Молодая женщина, одетая в джинсы и обычную футболку, позвякивая чем–то стеклянным в пакете с эмблемой сети магазинов «Пятерочка», столкнулась нос к носу с неизвестным мужчиной и замерла. Сзади появилось мордатое мужское лицо, на котором мгновенно промелькнули все его незамысловатые эмоции. Кто? Чего надо? К моей женщине приставать решил? Да я тебя сейчас…

— Тихо, полиция, — прошипел Гуров, успев сунуть пистолет в боковой карман пиджака. — Выйдите сюда, оба!

— Чего те, какая ты полиция… — начал было «быковать» охранник, но Гуров сунул ему под нос удостоверение и подсветил экраном своего телефона. Охранник шевельнул бровями и пробормотал: — Не понял. Полковник полиции, Главное управление уголовного розыска? Че за хрень? Полковники по ночам стали ходить в одиночку или это «липа»? Че надо?

— Леш, может, полицию позвать? — пытаясь боком отодвинуться от неизвестного, вставила женщина.

— Ты иди, Мариш, — строго велел ей охранник. — Поздно уже. А я тут с алкашами всякими и без полиции разберусь.

Гуров мысленно застонал, но решил, что это лучший выход в данной ситуации. Пусть женщина уйдет, а уж с этим мордоворотом он как–нибудь разберется. Хотя вызванный наряд полиции всем бы оказался на руку. Лишь бы не патрульная машина с проблесковыми «маячками»!

Стоило затихнуть в стороне женским торопливым шагам, как охранник сделал попытку оттолкнуть «неадекватного полковника» и закрыть ворота.

— Давай, двигай отсюда, — изрек он со снисходительной веселостью, — а то я завтра в переходе куплю «ксиву», что я генерал. И посажу тебя на «губу»…

Разозлившись не на шутку, Гуров не дал охраннику договорить. Слишком много времени потеряно, и слишком дорогой может оказаться цена этому времени. Одним движением сыщик поймал охранника за пальцы левой руки и согнул их к предплечью так, что парень охнул от боли и бухнулся на колени. А Лев продолжал давить, предотвращая попытки парня пустить в дело свободную правую руку.

— Эх, с… — шипел охранник, — пусти… урою…

— Уроешь, уроешь, — зло ответил Гуров, — только потом, когда меня выслушаешь! Не дергайся, я сказал, а то руку сломаю!

— Че те надо? — простонал охранник, замерев и стараясь не усугублять своего положения.

— Чтобы ты, придурок, мозги включил! Ты тут поставлен не женщин водить, а охранять…

— Блин, больно же… Это жена моя… Она мне пожрать приносила…

— Единственное, что тебя спасает, — проворчал Лев. — А теперь слушай и думай. Я — настоящий полковник полиции. И скоро сюда прибудут еще оперативники. А к тебе на территорию пробрался незнакомец с чем–то подозрительным и зловещим в руках. Соображаешь?

— И че надо–то? Так бы сразу и сказал…

— Не «сказал», а «сказали»! Я тебе говорил, только ты не слушал. И если этот тип с оружием сюда пробрался или со взрывчаткой, я тебя, остолопа, посажу! — заявил со злостью Гуров, отпуская наконец руку охранника.

— Че сразу «посажу», — потирая кисть и поднимаясь на ноги, буркнул охранник. — Я и… ничего.

— Вот именно! А сейчас включайся. Ты здесь один дежуришь?

— Нет, то есть пока да… Напарник отошел, часика через два будет.

— Ох, и уроды вы, — покачал Лев головой. — Значит, так, все ближайшее время ты будешь на улице. Слушать, ходить вдоль фасада здания, обращенного к улице Докукина, шуметь побольше. Но не перестарайся, делай вид, что слоняешься от безделья.

— Понял, — закивал охранник. — Я должен заставить его затаиться? Надо сделать вид, что кошек гоняю, камнем там в нее шугануть.

— Разок можешь, но не увлекайся. Главное, будь на виду. А я иду в здание.

— Гоните его на меня…

— Не дури, он может быть вооружен. Если он выскочит, то ты лучше деру давай, не вздумай с ним в схватку вступать! Пойдешь на помощь, если я сам тебя позову. А если услышишь выстрелы, то бегом в свою сторожку и вызывай полицию. Носа наружу не показывать и в героев не играть.

