– Хотите поговорить с Васильевой? – переспросил дежурный врач. – Так, пожалуйста. Палата у нее одноместная, кормим-поим, уколов, как вы просили, не делаем. Врачи к ней каждый день заходят, чтобы оценить самочувствие, и должен вам сказать, что она совершенно адекватно реагирует на происходящее, не буянит, не скандалит. Тихо ведет себя.
– Она что-нибудь спрашивала? Просила кому-нибудь позвонить от ее имени? – поинтересовался Гуров.
– Нет, один только раз поинтересовалась, сколько мы ее будем у себя держать. А мы, как и просил Леонид Максимович, ответили, что до окончания расследования дела о покушении на ее мужа. А больше она ни о чем не спрашивала.
Погодин незаметно кивнул дежурному врачу, и он не стал возражать против того, чтобы Лев Иванович поговорил с Васильевой с глазу на глаз.
– Почему же нет? – пожал он плечами. – Она тихая, чудить не будет, но на всякий случай я бы поставил возле двери санитаров.
– Возле двери мы будем, – сообщил врачу Александр.
– Дело ваше, – согласился тот.
Палата, в которой содержалась Лариса, была все-таки закрыта, не иначе как по просьбе того же Погодина, и когда дверь открылась, она безразлично посмотрела в ту сторону, ожидая, что это войдет врач, но увидела незнакомого мужчину и мгновенно напряглась. Гуров до этой минуты видел Васильеву только на фотографии, где она была с детьми, а потом, когда приехали врачи из «Скорой», лишь мельком, поэтому сейчас он внимательно ее разглядывал. Ну, что сказать? Она отоспалась, отъелась, если это вообще возможно на больничной пище, и, главное, считая Савельева мертвым, успокоилась. Теперь ей оставалось только терпеливо ждать, когда его компаньоны обратятся к ней – наверное, Лариса считала, что раз есть завещание, то наследство от нее никуда не денется. Конечно, ее могли очень настойчиво попросить им поделиться, во всяком случае, не продавать акции на сторону, но это был уже решаемый вопрос. Но вот того, что Лев Иванович изо всех сил старался увидеть в ее глазах – раскаяния, сожаления, да просто жалости к загубленному ей человеку, – в них не было. Как оказалось, предположения Льва Ивановича по поводу ее рассуждений и планов были совершенно верны, потому что Лариса насмешливо спросила довольно низким и хрипловатым голосом:
– Я полагаю, что вы адвокат? – и, не дожидаясь его ответа, продолжила: – Что? Воронье уже слетелось? Ну и чего хотят от меня ваши клиенты? – с усмешкой спросила она. – Чтобы я отказалась от акций в их пользу? Или продала за гроши? Так знайте, этого не будет!
– Здравствуйте, Лариса Петровна, – сказал Гуров, проходя и присаживаясь на стул. – Мы с вами уже встречались, но продолжалось это так недолго, что вы вряд ли меня запомнили, да и не познакомились мы тогда. Только я не адвокат, а полковник полиции, и зовут меня Лев Иванович Гуров.
– Вы занимались поисками убийцы моего мужа?
– Можно сказать и так. И сейчас я хочу продемонстрировать вам результаты моей работы. А чтобы не тратить время на долгие пересказы всего, что произошло, я предлагаю вам послушать одну запись. А вот потом, если у вас возникнут вопросы, я на них отвечу, а вы затем ответите на мои.
Она не стала возражать, и Лев Иванович, достав из кармана диктофон, предусмотрительно поставил его подальше от Ларисы, чтобы у нее не возникло искушения вскочить и разбить его. Из динамика раздался голос Григория Шалого, и едва она его услышала, как тут же согнулась и, упершись локтями в колени, спрятала лицо в ладони. Васильева прослушала запись, не проронив ни слова. А когда диктофон отключился, Гуров спросил:
– У вас есть ко мне вопросы?
Лариса только молча помотала головой, по-прежнему пряча лицо в ладонях.
– Я понимаю, что ничего нового, за исключением того, что Григорий собирался вас убить, а Николай Степанович не просто жив, а еще и воссоединился со своими родными, вы не услышали. Но тогда, как мы с вами и договаривались, у меня будут к вам вопросы. Вот вы узнали правду о Савельеве и поняли, что он и Волчара – два разных человека, таким образом, ненавидеть вам его было больше не за что, так зачем вы все-таки устроили это якобы похищение детей? Боялись, что родные Савельева рано или поздно все равно найдут его? Но он же вас очень любил. Неужели только из-за того, что делиться его деньгами не захотели?
