– Что говорит-то? – не выдержал Крячко.

– Ну, во-первых, он уверен, что кто-то хочет его убить, – сказал Жмырин. – Только не знает кто. И это пугает его больше всего, потому что грехов за собой он не видит. Точнее, как раз грехов он приписывает себе теперь миллион, но несет при этом такую интеллигентскую ахинею, что даже мне плакать хочется.

– Тогда давай ближе к теме, – сурово сказал ему Гуров. – Конкретная информация есть?

– Дамочку по нашему портрету Гладилин опознал с ходу. Говорит, что именно ее подсаживал восьмого сентября по пути в Москву. Уверен, что она была намерена прикончить его, но ей помешали мотоциклисты. А у самого Гладилина в тот день прихватило живот. Вот он по дороге и остановился сходить в кусты, а пока делал свои дела, подъехали байкеры и, сами того не желая, спасли ему жизнь. Но даже не это главное. Говорит, что на дороге дважды видел ярко-красный «Ниссан» и потом видел – стоящим возле его дома. Он на этом «Ниссане» просто помешался. Уверен, что дамочка имеет к нему отношение. Говорит, что в ту ночь, когда он пропал, она проникла в его квартиру, а потом преследовала его все на той же машине. Он чудом от нее сбежал и в панике прыгнул на первый попавшийся поезд.

– А Кипренский тут при чем? – спросил Гуров.

– Кипренский алкаш. Когда-то они вместе работали. Гладилину одному было страшно. Сначала он переночевал у Кипренского, а потом пригласил его к себе, чтобы не оставаться одному в квартире. Можно было бы сказать, что у него шалили нервы, если бы не пуля, которую получил в результате Кипренский.

– А что он сказал про своего младшего брата?

– В тот день, когда застрелили младшего Гладилина, – объяснил Жмырин, – Сергей Николаевич ему звонил и договорился о встрече. Он вообразил, что убийцы спутали его с Владимиром, и собирался его предупредить. Но он опоздал. Правда, для себя Гладилин решил, что брат попросту проигнорировал его просьбу. Однако звонил ему и позже, но, сами понимаете, не дозвонился. А тут и его достали.

– Что же он не пошел в милицию? – поморщился Гуров. – Было же у него такое намерение.

– Намерение это пропало после встречи с участковым, – ухмыльнулся Жмырин. – Сергею Николаевичу показалось, что он выглядит смешным. Обычные интеллигентские заморочки.

– Да, наверное, – сказал Гуров. – Но все-таки участковому Малюгину я бы разок врезал. За плохую работу с населением. И с большим бы удовольствием врезал.

– Ну и врезал бы, – заметил Жмырин. – Зачем лишать себя удовольствия? Их и так в жизни немного.

В ответ на это Гуров только махнул рукой.

– Понимаю, – сочувственно сказал Жмырин. – Репутация. Но тогда могу врезать я. Чисто по-товарищески. Все-таки вы мне так здорово помогли…

– Обойдемся без рукоприкладства, – сердито сказал Гуров. – Ты, Жмырин, все воспринимаешь чересчур буквально. Нужно все-таки думать прежде всего о работе, а не об удовольствиях.

– Кстати о работе, – вмешался Крячко. – Жмырин-то действительно не много узнал. Ну, Никита наша еще раз подтвердилась. Так мы ведь в ней и не сомневались, пожалуй. Ну, появился еще какой-то красный «Ниссан». Сколько в Москве может быть красных «Ниссанов», как вы думаете? В единое целое эта информация все равно не складывается.

– Это естественно, – сказал Гуров. – Потому что Гладилин был только игрушкой. Ему не известны скрытые пружины действия. Главное действующее лицо здесь – Ямщиков. Вот где-то поблизости от него и нужно искать этот красный «Ниссан». Кстати, вспомни – свидетель Давыдов утверждал, что видел нашу Никиту рядом с ярко-красной машиной.

– Пока что никто больше о таком явлении не докладывал, – заметил Крячко. – Вообще, кроме мужика в шляпе, ничего подозрительного рядом с Ямщиковым не замечено.

– Ты уже мог убедиться, как «внимательно» некоторые ведут наблюдение, – с досадой сказал Гуров. – Я убежден, что за Ямщиковым следим не только мы, просто противник делает это тоньше. Ему есть что терять. Предлагаю самим включиться в эту работу. Сейчас самое важное – выявить скрытые контакты Ямщикова.

