— Ну, собственно, мы имеем две рабочие версии, — сказал Гуров в потолок. — Либо Полина имеет отношение к смерти отца, либо не имеет. В первом случае дела ее плохи. И мы ее живой не найдем. Во втором случае у нее шансы есть, так как ее, видимо, прячут для того, чтобы ввести в заблуждение следствие.

— А поскольку мы не сошлись пока во мнении относительно причин убийства Курвихина, — подсказал с подоконника Крячко, — то следует предположить, что у нас есть и еще одна дилемма. Либо Полина выкрала документы у Ратманова, либо не выкрала.

— Стас, это побочная линия, — поморщился Гуров.

— Этого мы тоже наверняка не знаем, — упрямо ответил Крячко. — Не исключено, что смерть Курвихина тесно связана с попыткой отжать часть бизнеса Пожерина. Отсюда и давление на Ратманова.

— Ладно, ладно, — отмахнулся Лев и повернул голову к Шалову: — Глеб Сергеевич, не томи, что там по этой машине, по людям?

Майор оторвался от бумаг, сосредоточенно посмотрел на Гурова и вздохнул. Очень не любил майор Шалов работать бессистемно. Все у него должно было быть по порядку. И не просто по порядку, а по его порядку, по порядку, им заведенному. Гуров сейчас его торопил, заставлял этот порядок ломать. Глеб Сергеевич хотел дочитать рапорта, разложить по полочкам информацию и потом уже выдавливать ее в виде первых обоснованных выводов.

— Ребята проделали большую работу, — заговорил наконец майор. — В Москве машин марки «Опель» с цифрами 124 в номере, считая и зарегистрированных в Подмосковье, набралось сорок шесть штук. Борисов вот поработал с Березиной, и она вспомнила первую букву в номере. Буква «С», которая навела девушку на личность Курвихина. Сергей.

— Я полагаю, — решительно вставил Вадик, — что тут сыграло роль чувство вины Березиной перед Курвихиным. Она же его обманывала с Гришиным, она хотела Курвихина бросить, но и машину купить хотела. Мы имеем дело с чисто психологическими принципами…

— Ладно, понял, — остановил опера Гуров. — Потом разберемся, прав ты был или не прав в своих умозаключениях. Давайте уже к машине!

— С буквы «С» и с цифрами «124» «опелей» у нас набралось всего пять машин. У четверых имеется доказанное и неоспоримое алиби. Нет алиби лишь у одного водителя или машины. Собственно, мы даже не знаем, где эта машина сейчас. Оперативники нашли владельца, сразу поняли, что тут чистая «липа», и на контакт не пошли, оставили человека под наблюдением.

— О–о–ох, — в голос застонал Крячко, не поворачивая головы. — Шалов, ты нас с ума сведешь своей педантичностью!

— Виноват, Станислав Васильевич, но в нашем деле педантичность лучше торопливости. Таким образом, нами установлено, что, скорее всего, Полину Курвихину в день ее исчезновения увезла машина «Опель» с госномером «С124КО», зарегистрированная в Москве на имя Алексея Аркадьевича Бугрова, проживающего в доме 12 по улице Академика Виноградова.

— Где это? — недовольно спросил Гуров.

— У черта на куличках, — ответил Крячко, продолжая смотреть в окно. — Это в районе станций метро «Коньково» и «Тропарево». Недалеко от МКАД. Улицу Теплый Стан помнишь? Так это рядом.

— По нашим данным, — продолжил Шалов, — этот Бугров — пьяница непросыхающий. Участковый его охарактеризовал как злобного, завистливого, но не агрессивного человека. Он давно приглядывается к Бугрову.

— А что с ним не так? — заинтересовался Крячко и слез, наконец, с подоконника.

— Бугров нигде толком не работает, а пьет. Откуда деньги?

— Удалось выявить причастность к криминалу?

— Нет. В том–то и дело, что ничего не выявилось. Но машины у Бугрова нет. Участковый первый раз слышит, что Бугров — владелец «Опеля».

— А Бугров совсем нигде не работает?

— Подрабатывает, так точнее. В своем ТСЖ подменяет дворников на время больничных или отпусков и во время больших работ. Сторожем иногда на автостоянке.

— Надо поднимать родственные связи, — сказал Гуров, — и досконально изучить его связи по месту жительства и работе. Если кто–то оформлял на него машину, то для этого были какие–то основания. Когда, кстати, он по документам купил машину?

