Проснулись приятели как по команде в девятом часу вечера. Первым проснулся Лев. Посмотрел на часы и легко, без потягиваний и сонливистой раскачки, поднялся на ноги. Почти сразу же следом за ним вскочил и Станислав. Умывшись и выпив чаю, опера обсудили план действий. Их очень интересовал офицер, который не так давно общался со шпиком-качком. С учетом ряда обстоятельств он мог быть или посредником между главарем и рядовой мелкой сошкой, или самим главарем. Но для того чтобы найти к нему подходы, требовалось встретиться с Юрием и получить максимум информации по поводу этой «темной лошадки». Однако тот почему-то перестал появляться, словно чего-то опасался.
Гуров набрал номер Юрия. После череды гудков он услышал знакомый голос, откликнувшийся по-английски:
– Алло, я слушаю!
– Юра, здравствуй, это Гуров. Мы сейчас могли бы увидеться? Есть кое-какие вопросы.
– Лиззи, увидеться с тобой – да хоть сейчас! – с нотками ликования откликнулся тот, изображая всплеск радости.
Это могло означать только одно – парень у кого-то «под колпаком» и не без оснований опасается стать очередной жертвой запаниковавших отморозков.
– Я понял – встретиться лучше где-то в тихом месте, без лишних свидетелей. Тогда, наверное, давай минут через пятнадцать на корме, там, где рубка вспомогательных рулевых механизмов. По-моему, самое спокойное место.
– Бегу, Лиззи, бегу! – изобразив безграничный восторг, ответил Юрий.
– Мы сейчас идем на корму, – нажав кнопку отбоя, сказал Гуров, – где нас будет ждать Юрий. Я так понял, у него есть какая-то очень важная информация, но он боится, что с ним могут разделаться. Думаю, его опасения абсолютно обоснованны. Главарь и его подручные не могли не заметить, что мы с ним встречаемся довольно-таки часто. Поэтому будем пробираться туда, как партизаны по оккупированной территории.
Спрятав под одеждой трофейные «беретты», опера направились к выходу из каюты, еще раз напомнив своим дамам о мерах безопасности. Пройдя по малолюдному коридору, они вышли на палубу, где, возможно, яблоку и было где упасть, а вот идти двум мужикам вовсе не хилого телосложения было несколько проблематично. Небо океанских субтропиков уже потемнело до синеватой черноты, усыпанной крупными звездами, и палубу заливал электрический свет, соперничающий со светом полной луны. В принципе, образовавшееся многолюдье на палубе приятелям было на руку – в такой толпе следить за ними не так уж и просто. Но опера все равно зорко отслеживали тылы. И не напрасно.
Когда позади остались праздно шатающиеся вереницы отдыхающих, Гуров с какого-то момента понял, что за ними кто-то упорно следует. Заметил это и Стас. До задней части самой нижней палубы им оставалось пройти менее двух десятков метров. Ее в этом месте сплошь занимали какие-то железные шкафы, пристроенные к рубкам, изгибы трубопроводов и тумбы кнехтов. Оглянувшись и негромко обронив: «Иди, я прикрою!» – Крячко проворно нырнул в густую тень и там затаился.
Лев как ни в чем не бывало продолжил свой путь и, выйдя на край кормы, увидел, как из тени рубки появился Юрий. Парень нервно курил и поминутно озирался по сторонам.
– Лев Иванович, добрый вечер! – приглушенно поздоровался он. – Вас интересуют те двое, о которых вы тогда спрашивали?
– Добрый вечер, Юра, – кивнул в ответ Гуров. – Да, именно они. Что это за птицы? Чем занимаются на судне?
В этот момент сквозь гул судовых двигателей и шум плеска волн до них донесся невнятный звук глухих ударов, сопровождаемый приглушенными возгласами. Гуров мгновенно понял – Стас кого-то перехватил и ведет с ним ожесточенную схватку. Коротко бросив Юрию, чтобы тот немедленно затаился, Лев ринулся назад и в свете луны сразу увидел мелькающий кряжистый силуэт приятеля и еще чей-то – проворный, гибкий, изворотливый. Однако когда он подбежал к месту схватки, все было кончено – Крячко удачно провел свой коронный прямой в голову, после которого его противник подняться уже не смог.
