– Не паникуй раньше времени, мы еще не знаем, наркотики ли это, – напомнил Орлов.

– Об этом мы узнаем слишком поздно. Нужно его предупредить, – решительно заявил Гуров. – Нужно дать ему возможность выбора. Я с ним встречусь и скажу, что живым контейнером он работать не обязан. Как только он услышит такое предложение, может считать, что у него больше нет перед нами никаких обязательств.

– И что будет потом? Думаешь, люди Вегаса на бумажке пропишут способ перевозки наркотика? Положат записочку в шкафчик на вокзале, вот, мол, тебе, дорогой Шошин, инструкция. Можешь отнести ее в полицию, пусть нас посадят, – вспылил Орлов. – Раньше нужно было об этом беспокоиться, когда Шошин еще при тебе был. Теперь ты с ним и связаться-то не можешь.

– Я облажался, – признался Гуров. – Так обрадовался возможности взять Вегаса, что про риск для Шошина и не подумал. Просто не просчитал возможные риски. Дошло до меня только потом, когда перед экраном с красной точкой сидел. Вот, думаю, это ведь живой человек, а все, чем мы можем его подстраховать, это смотреть на красную точку и радоваться, что она все еще движется. Остановится – значит, человека больше нет. Это странно и страшно.

– Не паникуй раньше времени, – смягчился Орлов. – Твой Шошин пока в безопасности. Сколько бы он прожил, не выйди ты на него? Вот то-то. Расклад таков, каков он есть, и нечего здесь картины маслом писать. Все обойдется, я уверен.

– Мы еще можем его отозвать, – настаивал Гуров. – С вокзала. Он придет к камере хранения, мы организуем задержание. Люди Вегаса ничего не заподозрят.

– Ну да. Они же полные идиоты, – фыркнул генерал. – Именно поэтому никто ничего о них не знает, несмотря на то, что они отправили на тот свет больше сорока человек.

– Да, что правда, то правда. Вегас словно мифический персонаж. Все о нем слышали, но никто не видел, – вынужден был согласиться Гуров.

– Надеюсь, мы будем первыми, кто узнает его в лицо. А насчет вокзала забудь! Не хватало еще, чтобы Шошина из-за твоих опасений пристрелили на глазах у удивленной публики. Вот уж материал будет в утренние газеты, – предупредил Орлов. – Работай, Гуров. Занимайся текущими делами и жди. Посмотрим, как будут развиваться события. Снять Шошина с задания мы сможем в любой момент. Ну все, проваливай.

– Хочу кое о чем попросить тебя, Петя. Не как командира и начальника, а как друга, – Гуров застыл у двери. – Могу я это сделать?

– Сделать-то ты можешь, – догадываясь, о чем пойдет речь, произнес Орлов. – Только вот смогу ли я выполнить твою просьбу? Я все-таки генерал, Лева. И я твой начальник.

– Если я почувствую, что ситуация выходит из-под контроля, ты позволишь мне принять решение? – не обращая внимания на предупреждение, произнес Гуров. – Позволишь спасти ему жизнь?

– Если речь пойдет о жизни и смерти – позволю, – с минуту подумав, негромко ответил Орлов. – Но только в этом случае.

– Спасибо, Петя, – произнес Гуров и поспешил уйти.

Два дня прошло в томительном ожидании. В назначенный день полковник Гуров сидел в комнате охраны Курского вокзала. Главный монитор был настроен на прием сигнала с камеры слежения у ячеек камер хранения. Вопреки приказу генерала, Гуров все-таки поставил двух оперативников у входа и выхода из секции камер хранения. На случай возникновения непредвиденной ситуации. Им было приказано наблюдать и ни во что не вмешиваться вплоть до особого распоряжения.

Сам Гуров тоже не мог усидеть на месте, поэтому он заставил начальника охраны наладить монитор, чтобы можно было наблюдать за каждым входящим и выходящим из терминала. В двадцать два пятнадцать к ячейке под номером двадцать три пятнадцать подошел Шошин. Он огляделся по сторонам, вставил электронный ключ в прорезь замка и открыл дверцу. Заглянул внутрь, снова оглянулся по сторонам.

Наконец выудил из шкафчика дорожный рюкзак и пластиковый пакет. Сунул в ячейку ключ и захлопнул дверцу. С минуту постоял, разглядывая пластиковый пакет. Затем открыл его. Гурову было плохо видно, но, судя по всему, в пакете лежали паспорт и железнодорожный билет. Шошин изучил надпись на билете, забросил рюкзак на плечо и рванул к выходу. Он так спешил, что не стеснялся расталкивать локтями пассажиров.

