— Что? — не понял Гуров, с удивлением глядя на друга, разглядывающего его с интересом.

— Я тебя привык видеть в другом костюме. Что у тебя сегодня? Встреча с дамой?

— Кончай, Станислав! Я вчера на стройке так уделал одежду, что теперь ее только в химчистку.

— Там? — Крячко кивнул на дом по другую сторону улицы. — Про химчистку расстрою. Пиджак все равно форму потеряет, гарантирую.

— Черт с ним! — отмахнулся Гуров. — Что секретарша?

— Я с ней вчера два часа бился. Не тот типаж. Все бесполезно. Не знает она ни черта.

— Какой типаж, ты о чем?

— Понимаешь, Лев, — с мечтательным выражением лица заговорил он, — существует два вида секретарш. Один — это деловая, энергичная и грамотная женщина, настоящий помощник руководителя. Она все помнит, все знает, всем все напоминает, за всем следит. Она как запасной блок памяти для своего шефа, и она же ему мать родная. Это когда надо следить, чтобы он вовремя таблетку принял или деньги для ребенка в школу передал на новогодний утренник. А есть второй тип. Это просто картинка. Красивая и бестолковая. Ее задача — встречать гостей, сверкая обтянутыми в дорогое телесами, и подавать кофе. Ну, может, еще с шефом иногда спать.

— Ты, я вижу, изучил этот вопрос основательно, — усмехнулся Гуров. — Готовишься стать большим начальником?

— Исключительно знание жизни, — заявил Крячко. — Так вот у Курвихина в секретаршах второй тип. Только он с ней не спал.

— Почему?

— Или у него есть любовница, а он не патологический бабник, либо есть еще один вариант. Она, как я понял, дочь его друга, которую он взял к себе на необременительную должность для приобретения стажа. Она учится на юридическом. С дочками друзей, как правило, не спят.

— С этим я понял, а по делу?

— Соответственно, — вздохнул Крячко и стал смотреть на девятиэтажку, в которую им предстояло зайти. — Она знала структуру холдинга на бумаге, знала лично всех руководителей и главных специалистов, их секретарш, естественно, но в технологии, производственные процессы и во всю глубину бизнеса не вникала. Необходимости не было. Поэтому про деловую жизнь Курвихина она знала очень мало. Что такое щебень, она представления не имеет, куда уж разбираться или просто знать о каком–то там строительстве, которое затеял шеф. Глухо!

— Ладно, пошли к Косициной. Обрадуем девочку с самого утра сюрпризами.

Гуров позвонил Веронике Косициной еще вчера вечером и договорился, что зайдет к ней домой утром. Он даже предложил ей не звонить на работу и не сообщать о том, что она задержится. Это сделают из управления. И еще Гуров принесет с собой повестку, которая даст основание руководству оплатить эти вынужденные часы отсутствия на работе и не поставить прогул.

Естественно, вчера вечером принять незнакомого полковника из МВД Косицина отказалась, сославшись на позднее время и собственную усталость. Да и не стоило вчера настаивать. Допрашиваемый человек, если хочешь получить от него добровольные сведения, должен ощущать комфортную обстановку. Или давление, но в данном случае оно неприемлемо.

Нажав кнопку домофона, Гуров представился, и дверь открылась. Через пару минут они с Крячко входили в скромную однокомнатную квартиру. Интерьер не выглядел богатым, но оформлено помещение и обставлено было со вкусом. Сама хозяйка, уже одетая по–деловому и подкрашенная, встретила визитеров и пригласила в комнату.

— Так что случилось? — с некоторым напряжением в голосе спросила Вероника. — Вы вчера меня не просто заинтриговали, но напугали. Извините, что отказалась пустить вас в квартиру в такое позднее время, но вы…

— Не утруждайтесь, — улыбнулся Гуров. — Все правильно, и мы прекрасно вас понимаем. Честно говоря, я бы удивился, если бы вы нас вчера пригласили. Но попытаться я должен был. Давайте перейдем к делу. Скажите, у вас есть какие–то соображения или подозрения, касающиеся гибели вашего шефа Курвихина?

— Ну, откуда? — пожала плечами девушка. — Я не из категории приближенных, которая все знает про начальство. Я хоть и заместитель главного бухгалтера, но роль моя в фирме небольшая.

— Вы же постоянно находитесь в офисе, слышите разговоры, предположения, обсуждения.

