Наступило время называться. Хотя фамилии уже ничего не меняли. Сыщики были в доме, попали они сюда вполне легально, ничего не нарушив. Почти ничего, но в интересах оперативной деятельности это было не важно.

— Передайте Олегу Николаевичу, — с доброй улыбкой усаживаясь на диван, попросил Лев, — что к нему пришел старый друг Крячко, Станислав Васильевич.

Крячко хмыкнул, выразительно посмотрел на напарника и присел на подлокотник кресла ближе к двери.

— А если он в окно сиганет? — спросил он, когда женщина ушла.

— Во–первых, из постели от женщины в окно не прыгают. Из постели женщины выходят недовольно, в халате на голое тело, чтобы выяснить, что за… пришел, которого он и знать не знает. И какого… его впустила домработница. Не сомневайся, Станислав, он выйдет. Варианты возможны лишь с длиной и цветом халата.

— Ну да, — согласился Крячко. — Босоножки у входа я тоже видел, а красная драпировка стен и вот эти картины на стенах вполне располагают иметь длинный темно–коричневый халат.

Через три минуты в коридоре послышались мягкие торопливые шаги, и в гостиную вошел высокий мужчина в шоколадного цвета халате. Глубокие залысины, прямой нос и чувственные губы делали Гришина идеальным типом зрелого любовника. Гостей в халатах не принимают, халаты накидывают, вскакивая из постели любовницы.

— Вы кто такие? — вполне уверенным тоном поинтересовался он, но на втором вопросе все же сорвался на более высокие ноты: — И что вам тут нужно?

— Полковник полиции Крячко. — Станислав показал Гришину удостоверение и кивнул на напарника: — А это — полковник полиции Гуров. И у нас к вам, Олег Николаевич, несколько вопросов. От ваших ответов зависит, поедете ли вы отсюда на работу завтра утром или сейчас с нами в наручниках и прямо в изолятор временного содержания.

— Какие наручники? — заметно побледнел Гришин. — Вы в своему уме? Какие наручники, изоляторы… Что за бред?

— Ольга Березина где? — улыбнулся Крячко, подходя к Гришину вплотную.

— Да здесь она, здесь… Она–то вам зачем? — торопливо заговорил Гришин и вдруг крикнул на весь дом: — Надя! Иди сюда.

Гуров чуть напрягся, но в гостиную вошла прежняя женщина, оказавшаяся Надей. Она явно начинала понимать, что происходит нечто не совсем обычное и правильное. И лицо хозяина выражало слишком заметное негодование.

— Надя, ты сдурела! — закричал на нее Гришин. — Ты почему в дом пускаешь посторонних?

— Это что за новости? — возмутился Крячко. — Надежда впустила в дом работников полиции. Как вы смеете оскорблять женщину? Да еще при свидетелях, да еще в присутствии офицеров полиции! Или вы это прекращаете, или я вам устрою пятнадцать суток, Олег Николаевич. Вы Надежду зачем позвали — чтобы она Березину пригласила. Так просите!

Гуров выразительно глянул на испуганную женщину и махнул ей рукой, чтобы она ушла. Затем встал и неторопливо подошел к ошарашенному от такого напора Гришину.

— Значит, так, Олег Николаевич! Не советую кричать, качать права и вообще активно возмущаться. Самое полезное для дела и для вашей безопасности — это начать сотрудничать с нами, отвечать на вопросы и…

— Моей безопасности? — перебил Гришин.

— Вашей, Гришин, вашей, — подчеркнул Лев. — Речь идет о возможной причастности к убийству, поэтому не усугубляйте ситуацию. Вы еще, видимо, не знаете, полностью погрузившись в любовные утехи, что Березина почти сутки находится в розыске. Пока как свидетель. Мне бы не хотелось думать, что вы ее умышленно тут прятали от полиции.

Гришин замолчал и обессиленно упал в ближайшее кресло. Он старательно тер ладонями виски и о чем–то напряженно размышлял. В коридоре зашуршали быстрые, явно женские шаги, и в комнату впорхнула высокая блондинка в атласном халате, с короткой прической, полными губами и очень выразительными глазами. Она быстро осмотрела всех присутствующих и присела на подлокотник кресла, в котором сидел ее любовник. Гришин мгновенно вскочил и пересел в другое кресло.

— Олег, что это значит? — тут же спросила девушка, и ее глаза стали наполняться слезами. — Кто эти люди, что здесь вообще происходит?

