– Это ты ЕЙ опять звонил? Мы же договорились, что ты ее забыл раз и навсегда. Как прикажешь понимать?

Это было сыграно столь великолепно, что Гуров на какое-то мгновение опешил, хотя и прекрасно знал, что это всего лишь актерская игра. Но, похоже, именно этого Мария и добивалась. Их внезапная ссора выглядела весьма естественной, и даже сам Станиславский едва ли смог бы крикнуть свое знаменитое «Не верю!».

– Что ты! Что ты! Ни в коем случае! – изобразил Лев растерянное смущение. – Это совсем не то, о чем ты подумала!

– Все! Я немедленно ухожу! Не смей ходить за мной! – встав из-за стола, отчеканила Мария и вышла из кафе.

«Клетчатый» тут же последовал за ней. Пару секунд спустя кафе покинул и Лев. Они шли по палубе, неприметной для посторонних, но тем не менее очень крепко взаимосвязанной цепочкой. Мария, прямая и горделивая, как королева, шествовала легко и невесомо. «Клетчатый», прячась за спинами отдыхающих, напоминал раскормленного немытого хряка, вожделеющего случки. Гуров бесшумно и пружинисто шел следом за ним, словно тигр, стерегущий добычу.

Постучав и через некоторое время чиркнув по декодеру сипасской, Мария открыла дверь, и едва сделала шаг, как за ней каменным обвалом ринулась туша «клетчатого». Толкнув Марию внутрь каюты, он проскочил следом и захлопнул за собой дверь. Однако то, что «клетчатый» увидел внутри, его и ошарашило, и крайне озадачило: вместо легкой добычи в лице беззащитной, испуганной женщины он увидел перед собой плотного, широкоплечего крепыша с мощной шеей, мощными, выпирающими из рукавов бицепсами и тяжелыми, угловатыми кулаками.

Какое-то мгновение в каюте царила мертвая тишина. В принципе, у «клетчатого» был вариант относительно безболезненного выхода из этой весьма непростой ситуации. Например, можно было изобразить из себя шутника-весельчака, который ничего дурного не замышлял, а собирался всего лишь пошутить. Но патологический избыток тестостерона и немыслимо дурное воспитание всех предшествующих лет, толкавшие «клетчатого» на грязные поступки, продиктовали иную, запредельно жесткую, агрессивную линию поведения.

Отработанным движением он внезапно выхватил пружинный нож и, нажав на скрытую кнопку, со щелчком обнажил открывшееся сбоку острое полированное лезвие. Однако знал бы «клетчатый», сколь чреват для него неприятными последствиями этот необдуманный жест! Словно заранее предполагая вероятность подобного развития ситуации, крепыш молниеносно провел неизвестный нападавшему захват и прием, в результате которого тот скрутился в подобие g, не в силах понять, как вообще такое могло случиться. Но, не привыкнув проигрывать, «клетчатый» с бешеным ревом дернулся, и тогда крепыш, как видно тоже изрядно осатанев от ярости, углом локтя нанес ему в позвоночник сокрушительный удар.

Это было похоже на взрыв гранаты внутри самого позвоночного столба, отдавшийся нестерпимой болью во всех частях организма, вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Одновременно со всплеском боли в позвоночнике раздался страшный, непонятный хруст, после чего руки внезапно стали совсем как ватные, а тело ниже пояса совершенно утратило чувствительность…

Когда всего пару секунд спустя Гуров ураганом влетел в каюту, все уже было кончено. «Клетчатый» с перекошенным от боли лицом безвольно лежал на полу в совершенно немыслимой позе. Рядом с ним валялся десантный «спринг-найф» американского производства, а кипящий от неизрасходованной ярости Крячко явно намеревался пинками «отрихтовать» «клетчатому» ребра.

– Стас! Отставить! – требовательно махнув рукой, негромко скомандовал Лев. – Ты же его, я вижу, и так изломал – дальше некуда. Что, нельзя было обойтись без этих крайностей?

– Нельзя! – несколько опамятовавшись, жестко отрубил Станислав. – Вон, видишь, какое шикарное «перышко» валяется? Если бы я этого козла не угомонил, он бы мне его загнал меж ребер. Кстати, у чувака, я вижу, подготовочка – будь здоров! Похоже, какой-то бывший америкосский спецназовец.

Гуров молча завернул вверх левый рукав рубашки «клетчатого», и на его толстом мясистом плече всем открылась весьма характерная татуировка: на фоне двух скрещенных ножей язвительно ухмылялся череп в берете, надетом набекрень, и лента, обвивающая изображение, с надписью «De Oppresso Liber».