Всмотревшись в лицо шпика, хоть и изрядно деформированное железными кулаками Стаса, Лев сразу же узнал – это был тот самый качок с показушно гипертрофированным мышечным рельефом.
– Вот сука-то! – подбирая что-то с полу, сердито проворчал Крячко. – Ты глянь, какой ножичек эта тварь припасла… Хорошо, лезвие блеснуло и я успел среагировать, а то, ублюдок, прямо в кадык метил!
– Свяжи его хорошенько и пока оставайся здесь. А я к Юрию… Мы с ним, блин, так поговорить и не успели. Сейчас его кое о чем расспрошу, и мы с тобой сразу же идем к тому офицеру в гости. Слушай, дай-ка мне этот нож. Какая-то на его лезвии гравировка интересная. Надо Юрию показать, может, чем-то знакома?
Когда Лев вернулся на корму, Артюхин несколько мгновений продолжал таиться в тени, словно не веря тому, что с Гуровым все в порядке, что он цел и невредим. Взглянув на лезвие ножа, вдоль которого распласталась, раскинув крылья, какая-то хищная птица, несущая в когтях змею, Юрий подтвердил, что такой же символ видел и у некоторых других членов команды. У кого-то – в виде гравировки на личной вещи, у кого-то как татуировка на теле. Таких он мог насчитать не менее десятка человек. Выходит, все эти люди каким-то непонятным образом были между собой связаны.
Описав Юрию качка, Лев услышал в ответ, что это «стафф» Ли Эпллтон, который был старшим менеджером, помощником босса, заведовавшего всей развлекательной сферой круизного судна. Гуров тут же вспомнил – про этого человека совсем недавно он слышал от мексиканца, которого еще позавчера фэбээровцы увезли с судна.
Тот младший офицер, с которым качок не так давно общался на палубе, служил на судне старшим помощником штурмана. И именно у него на груди был выколот орел со змеей. Звали его Эйби Ван Таббо.
– Он что, голландец? – уточнил Лев.
– Не совсем. Он родом из Южной Африки, где родился и вырос. Расист беспросветный. Говорили, что еще во времена Питера Боты, совсем еще пацаном, он служил в «эскадроне смерти», который занимался ликвидацией зулусов, неугодных властям. Его побаивается даже наш капитан. Кстати, вы в курсе дела, что на судне еще один труп? В каюте тех самых двоих, которых Станислав Васильевич оттаскал за уши, нашли труп некоего Сморщенного. Среди «крю» был разговор, что этот тип – человек помкапа и служил тайным палачом. Да, и еще одного нашли. Он живой, но пьяным скатился по лестнице и сильно повредил позвоночник.
– Он тоже из интересующей нас банды?
– Нет, отморозок-одиночка, ситуационный насильник. Видимо, допрыгался, урод…
– Понятно… А какая может быть взаимосвязь между Ван Таббо и помощником капитана? – спросил Гуров, но Юрий ответить не успел.
Со стороны задней части левого борта до них донесся то ли слабый вскрик, то ли чей-то мучительный стон. Поняв, что это каким-то образом может касаться проводимого ими расследования, Лев стремглав ринулся в ту сторону и свесился вниз через борт. На его глазах из самого последнего иллюминатора в океан упал какой-то большой продолговатый сверток и с громким плеском ухнул в волны. Быстро оглянувшись, Лев скомандовал:
– Объявить тревогу «человек за бортом!», шлюпку на воду! – Взяв в зубы нож, он сбросил туфли и прыгнул в океан.
– Есть, сэр! – заученно выпалил Юрий и, сорвав ближайший спасательный круг, швырнул следом за борт.
Хорошо зная судно, он добежал до ближайшей «тревожной кнопки» и, сорвав охранительный колпак, вдавил ее до упора. Тут же над судном раздался характерный гудок, который для любого моряка означал одно – в открытое море выпал человек и его нужно немедленно спасать. После этого Юрий в считаные секунды добежал до того места, где все еще находился Станислав, и, задыхаясь, выкрикнул:
– Станислав Васильевич! Гуров за бортом! Срочно – шлюпку на воду.
Вместе с несколькими подбежавшими матросами они сбросили на воду шестиместную шлюпку, в которую по канатам быстро спустились трое матросов во главе с Крячко. К огорчению Юрия, ему места в шлюпке не досталось, и он снова побежал к тому борту, откуда Гуров спрыгнул в океан.