Монотонный голос объявлял посадку на скорый поезд Москва – Баку, который отправлялся через пятнадцать минут. Гуров потряс за плечо задремавшего охранника.

– Какая камера показывает пассажирские платформы? – спросил Гуров.

– Пятая, восьмая, шестнадцатая, семнадцатая, – начал перечислять охранник.

– Стоп, притормози. Третий путь, какая из камер, – остановил его Гуров. – Включай скорее, выводи на главный монитор.

Охранник понял, что дело спешное, и защелкал по панели управления. Вскоре изображение на главном экране сменилось. Запоздавшие пассажиры спешили к своим вагонам. В этом потоке Гуров отыскал Шошина. Так и есть, он бежит на поезд, отбывающий в Азербайджан.

– Баку, Астара, Иран, – проговорил Гуров. – Все сходится. Черт, лучше бы я ошибался.

– Что случилось? – обеспокоился охранник. – Вызвать наряд?

– Ничего не надо, – ответил Гуров, наблюдая за тем, как Шошин предъявляет документы проводнику. – Все, что должно было случиться, уже случилось. Теперь мы знаем больше, только вот от этого нам ничуть не легче.

В этот момент зазвонил телефон. Гуров взял трубку, не отрывая взгляда от монитора. На связь вышел один из оперативников, капитан Онучкин.

– Товарищ полковник, похоже, я одного засек. Понаблюдать?

– Веди сколько сможешь, но чуть запахнет жареным, все бросай и уходи. Мы не можем подставить Шошина, – приказал Гуров.

– Есть, товарищ полковник. Хватова беру?

– Бери, если не засветишься.

Онучкин отключился. Гуров дождался, пока поезд отойдет от перрона, после чего прыгнул в машину Мейерхольда и велел гнать в Управление. Там он засел в техотделе у экрана с красной кнопкой. Система слежения работала исправно, поезд ехал быстро, красный огонек двигался вместе с ним.

Возле экрана Гуров просидел добрый час, не замечая ничего и никого вокруг. Обеспокоенный бездействием полковника, Ханин вынужден был напомнить о себе:

– Товарищ полковник, вам к генералу не пора? – осторожно осведомился он. – Поезд никуда не денется. Я буду сидеть здесь и наблюдать. Если вдруг что-то изменится, я вам сообщу.

– Надо проследить, чтобы он не сошел на какой-нибудь глухой станции, – машинально проговорил Гуров, мыслями находясь где-то далеко. – Мы не знаем, какое задание он получил. Черт, он и сам этого не знал, когда садился в поезд.

– Это ведь бакинский, так?

– Откуда ты знаешь? – встрепенулся Гуров.

– Мне ребята передали. Хватов. Отзвонился с вокзала, – удивленный реакцией полковника, поспешно ответил Ханин. – Вы же сами ему велели, как только что-то конкретное появится, сразу мне сообщить.

– Ах, да, точно, – спохватился Гуров. – Ну, и что, что бакинский?

– Он больше двух суток идет, есть ли смысл вам здесь сидеть? – ответил Ханин. – Мы справимся, не переживайте. У меня график составлен. Дежурить будем по восемь часов.

– Кто с тобой дежурит? – спросил Гуров.

– Дьяков и Полонский, – отчитался Ханин. – Ребята знающие, да я с ними инструктаж провел. Все под контролем.

– Хорошо, – Гуров встал. – Но если вдруг маячок уйдет с маршрута, сразу звоните. В любое время дня и ночи.

– Понял, товарищ полковник. Можете на нас положиться.

Гуров вышел и сразу направился к генералу. Вместе они проработали возможные варианты и сошлись на том, что Шошин повезет наркотики. Иранская граница ничего другого не предполагала. Генерал связался со службой наркоконтроля и попросил прислать человека, который занимается поставками иранского наркотика.

В Управление послали полковника Никонова, он прибыл через час после звонка. Гуров все это время сидел в кабинете Орлова и пытался составить план действий. Данных было слишком мало, пользы от его попыток еще меньше, но генерал его не останавливал. Он понимал, что Гурову нужно чем-то себя занять. Ждать вестей от Шошина предстояло не меньше недели. Орлов надеялся, что за это время Гуров успокоится и сможет действовать разумно. Сейчас же им не оставалось ничего другого, как толочь воду в ступе.