– Вот именно, – кивнул Лев. – Только этих обитателей почти не осталось. Один только Кривулин, да и тот дома не живет… Так что для меня наши сегодняшние находки стали дополнительным доказательством того, что Жилкин к этим убийствам непричастен.

– Дополнительным? – уточнил Синичкин. – То есть вы сразу так думали?

– Ну, я тебе это уже говорил, – напомнил Гуров. – Если человек спешит рассказать о себе правду, и правду неприятную, хотя его никто за язык не тянет, его вряд ли можно назвать скрытным. И вообще – интуиция мне подсказывает, что Жилкин – не убийца. А я привык доверять своей интуиции.

– Тогда кто же, если не он? – спросил капитан. – Петриченко? Глушаков?

– Кроме этих двоих, остались еще три человека. Это егерь Муртазин, садовник Вишняков и сам хозяин усадьбы. И никого из них я бы не сбрасывал со счета. Теперь нам надо быстро решить одну задачу: исходя из интересов дальнейшего расследования, что будет правильнее – задержать Жилкина или оставить его на свободе?

– А, вы просчитываете реакцию преступника! – догадался Синичкин.

– Вот именно! Значит, так. Если мы задержим водителя, убийца решит, что мы поверили в его «улики» и Жилкин у нас теперь – главный подозреваемый. Поверит – и успокоится. Успокоится, заляжет на дно… А если мы Жилкина оставим на свободе, преступник поймет, что его ловушка не сработала, мы в нее не попались, может, даже разгадали его замысел. Может, и его самого разгадали, и только выжидаем, чтобы – хлоп! – и накрыть его нашим сачком. Тогда он запаникует, начнет совершать ошибки…

– Получается, что решение может быть только одно… – задумчиво проговорил Синичкин.

– Да, Жилкин остается где был. В статусе свидетеля.

– А Глушаков?

– И Глушаков тоже. А мы пока займемся остальными фигурантами этого дела. Давай сделаем так. Ты сейчас садись в машину вместе с понятыми и езжай. Только не к себе в Лазаревское. Выйдешь в поселке, отыщешь дом Вишнякова и займешься выяснением его алиби. Где он был в последние три вечера, кто его видел, во сколько. Чтобы у нас тут была полная ясность. А я побеседую с садовником здесь. Потом так же пристально займемся егерем, потом – Кривулиным.

– А почему не наоборот? – спросил капитан. – Может, вначале егерем займемся? Потом Кривулина просветим, а под конец уже оставим садовника. Он из всех кажется наиболее безобидным.

– Вот именно, что кажется, – ответил Гуров. – Вишняков из всех живущих на вилле «Аркадия» мне с самого начала был наиболее симпатичен. Я с самого начала поверил, что он не может быть убийцей. И тут может скрываться ошибка.

– Вы же сами говорили, что доверяете своей интуиции, – заметил Синичкин.

– Да, говорил, – согласился Лев. – Но тут, что называется, доверяй, но проверяй. Интуиция, если верить ей безоговорочно, может очень сильно подвести. Необходимо подкреплять ее другими аргументами. Вот мы и проведем такую проверку. Давай езжай, а я выпущу из кладовки Глушакова, скажу Жилкину, что он пока может быть свободен, и займусь садовником.

– А когда встретимся?

– Давай встретимся ближе к вечеру, скажем, часов в пять.

– Снова у вас в санатории?

– Да, там удобнее. Кстати, к тому времени, вероятно, будут готовы результаты всех экспертиз. А они нам могут многое дать. Но, конечно, если возникнет что-то срочное, созвонимся раньше.

Капитан отправился к машине, и вскоре снаружи раздался звук заработавшего мотора. А Гуров пошел в кладовку, где томился охранник Глушаков.

– Все, Глушаков, можешь быть свободен, – сказал он, открывая дверь и отступая в сторону. – Иди, продолжай выполнять свои обязанности.

– А что… меня не арестуют? – неуверенно спросил охранник.

– Зачем ты нам сдался? – ответил на это Гуров. – Придется тебя за казенный счет кормить. Пусть лучше тебя пока Кривулин содержит. Только учти: он уже знает про твои отношения с Татьяной.

– Знает?! – расстроился охранник. – Так ведь он теперь меня выгонит!

– Думаю, да, выгонит, – согласился Лев. – Тогда придется тебе где-то в поселке жилье снимать, на работу устраиваться.

– Да я бы лучше в Москву уехал.

– А вот этого мы тебе разрешить не можем. Пока не кончится следствие, ты должен находиться здесь. Считай, что я с тебя взял подписку о невыезде. Но пока тебя не выгнали, иди и работай. И вот тебе мое поручение: пройди вдоль забора и посмотри, нет ли где следов. Может, кто-то ночью перелезал.

– Будет исполнено! – по-военному четко ответил охранник.

– Да, вот еще что, – добавил Гуров. – Скажи, ты не помнишь, кто заходил в твою комнату или в комнату Жилкина в последние дни?

– Ко мне никто не заходил, – уверенно произнес Глушаков. – Разве что Татьяна… Но нет, она тоже не заходила, мы в оранжерее встречались или у нее. А в комнату Жилкина… Не знаю, я не следил.

– Ладно, все, иди, – наконец отпустил его Гуров.

После этого он направился в комнату водителя. Тот уже не сидел на стуле. Теперь там стояла большая спортивная сумка, и Сергей тщательно и аккуратно укладывал в нее вещи. Дверцы шкафа были распахнуты, ящики выдвинуты. Было видно, что уже большая часть вещей перекочевала из шкафа в сумку.

– Что, в отпуск собираешься? – спросил Лев, остановившись в дверях. – