Он мгновенно сник и, даже когда Гриб отпустил его руку, уже не делал резких движений. Он принялся растерянно озираться по сторонам, будто искал место, где можно спрятаться от невзгод жизни.

– Я записывал наш разговор, – подтвердил Гриб. – Хочешь послушать?

Арнольд Евгеньевич не ответил. Его лицо дергалось, точно его пытали электрическим током.

– Я убит, – сказал он наконец. – Кошмар.

– Кошмар начнется, когда моя запись попадет в руки какому-нибудь полковнику милиции, – сказал Гриб. – У тебя нет выбора. Надо платить. И запомни, любое твое телодвижение только ухудшает положение. Сейчас ты еще сохраняешь равновесие. Но если попытаешься нанять киллеров или побежишь в прокуратуру, то ты немедленно упадешь, и упадешь очень больно. Ты же умный человек! Признай неизбежное и прими его, как мужчина. Нет, конечно, я могу позволить тебе потешить самолюбие и дать некоторое время на фантазии. Ты посидишь у себя в уютном кабинете и будешь представлять себе, как выпускаешь из меня кишки, как отрезаешь мне голову, как сжигаешь меня в топке… Думаю, часа тебе на это хватит с лихвой. А дальше все-таки придется платить. Согласись, лучшего выхода не придумать.

Арнольд Евгеньевич, сделавшийся теперь совсем тихим и даже каким-то мечтательным с виду, опять ничего не ответил. Он медленно шел рядом с нахохлившимся Грибом и думал. Или просто переваривал услышанное.

– Я тебе помогу, – подал голос Гриб, которому надоело затянувшееся раздумье. – За какой срок ты успеешь собрать нужную сумму?

– Это очень сложно. Очень! – с излишней горячностью произнес Арнольд Евгеньевич. – Такие деньги!

– Ты собирался платить впятеро больше, – напомнил Гриб. – И не нужно сейчас изображать из себя жертвенного ягненка. Тут даже прослезиться некому. Я жду твоего слова. Когда будут деньги? Более двух дней я тебе дать не могу и не хочу. Баловство это. И учти, я все время буду рядом. Всякие неожиданные мысли о путешествии на Канары, о командировке в Приморский край гони прочь! Как только я увижу, что меня пытаются кинуть, я тут же привожу в действие свою запись. Представляешь, как будет звучать в кабинете следователя твой голос, умоляющий меня покончить с твоим же сотрудником Бекасом? Разумеется, ты можешь сказать следователю, что это шутка, дружеский розыгрыш. Возможно, он тебе поверит и отпустит с миром…

До Арнольда Евгеньевича постепенно, видимо, начинала доходить беспощадная мысль, что деваться ему некуда. Тогда он решил попытаться выжать из ситуации хоть какую-то пользу, пускай даже относительную.

– Хорошо, я выплачу тебе эти деньги, – сказал он почти ровным голосом. – Послезавтра…

– Завтра, – отрезал Гриб. – После обеда. В твоем офисе. Я приду без доклада.

– Но ты принесешь запись?

– Да пожалуйста! – улыбнулся Гриб. – Хоть десять копий. Оригинал-то все равно будет храниться в недоступном для тебя месте. Но это не должно тебя тревожить, если ты выполнишь мои условия. Я лишнего не беру, ты знаешь.

– Тогда… м-м… Тогда, может быть, все-таки попытаешься разыскать диск? – почти заискивающе сказал Арнольд Евгеньевич, заглядывая Грибу в глаза. – Ведь ты же вышел на кого-то, раз потерял своих людей.

– Вышел, да, – согласился Гриб. – Там в твоем списке значится Тенин. Самого разыскать не удалось, но нам капнули, где прячутся его шестерки. И этот Бекас. По описаниям все сходилось. Его стерегли трое. Но ты учти, что из этих троих двое мертвы, а третий ранен и, скорее всего, не выживет. Мы едва замели следы, а ты хочешь, чтобы мы опять начали крутиться вокруг этих трупов… Мой тебе совет – поставь крест на Бекасе и той хреновине, которую он у тебя украл. Здесь уже ничего не поправишь.

– Да, уже не поправишь, – эхом отозвался Арнольд Евгеньевич и неожиданно снова сложил зонт.

Холодные струи дождя стекали по его горящему лицу, и это, видимо, приносило ему облегчение. Гриб осуждающе посмотрел на него и похлопал по мокрому плечу.