– Седьмая группировка спецподразделений США – «зеленые береты». Место дислокации – Форт-Дэвис в Панаме, – деловито прокомментировал Лев. – А это девиз зеленоберетчиков на латыни: «Освободим угнетенных». Интересно, сколько же такой мрази у тутошнего главарька? Уже третий за последние три-четыре часа. Похоже, у их босса крышу совсем сорвало. Ну, да это хрен с ним. Что теперь будем делать с этим боровом?

– Втихаря отправить за борт – и концы в воду, – невозмутимо обронил уже полностью взявший себя в руки Станислав.

– Ты с ума сошел! – сокрушенно покачала головой Мария. – Я – против! Смотрите, он, по-моему, без сознания. Наверное, его надо привести в чувство.

– А по-моему, вот что надо сделать… – Лев огляделся. – Живо, бутылку коньяка!

Стас тут же, не раздумывая, кинулся к холодильнику. Отвинтив пробку, Гуров небольшими порциями стал вливать спиртное в рот «клетчатого». Тот, приоткрыв бессмысленно-мутные глаза, со сдавленным мычанием задвигал ртом, его кадык забегал вверх-вниз. Когда бутылка опустела, Лев выглянул в коридор и, не увидев там ни души, кивнул головой в сторону «клетчатого»:

– Берем за руки, за ноги и тащим в технологический коридор. Там где-нибудь оставим. Приступили!

Дотащить «кабана», весящего больше центнера, до двери в технологический коридор они успели менее чем за минуту. Когда из соседней каюты вывалила веселая толпа каких-то гуляк, они уже скрылись за дверью, ведущей в технические недра корабля. Быстро перемещаясь вдоль тускловато освещенного металлического коридора, они остановились у проема в стене, в котором заканчивалась крутая лестница, уходящая куда-то вверх.

– Оставляем здесь. Пусть думают, что он напился и сковырнулся сюда по этой лестнице… – оглянувшись, быстро проговорил Лев.

Придав телу «клетчатого» видимость того, что он упал откуда-то сверху, приятели, не мешкая, скрылись восвояси. Учитывая бешеную активность неведомого босса уголовной шайки, действующей на круизном судне, вернувшись в каюту Станислава, приятели объявили, что принимают предложение Марии. Теперь все четверо будут все время находиться вместе до полного разрешения сложившейся ситуации. Женщины переводились на «казарменное» положение – они не должны никуда выходить, а в каюте желательно присутствие хотя бы одного из двоих мужчин.

Реакция дам была более чем кислой. Сама Мария, хотя именно она предложила совместное пребывание обеих пар на одной площади, в ответ лишь тягостно вздохнула.

– Лев Иванович, скажите честно: наши дела очень плохи? – страдальчески поморщилась Маргарита.

– Ну-у-у… – укоризненно улыбнулся Гуров. – Девчонки, не раскисайте! Не так страшен черт, как его малюют. Это же ненадолго, скорее всего – только до завтра. Что-то мне подсказывает – сегодня вечером все решится. Нам бы только этого заразу главаря вычислить, а уж остальное – дело техники.

– Что планируете делать? – доставая из холодильника бутерброды и сок авокадо, поинтересовалась Мария.

– Сейчас надо отоспаться, думаю, вечер у нас будет бурный, – с хрустом потянулся Лев, глядя на Крячко.

– Считаешь? – весело ухмыльнулся Стас. – Это было бы здорово – наконец-то разрулить все эти дела, всю здешнюю шваль «построить» и вправить ей мозги, чтобы потом уже путешествовать без всего этого гемор… то есть криминала. Ладно, отбой.

– А-а… Как же это? Вы завалитесь дрыхнуть, а нам что – сидеть, боясь потревожить ваш сон? – недовольно нахмурилась Мария.

– Телик врубайте, только не на всю мощь, – отмахнулся Станислав. – Лев, ты где хочешь расположиться?

– Вон, на откидной кушетке. Не волнуйтесь, на вашу «двуспалку» не претендую.

Стас в ответ лишь негромко фыркнул и, сбросив туфли, не раздеваясь, рухнул на незадолго до этого аккуратно застеленную Ритой кровать. Мария включила телевизор, и женщины под похрапывание обоих приятелей уставились на телеэкран, хотя по их лицам было видно, что мыслями они очень далеко от демонстрируемого мелодраматического сюжета.