– Что, свечи? Ну да, всю ночь. Они такие… короче, почти сутки гореть могут.

– А кто их погасил?

– Кто гасил… – Глушаков наморщил лоб, силясь припомнить. – Да я и гасил! Увидел, что она уснула, решил пойти собак загнать и погасил…

– Значит, Осипова все приготовила – и что дальше? – снова перебил его Лев.

– Ну, что дальше бывает? Начали мы это… любовью, то есть, заниматься.

– И долго занимались? – поинтересовался капитан.

– Долго, пока светать не стало.

– И у тебя на все сил хватило?

– У меня всегда сил хватает, – самодовольно заявил охранник. – За это меня женщины и ценят.

– И все это время ты ничего не слышал? Посторонних звуков, стуков, шагов каких-то?

– Нет, ничего, – покачал головой Глушаков. – Да и сами посудите: когда этим делом занимаешься, некогда особо прислушиваться.

– А когда стало светать, как дальше события развивались?

– В какой-то момент мы решили душ принять – оба потные были до ужаса. Сначала она сходила, потом я. Выхожу из душа – смотрю, она уже спит.

– Осипова точно спала? – спросил Гуров. И, видя, что охранник не совсем его понял, пояснил: – Не могло быть так, что в это время она уже была убита?

– Нет, что вы! – воскликнул Глушаков. – Спала она. Простыней накрылась и спала. А я чувствую – сам тоже засыпаю, прямо с ног валюсь. Еще бы – целую ночь кувыркались! Думаю, если сейчас рядом с ней прилягу, так и останусь здесь. А часа через три приедет Кривулин – и будет тут полный бенц. Так что надо быстрее мотать отсюда. Ну, я пошел, загнал собак. И уже хотел к себе в комнату идти, как вдруг сообразил, что свое полотенце у Татьяны оставил. «Да и свечи, – думаю, – лучше убрать, а то у Кривулина вопросы всякие могут возникнуть». Короче, решил я вернуться. Вхожу в комнату, а она мертвая!

– Ты проверял, что Осипова умерла? – уточнил Синичкин. – Пульс трогал? Дыхание?

– Нет, зачем?! – замотал головой охранник. – И так же видно! Глаза эти… И язык…

– И что ты потом делал?

– Я… Ну, у меня, наверное, в тот момент вроде как крыша слегка поехала, – признался Глушаков. – Не помню точно, что я в тот момент делал. Полотенце свое зачем-то схватил, в парк с ним побежал… Оно и сейчас где-то там валяется. Потом свечи эти стал собирать, в шкаф запихивать… А когда немного вроде в себя пришел, побежал Серегу будить. Разбудил, и мы с ним вместе снова сюда пришли. Потом он меня заставил спуститься в гостиную, позвонить вам. Ну, а после как сел в коридоре, так и сидел там, никуда не двигался.

– Ответь мне на вот какой вопрос, – снова заговорил Гуров. – Ты сейчас сказал, что, когда вернулся из душа, увидел, что Осипова спит. Верно?

– Ну да, спала, – кивнул охранник.

– А когда вернулся со двора и увидел, что она мертва, простыня на ней была?

– Простыня? – переспросил Глушаков. – Нет… не помню…

– Ведь сейчас на ней простыни нет, – пояснил Лев. – Ты ее не снимал?

– Нет, что вы! – воскликнул незадачливый любовник. – Я, как увидел… я к ней больше не подходил!

– И когда ты бегал с полотенцем на улицу, и потом, когда ходил будить Жилкина, ты, конечно, никого не видел?

– Нет… не знаю… Не помню я! – признался охранник.

– Скажи, а Татьяна тебе не говорила, какие именно бумаги она похитила у Кривулина?

– Татьяна? У Кривулина что-то стырила? – Удивлению охранника не было границ. – Нет! Она мне ничего такого не говорила! А что, Кривулин вам пожаловался, что Татьяна у него какие-то бумаги похитила?

– Здесь вопросы задаем мы, – напомнил ему Гуров. – Значит, она ни о каких бумагах при тебе не говорила?

– Нет, никогда!

– Ладно, Глушаков, пока у меня к тебе вопросов нет. А у тебя нет вопросов, капитан? – повернулся Лев к Синичкину.

Тот отрицательно покачал головой.

– Ты у нас являешься подозреваемым в убийстве, – продолжил Гуров. – Сейчас я тебя запру… пожалуй, в кладовке. Место там есть, посидишь. Даже поспать можешь. Потом поедешь с нами в отделение. Там суд решит, какую избрать для тебя меру пресечения.

