– Одним словом, Ямщикова кто-то хочет сильно напугать, – заключил Крячко. – Но зачем? В чем причина?

– Неизвестно, – сказал Гуров. – Но причина, смею предположить, достаточно серьезная.

Когда Ямщиков остановил машину на стоянке возле кладбища, пошел дождь, моросящий, мелкий и противный. Это не прибавило настроения – он не захватил с собой зонта. Но возвращаться ни с чем не хотелось.

Он поднял воротник плаща и вышел из машины. За каменным забором кладбища шумели и качались желтеющие кроны. Мокрая листва сыпалась на мокрую землю. Небо сплошь было затянуто тучами.

«Прошла теплая пора, – констатировал мысленно Ямщиков. – Прошла окончательно, а я и глазом не успел моргнуть. И дело тут не только в том, что наступила осень. Дело в том, что всему в этом мире есть конец, и главная наука – научиться с этим смиряться».

Он купил у входа два белых цветка и пошел между рядов могил, неторопливо, но уверенно, будто знал все наизусть. Но он никогда прежде не был на этом кладбище, а где находится могила, вызнал заранее у знакомых.

Он шел с непокрытой головой, смирившись с тем, что дождь щиплет ему лицо и холодными струйками стекает за ворот. «Не слишком тяжкая расплата для тебя, – с горечью подумал Ямщиков. – Несколько капель за шиворот, забрызганные туфли… Вот каково сейчас ей – под землей, без будущего, без красок и звуков?.. Кто знает, может быть, ТАМ все же что-то есть? Только ни в коем случае не рай. Вечная тяжесть, слепота и тоска. Вот что это может быть. И тогда правильно туда никто не торопится. Но не всем удается здесь задержаться. Не всем…»

Посетителей на кладбище почти не было – погода распугала. Мимо Ямщикова к выходу торопливо прошла группа промокших людей, возвращающихся с похорон. Черные зонты блестели от влаги.

Он свернул направо, прошел еще несколько аллей и стал внимательно присматриваться к надгробьям, которые попадались ему на пути. Он равнодушно читал незнакомые фамилии, одну за другой, пока вдруг не застыл на месте, будто застигнутый врасплох сильной болью. В груди запнулось, а потом еще быстрее застучало сердце. Ямщиков почему-то воровато оглянулся по сторонам, а потом осторожно приблизился к могильному камню, на котором было высечено имя «Изотова Светлана Игоревна». Темный гранит был покрыт мелкими водяными каплями.

Ямщиков положил на камень цветы и, сложив руки на животе, несколько минут стоял, глядя исподлобья на последнее пристанище женщины, которую по-своему любил и которой, уж конечно, не желал такого страшного конца.

– Так уж вышло, Светлана, – негромко сказал он, обращаясь к камню. – Я тебя предупреждал, но оказалось – слишком поздно. Тут никто не виноват. Так устроен мир. Может быть, я был слишком самонадеян, это правда… Но теперь все равно ничем не поможешь, да и в моем возрасте люди уже не меняются… Жаль только, что не смог проводить тебя. Вот, сегодня пришел… И, наверное, больше не приду, извини. Мы потеряли друг друга, и с этим нужно смириться.

Он постоял еще немного, повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. На душе у него было холодно и одиноко. Дождь усилился, но Ямщиков этого даже не заметил.

В конце аллеи стоял человек. Это был мужчина в мятом плаще и в шляпе, надвинутой на самые брови. Воротник плаща у него, как и у Ямщикова, был поднят – мужчина прятал в него нос и исподлобья следил за приближающимся Ямщиковым. Как только тот оказался достаточно близко, мужчина окликнул его:

– Алексей Петрович!

Погруженный в свои мысли, Ямщиков отреагировал не сразу. Он по инерции сделал еще два шага, остановился и, нахмурившись, посмотрел на окликнувшего его человека.

– Я вас знаю? – недовольно спросил он.

– Вряд ли, – ответил мужчина, сунул руки в карманы и сделал шаг навстречу Ямщикову. – Знаю я вас. А вы можете называть меня Дэном. Или Даниилом. Даже Данилой, если вам так больше нравится, – он скупо улыбнулся. – Главное, чтобы вам было удобно. Так проще найти взаимопонимание.

– Что найти? Что за чертовщину вы несете? – начал заводиться Ямщиков. – Что вам нужно?

– Лично мне – ничего, – уверенно сказал Дэн. – Я на окладе. Плюс бонусы и оплаченное лечение. А вот Седому от вас кое-что нужно.

