– Нет. Решил, что во время торгов заберу. Посмотрю, какая реакция будет на пропажу, и тогда уж. сориентируюсь.

– Молодец, осторожный.

– Я старался.

– Но реакции, кажется, особой не было?

– Да, все прошло спокойно. На следующий день, когда там суматоха была с этими торгами, я присел, будто у меня шнурок развязался, и. собственно, и все.

– Шульца за что убил? Он видел, как ты чехол с подделками за ножку стола засовывал?

– Да, – нахмурившись, буркнул Щетинин.

– А зачем обязательно было убивать? Ты ведь сам сказал – все произошло спонтанно. Так бы и сошло за шутку, заметил он там или не заметил.

– Нет, за шутку бы уже не сошло. Спонтанно оно вышло или не спонтанно, а я прятал чехол, и он это понял. После этого, что бы я ни сказал, было уже не отмыться. Мало того что потерял бы шанс, потерял бы вообще все. Комаров сразу же уволил бы, да еще всем дружбанам своим раззвонил бы за что. Это сразу в Урюпинск переезжать, в Москве даже делать нечего. Никто с такой «рекомендацией» на работу не возьмет.

– Ну да. Зато сейчас ты – просто нарасхват, – ворчливо заметил Гуров.

Теперь это странное и донельзя запутанное дело окончательно прояснилось для него, не осталось открытых вопросов и белых пятен.

Оформив Щетинина в изолятор, Лев с легким сердцем отправился домой, уже предвкушая, как завтра с триумфом доложит Орлову об успешном окончании очередного сложного расследования.

– .и было принято решение поощрить полковников Гурова и Крячко объявлением им благодарности с занесением в личное дело, – торжественно вещал Орлов на утренней планерке. – Три успешных раскрытия за столь короткий срок – это прекрасный ориентир, на который нам всем следует равняться. Поэтому я вас призываю.

– Вот гад, Орлов, – вполголоса говорил Стас сидевшему рядом Гурову. – Обещал премию, а теперь хочет на благодарности отъехать. И ради чего только я тут с тобой каждый день до девяти вечера просиживал? Не понимаю.

– И не каждый день, и не до девяти, – так же тихо ответил ему Гуров, не желая мешать бравурной речи начальства. – Скромнее надо быть. Объявили тебе благодарность – радуйся. Значит, ценят.

– Угу, – буркнул Стас. – Только как-то недорого.

– Учись довольствоваться малым, – наставительно проговорил Лев. – Я вот, например, уже и тем доволен, что мне в качестве благодарности новое дело не подсунули. Это уже само по себе такая благодарность, что.

– .и поручить это дело полковнику Г урову, как одному из опытнейших наших сотрудников, – торжественно завершил Орлов какую-то фразу, начало которой напарники пропустили, общаясь друг с другом.

– Что? Кого? Что опять поручить? Какое еще дело? – возмутился Лев и стал беспокойно озираться по сторонам. – Почему снова мне? Что там опять стряслось?

– Из музея украли шедевр Репина, – сказал ему сидевший рядом с ними майор Грибов. – Картина была из частной коллекции, выставлялась как «гостевой» экземпляр. Ее украли, и в это же время прошла информация, что у владельца имеется отличная копия, которую не отличить от оригинала. Дело странное, непонятно, что к чему. Орлов говорит, что поручение дипломатическое, и лучше тебя никто с ним не справится.

– Правда? Я польщен, – чувствуя, что сейчас разразится истерическим хохотом, сказал Гуров. – Владелец картины, я надеюсь, иностранец?

– Да. Из Германии.

Лето в Москве отменили. Мало того, что было холодно, так на нее еще обрушились обвальные ливни с ураганным ветром и градом. Правда, они изредка перемежались короткими периодами относительно сносной погоды, но это не приносило никакого облегчения – влажность зашкаливала. Но сейчас закадычные друзья и напарники, полковники-«важняки» Лев Иванович Гуров и Станислав Васильевич Крячко были даже рады этой прохладе – они провели в командировке в одном из южных городов России больше трех недель, а жара там стояла за сорок градусов даже ночью, да и работа была адская. И сейчас, спустившись с самолетного трапа на родную московскую землю, они с удовольствием подставили лица под мелкий моросящий дождик.