— Да они все и сводятся как раз к вопросам: «ах, кто?», «ах, за что?». Ерунду всякую говорят, треплются, и все. Я даже не знаю, кто настолько близок к шефу, чтобы быть в курсе. Он ведь был очень замкнутым человеком.

— Понятно, а по бухгалтерии у вас проходили крупные суммы, получаемые Курвихиным на руки или получаемые кем–то из его сотрудников? Скажем, в пределах полутора миллионов.

— Да что вы! — вытаращила глаза Вероника. — У нас и зарплат таких нет.

— Понятно. А строительные материалы у вас часто проходят?

— У нас? Нет, мы хозспособом ничего не делали. По крайней мере за последние два года, что я там работаю. Договора были на ремонтные подрядные работы со сторонними организациями. Материалы они сами закупали по сметам, а не мы.

— Щебень у вас где–то проходил?

— Щебень? Н-нет. Проходили отделочные материалы. Гипсокартон, всякие направляющие, краски, шпатлевки, смеси различные. А щебень вообще не присутствовал. И не было у нас таких работ. А почему вы ко мне пришли, а не к главному бухгалтеру?

— Очень неприятно говорить вам об этом, но мы засекли одного из сотрудников вашего холдинга за странным занятием. Он подглядывал за вами в окна с биноклем. Наверное, он в вас просто влюблен. Вот мы и решили разобраться, а заодно уж и поспрашивать про дела фирмы.

— За мной? — в ужасе спросила Вероника и невольно прикрыла грудь рукой. — В окна с биноклем? Какой кошмар! Это со стройки, наверное… Кто это?

Она спросила с таким нажимом, что не ответить было нельзя. Есть такая черта у женщин. Если им что–то нужно знать, то с ними не справится ни полиция, ни армия, вообще никто. Гуров вздохнул, переглянулся с Крячко и ответил.

— Итак! — Генерал Орлов мерил шагами свой большой кабинет и задумчиво смотрел в пол перед собой, как будто боялся наступить куда–то не туда.

Гуров и Крячко сидели у окна на мягком угловом диване и послушно потягивали холодный сок. Орлов сегодня был настроен либерально и настоял, чтобы друзья остыли немного, а заодно и поразмышляли над этим непонятным делом вслух. И в его присутствии.

— Что, давят на тебя, Петр? — не удержался от вопроса Крячко.

— Да нет… при чем тут это? Не давят. Просто вопросов задают много. Оказалось, что у Курвихина этого вашего очень много знакомых, хороших знакомых и… Итак! Что мы имеем в активе?

— У Курвихина был своего рода холдинг, — ответил Гуров, ставя стакан на журнальный столик и откидываясь на спинку дивана. — «Своего рода» я сказал потому, что официально юридически холдинг не оформлен, есть просто группа компаний, которыми он руководил теневым образом. Там имелись наемные руководители, но приказы им отдавал сам Курвихин и решения принимал тоже он. Что там конкретно, Станислав?

— Конкретно, — зашелестел листами ежедневника Крячко, — конкретно у него было рекламное агентство. Довольно доходное. Они там даже продающие видеоролики изготавливали. И имели двенадцать рекламных мест на ведущих магистралях города. Аренда там — ого–го!

— Не завидуй, — буркнул Лев.

— Ладно, — легко согласился Крячко. — Дальше… Глянцевый мужской журнал, довольно популярный и с приличным тиражом. Затем новостной интернет–портал, студия по изготовлению сайтов. Вот такой бизнес. Щебень туда никак не вписывается.

— Сразу хочу предвосхитить твой вопрос, Петр Николаевич, — добавил Гуров, — что семья Курвихина в его бизнесе не участвует и отношения к нему не имеет. И к бизнесу вообще. Загородного дома Курвихины не имеют. Так что к щебню его семья тоже отношения не имеет.

— То есть никто ничего о связи Курвихина и этого хозяина карьера не знает?

— Абсолютно.

— А кто он хоть такой? Что собой представляет?

— Ну-у… — Гуров пожал плечами и сделал в воздухе неопределенный жест рукой. — Молодой мужчина, возраст — двадцать восемь лет, зовут Глеб Александрович Ратманов. Жду закономерного вопроса, поэтому сразу отвечаю. Карьер этот Ратманов не купил, его подарил ему некто Пожерин Александр Иванович. Произошло это два года назад.