руками. – Хотя, Мэри, у них есть шанс обойти хотя бы Африку. Если вместо своих вечно пьяных спортсменов русские выпустят на биатлонную трассу временами трезвых медведей, Нигерию и Сомали они обойдут обязательно!..

Оба телеведущих вновь начали изображать гомерический хохот. Махнув рукой, Гуров переключил на другой канал. Это был местный, испаноязычный, посвященный природе Кордильер.