Ямщиков сузил глаза и с ненавистью уставился на ничем не примечательное, угреватое лицо незнакомца.

– Так вот оно что! – зловещим шепотом произнес он. – Седой! Я подозревал… Но все-таки не думал, что он решится…

– Как видите, решился, – перебил его Дэн. – Более того, я уполномочен передать вам, что Седой намерен идти до конца.

– Что значит – до конца?

– Оглянитесь, – посоветовал Дэн. – Это ответ на ваш вопрос.

– Я вам задал вопрос, отвечайте! – грубо сказал Ямщиков.

– Хорошо, я отвечу. Посетив эту страну шесть месяцев назад, господин Седой сделал вам предложение, которое вы отвергли. Господин Седой предупредил вас, что вы поступаете неразумно и такого рода поступки могут иметь массу неприятных последствий. Если вы до сих пор сомневались в этом, то события последних двух недель должны были вас переубедить.

– Вы, сволочи, устроили эту резню, чтобы заставить меня принять сделку? – со злобой сказал Ямщиков. – Ты, сморчок! Не строй передо мной супермена! Мне плевать, что у тебя там в кармане! Да я пальцами сломаю тебе шею, мозгляк! И оставлю здесь, под березкой. Будешь гнить под дождем…

– Умерьте пыл, Алексей Петрович! – терпеливо сказал Дэн. – Никто не сомневается в вашем мужестве и в вашей силе. Седой всегда отзывался о вас с огромным уважением. Именно поэтому он выбрал такой жесткий метод убеждения. Мы знаем, что на пустяки вы не купитесь. Поэтому так много крови. Но это необходимо, согласитесь! Вы же упрямы как баран. Вы потеряли двух троюродных братьев, любовницу, едва не потеряли дочь. А ведь дочь никуда не исчезла. Она скоро выздоровеет, будет ходить на работу, гулять по улицам… А ведь есть еще ваша жена, которую вы очень бережете, и ваша престарелая мама…

– Стоп! – хрипло сказал Ямщиков. – Закрой свой поганый рот и слушай. Если вы еще раз попытаетесь тронуть мою семью, я иду в милицию…

– И что? – спокойно проговорил Дэн. – И что вы им скажете? Если вы начнете говорить, Алексей Петрович, то придется сказать всё. Вы готовы к этому? Господин Седой уверен, что нет. Мы знаем, что милиция вас уже навещала, но вы же не стали раскрывать потайные уголки своей души… Мы тоже не будем ничего афишировать. Даже если вы заупрямитесь и пойдете ва-банк. Мы не будем фискальничать. Мы просто будем методически уничтожать все вокруг вас, пока вы не останетесь один, как столб на дороге. А потом покончим и с вами. Но это уж в крайнем случае – если разум не возьмет в вас верх.

– Тебе ли судить о разуме, подонок? – презрительно сказал Ямщиков.

– Но я же ничего обидного не сказал, – произнес из-под шляпы Дэн. – Я же как раз предполагаю, что вы – человек разумный. В конце концов, что вы теряете в случае своего согласия? Мне кажется, сейчас вы теряете больше. Конечно, я допускаю, что судьба троюродных братьев вас волнует мало, но сюда-то ведь вы пришли?.. А до сих пор была всего лишь преамбула. Как вы понимаете, дальше будет хуже.

– Не боитесь обломать зубы? – мрачно спросил Ямщиков.

– Не очень, Алексей Петрович, – ответил Дэн. – Все-таки профессионалы. Следов стараемся не оставлять. И вообще мы неплохо подготовились. Вот я сейчас, например, тоже готов к любым неожиданностям. Учитывая ваш горячий характер, я не решился идти на встречу с пустыми руками. В кармане у меня пистолет, заряженный специальными ампулами. Одно ваше неосторожное движение, и вы получите заряд сильнейшего снотворного. Проспите не менее восьми часов. А проснетесь – и все начнется сначала.

– Ну и мрази вы со своим Седым! – сказал Ямщиков.

– Ну, когда-то ведь он был и вашим, – возразил Дэн. – Вам не стоило бы об этом забывать.

– Да уж, этого я никогда не забуду! – процедил Ямщиков.

Они оба замолчали. Ямщиков словно о чем-то размышлял, глядя поверх деревьев на серое моросящее небо. Дэн внимательно смотрел на него, не вынимая рук из карманов.