Гуров и Крячко переглянулись. Судя по всему, Березина играет какую–то роль. Она очень нервная, сразу начала плакать и вообще сильно напугана. Это заметно по многим признакам. И сейчас не к себе в управление, не в МУР ее вести, а срочно прямо здесь допрашивать. Медлить нельзя, чтобы не пропал эффект. И действовать надо методом асфальтового катка. Начинать задавать вопросы от очевидного, а потом наращивать и темп, и тяжесть вопросов, переходя уже непосредственно к вопросам о совершенных преступлениях. Давить, давить, давить. Давить эмоционально, психологически.

— Ольга Березина! — не столько спросил, сколько констатировал Гуров. — Вы работаете в цветочном салоне, где не хватает продавцов. У вас недавно уже уволилась Оксана Воропаева. А вы неожиданно взяли отгулы и уехали из города. Вы были любовницей Сергея Владимировича Курвихина и одновременно поддерживали сексуальные отношения с Олегом Николаевичем Гришиным. Вы заказали машину «Фольксваген» в автосалоне «Фольксваген Центр Германика» на Ленинградском шоссе и внесли аванс в размере ста пятидесяти тысяч рублей. В день убийства Сергея Курвихина вы ждали, когда он передаст вам недостающую сумму в полтора миллиона рублей. Он должен был передать ее вам в одиннадцать вечера на Кутузовском проспекте, но вы не успели приехать вовремя. Его убили, деньги пропали, а вас мы находим в постели другого мужчины. Ну, как вы сами можете объяснить столь загадочные хитросплетения этих случайностей, а? Не можете? А вы, Гришин?

— А я здесь при чем? — нервно выкрикнул Гришин.

— Ни при чем? И салон возле вашего дома, и важный свидетель прячется у вас. Свидетель ли? И какова ваша роль во всем этом?

Но Гришин ответить не успел. Ольга вдруг вскочила и, зажав руками голову, начала ходить, как слепая, по гостиной, выкрикивая фразы:

— Да, была, была! Я была его любовницей, но это все уже шло к завершению. Я Олега любила, а Сергея хотела бросить, но жалела его. Между нами уже почти ничего не было! И не надо на меня так смотреть!

— Вы, Гришин, — ткнул пальцем в сторону мужчины Гуров, — знали о том, что Курвихин хотел купить Березиной машину?

— Знал, конечно, — угрюмо ответил тот. — Хотел и пусть покупал бы. Не вижу тут ничего криминального.

— Березина! — повернулся Лев к девушке. — Зачем вас искала Полина Курвихина?

— Она все хотела со мной встретиться, думала, что я что–то знаю о смерти ее отца, — опять сквозь слезы начала отвечать девушка. — А я ведь ничегошеньки не знала, ничегошеньки!

— Собирайтесь оба! — поморщился Гуров и посмотрел на наручные часы. — Говорить с вами тут не о чем. Придется вас официально допрашивать.

— Но почему, что мы такого сделали? — уже навзрыд рыдала Березина. — Нашей–то вины тут нет…

— Полина Курвихина тоже пропала! — неприязненно рявкнул от двери Крячко. — И у нас нет оснований надеяться, что мы вот–вот обнаружим ее в постели своего любовника. Есть у нас основания полагать, что вот с ней–то как раз и случилась беда.

— А я знаю, с кем она уехала! — вдруг выкрикнула Березина. — Или это любовник ее, или знакомый. Я видела, правда. Полина садилась в «Опель» черного цвета, я даже номер запомнила.

— Да ладно! — усмехнулся Крячко. — У вас феноменальная память? Вы все цифры запоминаете, которые вам на глаза попадаются?

— Нет! — горячо запротестовала Березина. — Совсем не феноменальная. Просто… у Сергея телефон заканчивался на такие цифры… мобильный… 124–124.

— И? Номер машины?

– 124… буквы я точно не помню, но что это «опель», я хорошо видела. Полина садилась в машину возле кафе… Она еще была немного навеселе…

— Место и время! Быстро!

Откинув голову на спинку кресла, Гуров смотрел в потолок. В кабинете майора Шалова было накурено. И даже открытые окна не справлялись с обилием табачного дыма под потолком. Крячко расположился на подоконнике и смотрел на улицу. Сам Шалов сидел за своим столом, барабанил пальцами по его крышке и читал рапорта Борисова и Малкина. Молодые оперативники устроились рядышком на стульях у стены и разглядывали своих старших товарищей.