Сам же Гуров должен был успеть обойти кладбище, прежде чем начнется церемония. На случай, если Рогоз приедет раньше. На кладбище он приехал один, отправив Стасика за Надеждой. Как-никак, а они были подругами, и в официальных документах Надежда числилась как человек, изъявивший желание взять на себя заботы о похоронах. Обойти кладбище заняло десять минут. Никого, кто бы хоть отдаленно был похож на Рогоза, Гуров не встретил. Пообщался с копальщиками, перекинулся парой слов со смотрителем кладбища, поприветствовал пожилую вдову. На этом обход закончился.

Правда, ждать оставалось совсем недолго. Спустя еще десять минут у кладбищенских ворот остановился катафалк, из которого один за другим стали выходить люди. Пришел сосед по квартире Рогоза, несколько человек из персонала базы отдыха, парикмахерша Надежда в сопровождении Стасика, вот и все провожающие. Чуть позже, когда гроб с телом Альбины несли к могиле, подъехал Закир на личном автомобиле. Он кивком поздоровался с Гуровым, встал чуть в стороне от могильной ямы, скрестил руки на груди и замер.

Церемония шла своим ходом. Немногочисленные люди произносили надгробные речи, а Гуров все высматривал Рогоза. Но того видно не было. Ни одного мужчины на всем кладбище, если не считать тех, кто в данный момент стоял у могилы. Когда начали забивать крышку гроба, Надежда заплакала. Стасик неумело обнял девушку за плечи, притянул к груди. Она восприняла этот жест как должное. Уткнулась носом в его рубашку и дала волю слезам.

Вскоре церемония подошла к концу. Первым покинул кладбище Закир, вновь попрощавшись с присутствующими сухим кивком головы. За ним потянулись сотрудники базы отдыха. Они гуськом поднимались в автобус, который должен был отвезти их до базы, где в столовой ждал поминальный обед. Надежда все никак не хотела уходить с могилы, Стасику пришлось чуть ли не волоком тащить ее. Бросив на Гурова тоскующий взгляд, он негромко проговорил:

– Я уж с ней до конца, ладно?

Гуров махнул рукой, отпуская стажера на все четыре стороны. Он хотел, чтобы все поскорее разошлись. Тогда у него появится возможность издали понаблюдать за могилой, и, кто знает, может, Рогоз все же придет? Автобус уехал, Лев прошел до сторожки смотрителя, сел в тени на лавочку и прищурил глаза. Солнце палило нещадно. Глаза слепило даже сквозь жидкую листву чахлой березы. Смотритель, озабоченно пыхтя, мел дорожки. На Гурова он внимания не обращал. Ну, присел отдохнуть человек, может, на солнце сморило. Не гнать же его?

В ожидании прошло больше получаса, когда на центральной аллее появилась мужская фигура. Рост и вес подходил под параметры Рогоза, а вот цвет волос и растительность на лице делали его неузнаваемым. И все же Гуров сразу понял, что по дороге идет Дмитрий Рогозин. В руках он нес букет белых лилий. Остановился возле смотрителя, задал вопрос, после чего смотритель махнул рукой в сторону свежевырытой могилы. Альбининой могилы.

Мужчина с бородой и усами прошел вперед, остановился возле земляного холма, какое-то время постоял без движения. Потом опустился на колени, бережно уложил лилии поверх одинокого венка. Поправил ленту, зачерпнул горсть земли и высыпал ее обратно. Гурову показалось, что мужчина плачет. Плечи стали подергиваться, голова опустилась ниже. «Черт, надо было раньше подходить, – отругал он сам себя. – Теперь придется ждать. Преступник тоже имеет право минуту погоревать о потере любимой».

Вскоре мужчина поднялся с колен, стряхнул пыль с брючин и побрел к выходу. Здесь его Лев и перехватил.

– Здравствуйте, Дмитрий, – негромко произнес он. – Отойдем в сторонку на пару слов?

Мужчина вздрогнул и отшатнулся, точно его ударили. Он машинально поднял глаза на незнакомца, и Лев, перехватив его взгляд, мысленно сказал себе: «Теперь не переиграй, Гуров. Только не облажайся».

– Простите, мы знакомы? – вежливо поинтересовался мужчина.

– Вы – Дмитрий Рогозин. Меня вы вряд ли знаете. Я из Москвы, не здешний.

– Вы ошиблись, моя фамилия Хушманов. – Мужчина сделал шаг в сторону, пытаясь обойти назойливого прохожего.

