— А кто организовал это нападение, не знаете?

— Я сам очень хотел бы это узнать, — со вздохом признался журналист. — Это была бы очень горячая новость! Но нет, пока ничего точного выяснить не удалось. По крайней мере, мне удалось узнать, что конкуренты Семенова по бизнесу тут ни при чем.

— А вы этих конкурентов в лицо знаете?

— Да, первых лиц в этих компаниях знаю. И их замов, а также руководителей служб безопасности тоже.

— А здесь, в поселке, вы их случайно не видели?

— А, так вот вы о чем думаете! — догадался Скрынников. — Что это они все организовали! Так сказать, подтолкнули и направили. Что ж, интересная гипотеза… Но нет, здесь я никого из них не видел. Правда, первым лицам вовсе не обязательно здесь появляться. Даже наоборот: им-то ни в коем случае этого делать нельзя. Да и зачем? Для таких вещей имеются исполнители…

— И все же я вас попросил бы об одной услуге, — сказал Гуров. — Если вы все же увидите здесь кого-то из компаний, конкурирующих с фирмой Семенова, или услышите об их пребывании здесь, дайте мне знать.

— Вот видите! — воскликнул журналист. — Мои методы работы вы презираете — и в то же время обращаетесь ко мне за помощью! Говорят, что деньги не пахнут. Но улики тоже не пахнут, верно? Важно раскрыть преступление и найти преступников, а кем и как это сделано, уже не так важно, верно?

Гуров ничего не ответил. Но в душе он вынужден был с ним согласиться. Однако у него оставалось еще несколько вопросов к мастеру разоблачений.

— Скажите, Скрынников, — спросил он, — а что вы делали вчера поздно вечером? Если точно, между десятью и двенадцатью часами? Вы можете сказать?

— Почему же, могу, — без запинки отвечал журналист. — Вы видели девушку, которая была со мной?

— Да, конечно, видел, — отвечал Гуров.

— Ее зовут Даша, — продолжал Скрынников. — Мы приехали сюда вместе. Замечательная девушка. И, если говорить между нами, очень сексуальная. Так вот, весь вчерашний вечер мы провели вместе в нашем номере. Занимались любовью. Если сомневаетесь, можете у нее спросить. Думаю, она подтвердит.

— Может быть, и спрошу, — сказал Гуров. — А сегодня, примерно час назад, где вы были?

— Час назад? — Скрынников наморщил лоб, стараясь припомнить. — Да здесь, наверно, и были. Шоу это самое смотрели.

— Час назад шоу еще не началось, — возразил Гуров.

— Ну, значит, гуляли, ждали, когда начнется, — уверенно сказал журналист. — Опять же можете проверить у Даши. Если что, мы остановились в гостинице «Боксан».

— Ладно, буду знать, — сказал Гуров, после чего, не прощаясь, отвернулся от мастера разоблачений и отправился искать Олега Абуладзе. 

Ресторатора он нашел там же, где оставил, — под навесом, недалеко от трамплина. Правда, пока сыщик разговаривал с журналистом, прыжки уже прекратились, народ разошелся, и теперь ресторатор мерз под навесом в одиночестве.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал ему Гуров. — Не думал, что разговор затянется.

— Ладно, пустяки, — величественно махнул рукой Абуладзе. — Но давайте пойдемте куда-нибудь в тепло и что-нибудь выпьем. А то я и правда замерз.

— Хорошо, пойдемте в какое-нибудь здешнее заведение, на ваш выбор, — согласился Гуров. — Только я не смогу составить вам компанию — пока идет расследование, я спиртное в рот не беру.

— Но кофе вы, по крайней мере, согласитесь выпить? — спросил ресторатор.

— Кофе соглашусь.

— Тогда пойдемте в «Боксан», — предложил Абуладзе. — Это единственное место в поселке, где варят сравнительно неплохой кофе. Не такой, конечно, как в моих кофейнях и ресторанах, но пить можно. А я найду там себе какой-нибудь коньяк.

Спустя несколько минут они уже сидели за отдельным столиком кафе. Играла негромкая музыка. Соседние столики были в основном заняты парочками — люди приезжали в горы не только поправлять здоровье и кататься на лыжах, но добиться успехов на любовном фронте.