Он отвел охранника в кладовку, запер ее ключом, взятым у повара Петриченко, и вернулся в гостиную.

– Ну что, капитан, как ты считаешь, твои специалисты уже закончили основную часть своей работы? – спросил он Синичкина. – Можем мы подняться и присоединиться к ним? Тоже кое-что поискать?

– Думаю, можем, – ответил Синичкин.

Оперативники поднялись на второй этаж. Гуров угадал: оба специалиста уже укладывали свои инструменты.

– Ну, что вы можете сказать о причине и времени смерти? – обратился он к врачу.

– Причина та же, что и у двух предыдущих, – удушение, – ответил врач. – Совершенно очевидно, что девушку задушили вот этой бельевой веревкой, которая валялась здесь на полу. Конечно, коллега еще подвергнет ее исследованию…

– Да, я забрал веревку, а также изучил след на шее покойной, – подтвердил криминалист.

– Но лично у меня нет сомнений, что ее задушили, – продолжил врач. – И снова отсутствуют следы борьбы. По-видимому, погибшая спала, когда убийца набросился на нее сзади, накинул веревку на шею и задушил. Она и проснуться-то толком не успела…

– Когда это случилось?

– Если судить по температуре тела – а оно к нашему приезду еще не успело остыть – и по другим признакам, девушка погибла совсем недавно – около пяти часов утра. Плюс-минус полчаса.

– Ей не могли дать перед этим снотворное?

– Это я смогу сказать вам чуть позже, к вечеру, когда проведу вскрытие. Пока что можно лишь с уверенностью констатировать, что она пила – об этом говорит отчетливый запах алкоголя.

– Хорошо, сообщите нам о полученных результатах, как только сможете, – попросил Гуров. – А что у вас? – повернулся он к криминалисту.

– У меня кое-что новенькое по сравнению с теми случаями. – Во-первых, убийца наследил.

– Вы нашли след? – воскликнул Лев. – Мужской? Какого размера? Какая обувь?

– Нет, такого следа, чтобы сказать, что это сапоги 44-го размера, здесь нет, – покачал головой криминалист. – Я сказал «наследил», потому что в комнате есть частицы земли.

– Ну и что? Их мог принести Глушаков – ведь он выходил, чтобы загнать собак, и потом еще раз, когда у него от страха сорвало крышу, и он побежал прятать полотенце.

– Нет, не мог, – твердо заявил специалист. – Где вы здесь, в парке, видели землю? Тут везде или гравий, или керамзит, или опилки. Я еще в прошлый раз обратил внимание. В парке земли нет, а здесь на полу – есть. Я ее всю собрал и хочу проанализировать.

– Правильная мысль, – одобрил Гуров. – А что «во-вторых»?

– А во-вторых, убийца что-то искал.

– Откуда вы знаете?

– Частицы земли есть не только у двери и возле кровати. Они и возле шкафа, и у стола, и в ванной – словом, везде. Такое впечатление, что убийца шарил по всей комнате. Так бывает, когда человек что-то ищет.

– Вы сделали очень важное наблюдение, – произнес Лев, – большое спасибо. Если узнаете что-то существенное об этих частицах земли, обязательно мне сообщите.

– Так мы с Самуилом Ароновичем собираемся сейчас ехать, – ответил криминалист и повернулся к капитану Синичкину: – Вы с нами?

– Нет, я еще здесь задержусь, – сказал капитан. – Мне с Львом Ивановичем надо провести обыск. Вы забирайте труп, санитаров и езжайте. А понятые пусть останутся – они нам еще будут нужны, чтобы обыск проводить.

Криминалист и врач покинули комнату, а спустя некоторое время вошли санитары с носилками. Тело убитой девушки завернули в специальный чехол, уложили на носилки и унесли.

– Ну, что, капитан, давай посмотрим, что тут искал убийца, – предложил Гуров. – Я займусь столом, а ты шкафом.

Стол, стоявший в кабинете Татьяны Осиповой, нельзя было назвать письменным. На нем явно ничего не писали и писать не собирались. Здесь не было ни стойки для файлов и чистой бумаги, ни кружки с ручками и карандашами. Скорее его можно было назвать компьютерным: посередине возвышался здоровенный монитор – на таком вполне можно было смотреть фильмы, а сбоку на специальной подставке стоял системный блок. Имелись и клавиатура, и мышь – все на выдвижной подставке.