— Два с половиной года назад. Главное, что не по доверенности. Сам везде расписывался. Малкин в МРЭО документы проверял.

— Хорошо! — Гуров принял вертикальное положение в кресле и заговорил уверенным тоном человека, все взвесившего и принявшего наконец решение. — Я беру на себя самого Бугрова. Станислав Васильевич очень аккуратно изучает ТСЖ и автостоянку. Очень осторожно, Станислав! Если Бугров имеет отношение к исчезновению Полины, значит, мы можем нечаянно наступить на хвост всей организации, за которой эти дела и тянутся, и девушка тогда погибнет. Твоя задача…

— Моя задача установить связи с криминалитетом и людьми несвойственного Бугрову круга. Кто на него машину оформил, зачем, какие еще дела касаются непосредственно Бугрова.

— Да. Теперь ваша группа, Глеб Сергеевич. Поднимите все документы, все архивы, паспортные подразделения, ЗАГСы. Надо установить родственников Бугрова, места его прошлой работы, может, проживания. Каждую мало–мальски значимую новость докладывать мне немедленно. В любое время дня и ночи. Это первое. Второе! Завтра утром на планерку вызовите оперуполномоченного разыскника. Того, кто ведет дело о пропаже Полины. Пусть доложит внятный и эффективный план работы. Это важное направление. Вы, Глеб Сергеевич, координируете работу ваших подчиненных, разыскника и связь со всеми задействованными подразделениями города.

Отправиться домой спать после двух напряженных суток, проведенных на ногах, Гурову не удалось. Пришлось ехать в следственный изолятор, потому что оперативники сообщили, что Раззуваев хочет поговорить с ним. Лев ехал по ночной Москве, и, несмотря на усталость, в сон его совсем не клонило. Мозг привычно перерабатывал информацию, сопоставлял факты, делал первые приблизительные выводы. Если Жора, он же Юра Раззуваев, хочет поговорить, значит, хочет поделиться информацией. А почему? Либо испуган, либо выторговывает себе маленький срок. Что ж, если он намеревается свалить все на мертвого Сашу Шмона, то вполне в случае успеха может рассчитывать лет на пять или семь, как нечаянный соучастник. Не намеревался, не знал, просто оказался рядом, а все сделал злодей Шмарков. Уроды! Ладно, послушаем…

Раззуваев, когда его ввели в комнату для допросов, выглядел отнюдь не бодро. Но и не заспанно, как мог бы выглядеть человек, которого только что подняли с постели. Не спится Жоре, ох, не спится.

— Здравствуйте, Лев Иванович, — буркнул Раззуваев.

— И тебе не кашлять, — усмехнулся Гуров и кивком отпустил охранника. — Садись. Слушаю тебя.

— Тут такое дело, Лев Иванович. — Напряженные глаза подследственного забегали по стенам, как будто искали ответы на мучившие его вопросы. — Поговорить нам надо.

— Воздух по комнате не гоняй, — предложил Гуров. — Мне так и передали, что Раззуваев хочет со мной поговорить. Я понял. Говори, вот он я.

— Короче, — нервно дернул щекой парень. — Если я вам свет пролью на это дело, мне скостят малеха годков? Вы там словечко сможете замолвить?

— Мм, вот ты как себе все это представляешь, — грустно заметил Гуров. — Вызываешь полковника, делаешь ему авансы, а он тебя отмазывает перед следователем, перед судьей. И все они, слушая полковника Гурова, грязненько хихикают и потирают нечистые ручки. Что ж, мол, свой своего разве не поймет? Так, что ли? Свой своему всегда услугу окажет. Раззуваев, говоришь? А че! Мы спектакль разыграем на судебном заседании, а в конце пару годков поселения ему, как заблудившемуся в трех соснах, да искренне ставшему на путь чистосердечного раскаяния и исправления. Пусть он там цветочки высаживает…

— Че вы так! — укоризненно пробурчал Раззуваев.

— А как? — устало спросил Гуров. — А как ты себе это все представлял? Ты забыл, Юра Раззуваев по кличке Жора, что ты преступник. На тебе смерть человека, на тебе висят кражи на очень большие суммы, ты входишь в организованную преступную группу. Не докажем? Доказательств полно, и еще будут. Поэтому торговаться и условия ставить даже не пытайся. И я, и твой следователь, и даже судья, мы все делаем одно большое дело — очищаем землю от преступников. От тех, кто мешает жить хорошим людям, которых большинство.