– Да, не захотела! – Лариса резко подняла голову и взглянула Льву Ивановичу прямо в глаза. – Я с ним пять лет промучилась не для того, чтобы потом с кем-то и чем-то делиться.
Гуров взгляд не отвел, он просто покивал в такт своим мыслям, а Лариса даже представить себе не могла, что этими несколькими словами, перечеркнула все то хорошее, что Лев Иванович готов был для нее сделать. Но то чувство пусть и брезгливой жалости, которое она вызывала в Гурове после рассказа Григория, мигом улетучилось, едва сыщик взглянул в ее горящие ненавистью глаза. Больше Лев Иванович ни жалеть, ни щадить Васильеву не собирался.
– Зато теперь потеряли все, – жестко сказал он. – Ну а зачем вы, зная, что дети живы-здоровы и в безопасности, целый месяц разыгрывали спектакль? Зачем потребовалось мучить человека? Чтобы властью своей насладиться, как тогда, в Николаевке над Матвеем?
– А хотя бы и так! – с вызовом ответила Лариса. – Я столько от мужиков натерпелась, что, когда появилась возможность отвести душу, грех было этим не воспользоваться. В доме за мной постоянно следили, так что приходилось сдерживаться, но зато потом я за все на Кольке отыгралась, глядя, как этот слизняк убивается, а сама в душе смеялась. Господи! – расхохоталась она. – Какие же вы, мужики, идиоты, и как я вас всех ненавижу! А еще презираю!
– Ну, слизняком его сделали вы и только по отношению к себе, а вот его деловая хватка как была при нем, так и осталась. А вы случайно не забыли, чем подобные развлечения для вас чуть было в Николаевке не закончились? Ведь вас тогда вполне могли утопить.
– Но ведь не утопили же! – рассмеялась сыщику в лицо Лариса.
– И вы решили, что вам всегда так будет везти? – спросил Гуров.
– Конечно! – уверенно заявила Васильева. – Я цыганка! Я свою судьбу наперед знаю!
– Думаю, что нет, – спокойно заметил Лев Иванович и спросил: – Скажите, отправляя своих детей в Америку, вы просчитали все последствия? А то я их вам сейчас перечислю. Я, конечно, не специалист по международному праву, но есть вещи, которые знаю точно. Итак, ваши дети – граждане США и могут находиться там столько, сколько захотят. А вот у Шалых всего лишь рабочая виза, которая скоро заканчивается, и тогда у них есть два пути. Первый – уходить в нелегальные иммигранты, у которых жизнь совсем не сахар, и второй – возвращаться в Россию для оформления новой визы, которую тоже больше чем на три года не дадут, если дадут вообще. Но даже если Шалые захотят выехать в Россию для оформления визы, то детей с ними не выпустят. На каком основании? Они им никто. Значит, детей нужно оставлять там. С кем? Где? У Ольги, фиктивной жены Григория? А они ей нужны? А если американским властям станет известно, что Шалые незаконно вывезли детей из России, то это уже киднеппинг, за который в Штатах дают такие сроки, что они в далеком далеке теряются. А ведь та нотариально заверенная доверенность, с которой они вылетели, – липа, потому что Николай Степанович ее не подписывал. И нотариус, которого вы подкупили, очень скоро перестанет таковым быть. Значит, Шалых арестуют, и заботу о детях возьмет на себя государство, но тогда их отдадут на усыновление. А что? Малыши они симпатичные, и желающие взять их в семью найдутся. Только какое будущее их ждет, неизвестно. Ведь в Америке постоянно проходят судебные процессы над родителями, которые издевались над своими детьми или даже убили их. По российскому телевидению частенько показывают такие репортажи, а сколько таких случаев на самом деле? Думаю, что в разы больше. Далее, когда станет известно, что в похищении детей принимала участие родная мать, то вас по нашему российскому законодательству очень легко могут лишить родительских прав. Николай Степанович никакого отношения к их появлению на свет не имеет, о чем уже знает, тем более что теперь у него есть родной сын, так что он тоже вряд ли будет копья ломать и судиться за право воспитывать чужих детей, заведомо зная, что американцы их не отдадут. Что еще? Ах да! Вы уже никогда не сможете получить визу в Америку. Вас ждет суд. А как же иначе? Двоемужество, подделка документов – подпись Савельева наверняка подделывали вы, соучастие в похищении детей, пособничество, если не организация убийства Николая Степановича… Да и еще что-нибудь найдется. Так что сядете вы всерьез и надолго. Ну и кто же вам, судимой, визу в Америку даст? Так что детей своих вы не увидите ни-ког-да! И даже не узнаете, где и с кем они живут, как живут и живы ли вообще! А вы говорите, что знаете свою судьбу!