– А они есть? – с некоторым сомнением спросил Жмырин. – Может быть, их как раз и нет? Ведь, насколько я понимаю, чего-то хотят от него, а не наоборот.

– Ямщиков тоже кое-чего хочет. Он хочет избавиться от своих недругов, – сказал Гуров. – И вчера он куда-то ездил. К сожалению, наши работнички его прокараулили. Это означает, что Ямщиков тщательно скрывает свои намерения. Возможно, он прекрасный человек и законопослушный гражданин, но его поведение не может не настораживать.

Крячко связался с оперативниками, которые вели наблюдение за Ямщиковым, и предупредил их о необходимости докладывать обстановку каждые двадцать минут. Гуров тем временем изучал сводку происшествий за сутки – убийствам он уделял особенное внимание. Однако на этот раз ничего, что могло бы хотя бы косвенно указывать на причастность к убийствам Никиты, он не обнаружил – дорожные катастрофы, вооруженные ограбления, пьяные разборки – родни Ямщикова все это, кажется, не касалось. Заинтересовало Гурова на первый взгляд довольно заурядное по нынешним временам происшествие, случившееся в лесу южнее Северного Бутова, – там среди бела дня сгорел легковой автомобиль «Форд». Жертв не было, как не было и свидетелей происшествия, и заявителей. Автомобиль просто стоял брошенный на лесной дороге – с открытыми дверцами, выгоревший дотла. Принадлежность этого транспортного средства устанавливалась.

«Черт его знает, что творится! – подумал Гуров. – Чикаго времен сухого закона! Жгут, стреляют, грабят… И однако же странно. Машину сожгли не на стоянке, а, можно сказать, во время движения, и ни одного трупа при этом. И никто не заявил в милицию. Скорее всего, машину угнали, а потом сожгли. Из хулиганских побуждений или намеренно, чтобы скрыть следы преступления. Значит, должна быть вторая машина, которая увезла этих людей из леса. Уже вчера шел довольно сильный дождь – вряд ли кто-то будет разгуливать в такую погоду пешком по лесам и дорогам. Местная милиция ничего подозрительного не заметила. Преступлений, совершенных вчера на «Форде», в сводке тоже нет. Странное происшествие».

Гуров сам себе не мог объяснить, почему он решил взять этот случай на заметку. Наверное, это была даже не мысль, а некое ощущение, интуитивное беспокойство. Брошенный среди леса автомобиль был загадкой – что-то наподобие легендарного корабля «Мария-Селеста», с которого совершенно необъяснимым образом бесследно исчезла вся команда.

Гуров решил лично наведаться в отдел МУРа, который занимался угоном транспортных средств, чтобы выяснить, что там думают по этому поводу и кому принадлежит сгоревший «Форд». Крячко должен был сидеть на телефоне и принимать отчеты наблюдателей. Жмырин же объявил, что намерен пойти «проветриться» – среди тех, кто осуществлял «наружку», были его люди, и он хотел проверить их лично.

Именно по этой причине Жмырин первым оказался рядом с Ямщиковым, когда тот около трех часов дня неожиданно покинул свою лабораторию и куда-то поехал. Жмырин принял решение лично отследить его перемещения. Он даже доложил об этом, как положено, полковнику Крячко, но с некоторой задержкой. Очень небольшой, но все-таки дававшей ему преимущество. Он знал, что Гуров захочет к нему присоединиться, но надеялся, что успеет кое-что провернуть до его появления. По его мнению, полковник Гуров был человеком безусловно башковитым, но непростительно деликатным и ужасным занудой. И вообще, пока в дело по-настоящему не включался Жмырин, все едва двигалось. Это было видно невооруженным глазом.

У Ямщикова с утра все шло кувырком. Он не выспался и находился в самом мрачном расположении духа. В лаборатории все это сразу заметили и старались его не тревожить. Это было очень кстати, потому что Ямщиков не хотел никого видеть и слышать. Он пытался работать, но перед глазами то и дело вставала гладкая физиономия Седого, а в ушах звучал его липкий и наглый голос. У Ямщикова сами собой сжимались кулаки и негодующе колотилось сердце.