– Наконец-то дома! – с облечегнием вздохнул Лев. – Теперь, главное, отписаться, а потом можно будет у Петра отгулы требовать – ведь, как проклятые, без выходных вкалывали.

Вот так запросто, по имени, они называли своего друга и начальника их Управления генерал-лейтенанта Петра Николаевича Орлова только без свидетелей или с ним наедине, а в остальных случаях обращались исключительно по имени-отчеству или званию.

– Пусть только попробует не дать! Зубами вырву! – пригрозил Стас и по дороге к зданию аэропорта начал мечтать: – Сегодня приходим в себя, за пару дней отчет настрочим, а потом – ко мне на дачу! И отдыхать будем до упора!

– Между прочим, опять дожди обещали, – охладил его пыл Гуров.

– Зато ты знаешь, как в дождь рыба клюет? – Хорошего настроения Крячко ничто не могло испортить. – Сейчас багаж получим и поедем ко мне. Мария у тебя ведь на гастролях, ну, и чего тебе одному дома делать? Моя Наталья, конечно, на даче, но в морозильнике для меня наверняка что-нибудь вкусненькое оставила. Поедим домашненького, а потом ты уже к себе отправишься.

Гуров подумал и согласился. Его жена, народная артистка России, Мария Строева действительно разъезжала по стране, и ждать ее обратно раньше начала нового сезона в театре не приходилось. Но! Как говорится: если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Первым неладное почувствовал Крячко – в житейском плане Стас мог дать Гурову сто очков вперед.

– Не понял! – настороженно произнес он, глядя в сторону дверей, ведущих в зал прилета.

Гуров посмотрел на дверь и тоже насторожился – там их ждал Орлов, причем выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Кажется, опять где-то рвануло, – зло проговорил Станислав.

– Не накручивай себя! И меня заодно! – попросил Лев. – Имей терпение, сейчас все узнаем, – и направился к генералу.

Крячко что-то недовольно пробухтел себе под нос и последовал за ним.

При виде друзей Орлов криво улыбнулся, и стало ясно, что дела еще хуже, чем они только что подумали.

– Привет, Петр! И не разбегайся, прыгай с места! Ну? – начал Гуров.

– Хреново, ребята! Вы получите багаж, а потом мы с вами где-нибудь в спокойном месте поговорим. Предлагаю ресторан, заодно и пообедаем.

– Так, может, лучше ко мне, – предложил Стас. – У меня тоже найдется, чем вас накормить. Все равно же в город ехать, так чего нам здесь деньги в ресторане просаживать?

– А того, что один вопрос нам нужно решить немедленно, а потом Лева в город может уже и не поехать. – Гуров вскинулся было, но Орлов не дал ему и слово сказать: – Идите за сумками, а я вас в ресторане буду ждать.

К тому времени, как Гуров и Крячко пришли в ресторан, обед был не только заказан, но уже и сервирован, включая и графинчик водки, по сто граммов на человека, не больше, – день-то у Орлова был рабочий.

– Так в чем дело, Петр? – спросил Стас, усаживаясь за стол.

– Две недели назад меня вызвал начальник Г лавка и спросил, как у вас в командировке дела, а главное, когда вас ждать обратно. Я доложил все, что знал, ну, и полюбопытствовал, с чего это вдруг такой интерес. Он мне и рассказал, что при прокладке новой дороги чисто случайно было найдено массовое захоронение. Всех погибших жестоко пытали, а потом убили с применением огнестрельного оружия. Время совершения преступления, как следует из найденных улик, – девяностые. Приказом министра была создана рабочая группа. Ну, о том, как в нашем министерстве Гурова любят, мы все знаем! То есть терпеть не могут! И его решили включить в ее состав, причем одного, без Крячко. Только ты, Лева, в командировке оказался, и было принято решение, что ты присоединишься к уже выехавшей на место группе, когда вернешься в Москву. И доводы в пользу того, что ты там непременно нужен, приводились железобетонные. Все перечислять не буду, скажу только о главном: ты, Лева, в политкорректности никогда замечен не был. Авторитетов для тебя не существует! А очень многие из тех, кто сейчас рулит делами в регионе, резко поднялись как раз в девяностые и гипотетически могли быть причастны к этим преступлениям.