– Не нравишься ты мне, – сказал он. – Ты соберись! Послезавтра что хочешь делай – хоть в запой уходи, хоть в космос лети. А до завтра сделай, что я тебе сказал. Иначе…

– Да, иначе будет худо, – согласился Арнольд Евгеньевич, как человек, полностью разделяющий мнение собеседника. – В создавшихся условиях вариант, который ты предложил, можно назвать единственным. Завтра я все сделаю. Я все понял. Жду тебя завтра после обеда.

– Я зайду буквально на пять минут, – предупредил Гриб. – Все должно быть готово. Зашел – вышел. Получится по-другому – пеняй на себя!

– Ты можешь быть спокоен. Все будет, как ты сказал, – покорно ответил Арнольд Евгеньевич.

С проспекта Мира свернули направо и вскоре увидели стоящий как бы на отшибе жилой квартал, окутанный дымкой беспрерывно моросящего дождя. Еще дальше был пустырь, серый, мокрый, беспорядочно усаженный деревьями, которые сейчас казались похожими на набухшие от влаги веники.

Гуров сделал знак остановиться. Крячко, сидевший за рулем чужого автомобиля, затормозил и посмотрел в зеркало на идущую следом «Ладу» с оперативниками. Вторую группу, в которую входили Стенин и два молодых сотрудника, возглавлял Милютин. Но вся ответственность за операцию была возложена на Гурова. Правда, возложил он ее на себя самостоятельно, не желая терять времени на согласования и отчеты. Оправдывал свое решение он тем фактом, что связаться с генералом Орловым ему не удалось, а коллеги, со своей стороны, считали принятое решение разумным и своевременным. «Прощения попросим после победы! – решил про себя Гуров. – Момент упускать нельзя. Он этого нам не простит, момент!»

Ситуация и в самом деле складывалась редкая. Капитана Лаврикова, застигнутого врасплох и с ходу взятого в оборот, удалось припереть к стене довольно быстро. Отрицать связь между своим появлением в доме Артюхова и звонком квартиранта Владика, предупредившего о приходе Артюхова, капитан не решился. Уж слишком вызывающим выглядело задержание, на которое у Лаврикова не было никаких оснований. Ничего остроумного придумать он не успел или не смог и сдался. Но сдавался он постепенно.

Он подтвердил, что действовал в чужих интересах. Якобы его попросил некий бизнесмен взыскать долги с одного злостного неплательщика. Ничего противозаконного он, мол, чинить не собирался, а хотел только серьезно поговорить с легкомысленным молодым человеком. Об участии Артюхова в похищении человека Лавриков абсолютно ничего не знал. На этом он стоял упорно, и Гуров решил, что такое тоже вполне возможно. «Неизвестный бизнесмен» мог и не посвящать продажного мента в подробности своих дел. Гораздо важнее было сейчас получить фамилию этого «бизнесмена».

Гуров спросил об этом прямо и сразу же предупредил:

– Я понимаю, капитан, что сейчас многие не считают зазорным подрабатывать на стороне. Но я не из их числа. Подозреваю, что в прокуратуре и в судах тоже не все разделяют подобную точку зрения. Ты влип здорово, по самую шейку, но если будешь вилять, я тебе обещаю – окажешься в дерьме с головой. Времени на размышления у тебя совсем мало, так что соображай быстро – тонуть или пытаться выплыть. Артюхов, за которым ты приехал, был соучастником в похищении и убийстве. Его подельников тоже убили, за ним самим идет охота… И вдруг среди этих охотников – ты. Чуешь, чем это пахнет?

Добило Лаврикова появление майора Стенина, который напомнил ему о встрече в «поместье» Левитина.

– Ты еще машину в гараж там ставил, – подсказал Стенин. – Эту самую и ставил. Только номер на ней другой был. Маскировочка, капитан? А я-то, дурак, поверил, что ты свой! Полковника вот подвел! А ты, выходит, нам глаза замазывал? Отвлекал внимание!

После этого Лавриков поплыл окончательно. Однако участие в кровавых преступлениях отрицал категорически. Держался той версии, что оказывал безобидные услуги порядочному человеку.

– Солидный, при деньгах, «Мерседес» последней модели, – объяснил он Гурову. – Охрана при галстуках, выражаются все без жаргона, воспитанные. Я и не думал… А фамилия у него почти такая, как у майора. Только майор Стенин, а этот Тениным назвался. Рассказывал, что у него брокерская контора.