– Это не важно, важно то, что у меня для вас есть информация, которую вы больше ни от кого не получите. – Голос Гурова звучал уверенно. – Так что в ваших интересах не отпираться, а согласиться на беседу. Неофициальную беседу.

Последнюю фразу он подчеркнул, чтобы Рогозу стали понятны приоритеты. Тот какое-то время стоял неподвижно, потом губы тронула саркастическая улыбка, глаза чуть повлажнели.

– Боюсь, ваша информация меня не интересует. Как и то, какой именно могла бы стать наша беседа, – произнес он и возобновил движение.

– Я знаю имя человека, который застрелил Лялю, – вдогонку ему бросил Лев.

Мужчина резко остановился, так же резко развернулся и бросился на него:

– Ах, ты ж падаль! Решил на больном сыграть?

Гуров выставил вперед локоть, отбил удар и ловким движением скрутил обе руки противника. Произведя этот маневр, он слегка потянул руки вверх, отчего мужчине пришлось согнуться в три погибели, и потащил того к скамейке. Дойдя до скамьи, швырнул его на сиденье и проговорил:

– Остынь, Рогоз, иначе придется тащить тебя в отдел, а я этого не хочу. По крайней мере, сейчас.

– Как вы меня вычислили? – потирая руки, спросил Рогоз.

– Долго рассказывать. Меня сейчас больше другое интересует. Предлагаю сделку. Заметь, Рогоз, сам предлагаю, поэтому предложение действует всего десять минут. Пойдешь на сотрудничество – получишь максимальную защиту с моей стороны, хотя делать мне этого и не хочется. Откажешься помочь – закрою по максимуму. Всех собак на тебя повешу, несмотря на то, что это тоже не в моих правилах. Но уж такой вышел расклад. И тебе и мне не особо выгодный.

– «Стучать» не буду, – угрюмо промычал Рогоз. – Закрывай хоть пожизненно.

– Странный ты человек, Рогоз, – задумчиво, даже как-то ласково, заговорил Лев. – Сути дела не знаешь, а в бутылку лезешь. А ведь кого защищать собрался? Закира? Выбор у тебя, прямо скажу, паршивый. И приоритеты говенные. Он сперва к твоей бабе подкатывал, к сожительству склонял, потом пристрелил ее, как собаку, а ты за него до кровавых соплей биться собираешься?

– За слова свои отвечать надо, – взъярился Рогоз. – Ты сейчас дважды моего кореша оговорил. Кто за это ответит?

– Оговорил? Разве? – Брови Гурова поползли вверх. – А не он ли каждый месяц к твоей бабе ездил? Три свидетеля есть, которые под присягой показания дадут о том, какие предложения Закир Альбине делал, какие подарки дарил и как деньгами ссужал. По твоей ли просьбе? Или с твоего позволения?

– Не было такого! – Рогоз аж со скамьи привстал, но что-то в словах Гурова его зацепило, и он, сев обратно, задумался. – Подарки, говоришь? Вроде помню.

– От тебя подарки?

– Нет, вроде как от коллектива. От всех приятелей моих.

– Дерьмо собачье, – фыркнул Гуров. – Ну да ладно. С этим сам разбирайся. Что касается второго пункта, вот, взгляни, – выложил он фотографию стрелка.

Рогоз как увидел, кто на снимке и что у того в руках, так сразу и обмяк. Лицо посерело, губы задрожали, руки опустились. Пара десятков годков на плечи в один момент легла. Гуров ждал, что он сейчас начнет кричать, рвать и метать, но Рогоз молчал. Тупо смотрел сквозь снимок и думал о чем-то своем. Пришлось его окликнуть.

– Вам знаком этот человек, верно? – От важности момента Гуров не заметил, как перешел на «вы». – Мне тоже. Это человек Закира, и в руках у него, как вы видите, не палочка с надувными шариками, а настоящая спортивная винтовка. Калибр назвать?

– Это Нестор, – еле выдавил из себя Рогоз. – Вы уверены, что это он Лялю… – Произнести роковое слово он так и не смог.

– Уверен. Нестор застрелил Лялю по приказу Закира. Все еще хотите прикрывать вашего так называемого друга?

– Вот падаль, – чуть слышно прошипел Рогоз. – Тварь турецкая.

– Закир грек, – машинально поправил Лев.

– Плевать! Эта мерзота за все ответит. Класть мне на то, что будет со мной. И защита ваша мне не нужна. А паскуду эту я под вышку подведу. Так запою, только успевай записывать.