Абуладзе, как и намеревался, заказал себе сто граммов коньяка, а Гурову попросил принести двойной кофе. Коньяк с нарезанным лимоном подали быстрее, чем кофе, однако ресторатор пить не стал — дождался, пока собеседник тоже получит свое. Только тогда налил себе стопку и выпил. И тут же, не делая паузы, повторил:

— Замерз я, — объяснил он Гурову свою тягу к выпивке, которой сыщик в нем прежде не замечал. — Да и вообще… тошно мне.

— Из-за смерти друга? — предположил Гуров.

— В основном, конечно, поэтому, — кивнул Абуладзе. — Но не только. Просто Игорь был некой скрепой, которая удерживала всю нашу компанию. Не стало скрепы — и все разваливается на глазах. Лидия смотрит волком и на меня, и особенно на Настю. Удивляюсь, что она еще не потребовала от нас убираться из пансионата. Хотя он оплачивается не только из ее денег, но и из моих тоже. Но она всегда забывала о таких вещах.

— А как у вас вообще обстоят дела с деньгами? — спросил Гуров. — Ведь вы, наверно, сможете оплатить проживание себя и Насти в другой гостинице?

— Да, деньги у меня есть, — отмахнулся ресторатор. — Могу еще один пансионат снять. Только Настя, разумеется, туда со мной не переедет. Она тогда в Москву вернется. Она ведь здесь только из-за Игоря жила. Последние сутки она здесь оставалась, так сказать, по инерции. Все не могла осознать, что Игорь уже не вернется с трассы… Любила она его. Очень сильно любила.

— Мне тут приходилось слышать другие мнения о ваших отношениях, — заметил Гуров. — Вас, Насти и Семенова.

— А, конечно! — воскликнул Абуладзе. — Но мы с вами уже говорили на эту тему. Поверьте: Настя — чистейший человек. Я — нет. Но у меня с этой девушкой ничего не было. К сожалению… Она меня ценит как друга Игоря — и только. Но к черту эти сплетни! Вы мне ничего не сказали об этом человеке в куртке. Кто он? Что здесь делает?

— Значит, вы его точно не знаете? — уточнил Гуров.

— Я же говорил: в первый раз вижу.

— А вот он вас знает. Рассказывал мне о вас разные гадости. В основном те, что я уже слышал, — насчет вашего долга Семенову.

— Вон оно как… — задумчиво сказал ресторатор. — Значит, эта сплетня стала общим достоянием. Неприятно…

— Его зовут Михаил Скрынников, — сказал Гуров. — По профессии журналист. Занимается расследованиями. То есть он так считает. Фактически он собирает сплетни, слухи — все то, что люди тщательно скрывают. С удовольствием копается в грязном белье. И не прочь получить от этого грязного белья хороший доход.

— Что вы имеете в виду?

— Как я понял, он шантажировал Семенова. Получал с него деньги за то, что не делал достоянием гласности его внебрачные связи.

— Вот оно что! — воскликнул Абуладзе так громко, что на них обернулись несколько посетителей кафе. — Теперь я понимаю… понимаю…

— Что именно?

— Игорь говорил… в прошлом году… Он не называл подробностей, просто сказал, что один человек угрожал опубликовать сведения… о его связи с одной девушкой… Теперь я понимаю, что речь шла об этом мерзавце. Как вы сказали, его зовут — Скрынников?

— А Семенов не говорил, какую сумму он уплатил шантажисту?

— Нет. Он вообще не сказал, что платил. Я просто понял… по дальнейшему развитию событий, что он заплатил.

— Понимаю… Конечно, этот Скрынников — мерзавец. Но он может оказаться полезным. Он мне обещал дать знать, если увидит здесь в поселке руководителей компаний, конкурирующих с компанией Семенова, или их заместителей.

— Стало быть, вы думаете, что это они могли организовать… А вам не кажется, что человеком, который столкнул Игоря в пропасть, может оказаться этот ваш новый партнер? Этот самый Скрынников?

— Нет, не кажется, — отвечал Гуров. — Причем по нескольким причинам. Во-первых, как я вам уже говорил, Семенова, по моему глубокому убеждению, никто не толкал. Он сам подъехал к краю пропасти и свалился в нее. А во-вторых, с какой стати Скрынникову убивать Семенова? Тот, кто ворует молоко, не убивает корову. Ладно, сейчас я вас, пожалуй, покину. Надо сделать еще одно дело.