Насупившийся охранник запер ворота и остался на улице. Гуров, расспросив его о планировке здания, еще раз бросил взгляд на фасад и поспешил под прикрытие стены. Так, мимо охранника Осипов не прошел, значит, он вошел в здание с другой стороны. Там два входа, как сказал охранник Леха. Здание пустое, подготовленное под реконструкцию внутренних помещений. Двери не заперты, потому что заканчиваются демонтажные работы старых материалов и стен и производится вывоз мусора.

Гуров обошел здание, старательно прислушиваясь. Ряд окон с остекленными рамами, грязная железная дверь, чуть приоткрытая… Он вытащил пистолет, поднял его стволом вверх и взялся за дверное полотно. Легкий нажим, и он тут же почувствовал напряженными нервами, что дверь вот–вот заскрипит. Так не протиснуться, слишком узкая щель. Грохот кирпича по листу железа с противоположной стороны здания заставил его поморщиться и обложить Леху последними словами.

Пройдя вдоль фасада, Лев добрался до второй двери. Эта была почище. Хорошая полуторная дверь, но… запертая на задвижку. Он пошевелил подвижную часть задвижки — кажется, ходит свободно. Сунув пистолет в кобуру, чуть надавил на дверное полотно и стал медленно отодвигать язычок задвижки в сторону. Металл почти без звука сдвинулся с места и пошел в сторону. Еще несколько сантиметров — и все.

Наверху что–то хрустнуло. Гуров замер на одной ноге и прислушался. Точно, в здании, где–то на втором этаже напротив этой двери. Наверное, за дверью лестница, ведущая наверх. Он снова достал пистолет и одной рукой стал приоткрывать дверь, держа оружие на уровне груди, нацеленным в образующуюся щель. Еще немного… Только не заскрипи… Еще сантиметров десять… Есть!

Лев протиснулся в щель и стал боком продвигаться к первому лестничному маршу. Вокруг стояла густая, как кисель, тишина, напитанная пылью, запахом мочи и крыс. Нога каждый раз, прежде чем опуститься на пол, ощупывала подошвой поверхность, становясь между кусками битого кирпича, обломков досок, гнутой арматуры и дюралевого каркаса легких перегородок. Всего несколько ступенек до промежуточной лестничной площадки… Вот он и на втором этаже. Это Гуров чувствовал почти физически.

И снова пришлось замереть на одной ноге. Раздались громкие шаги, потом буркнувший что–то голос… Киллер! Начинающий, что ли? Сыщику пришлось прижаться спиной к стене, потому что шаги слышались совсем рядом. Осипов, или кто это там сейчас был, стал подниматься по лестнице на третий этаж. Гуров тут же двинулся следом. Он старался идти так, чтобы тихий звук его шагов совпадал со звуком шагов неизвестного.

Человек поднялся на третий этаж и двинулся к окнам. На улице Леха опять запустил кирпичом в несуществующую кошку и крикнул… Кажется, что–то матерное. Парень явно вошел в роль! Последний поворот. Теперь Гуров ясно видел темное окно напротив лестничного пролета и на его фоне человеческую фигуру. Человек стоял и шелестел пакетом. И еще какие–то звуки примешивались. Вроде открывали что–то типа кожаного футляра, причем с таким же звуком, с каким открывают кобуру.

Эта последняя мысль заставила Гурова поторопиться. В данном случае было бы лучше, если бы на улице горели фонари. Лучше была бы видна фигура Осипова, положение его рук и даже то, что он сейчас в этих руках держал. Он очень осторожно поднялся на самую верхнюю ступеньку, преодолел несколько последних шагов до дверного проема, ведущего в это помещение. Оставалось каких–то десять или двенадцать метров до окна и до стоявшего возле него Осипова. Одним прыжком не преодолеешь, подойти незаметно можно только со спины, в надежде что Осипов не обернется. И пустая комната. Правда, хоть как–то выметена, видимо, только недавно ее дочиста убрали от строительного мусора.

Гуров успел сделать всего десяток шагов, преодолев едва половину расстояния до окна, когда человек вдруг резко обернулся. Такой прыти сыщик от Осипова не ожидал и только потом понял, что свою роль тут сыграло как раз освещение. Для обернувшегося в глубину комнаты Осипова человек был практически не виден. Ну, может, только черное пятно да хруст шагов. Естественно, от неожиданности Осипов должен был испугаться. При дневном свете такого не случилось бы. Но эти мысли пришли позже, а в тот момент Лев увидел лишь метнувшийся мимо него силуэт да услышал шелест пакета, взлетевшего в воздух.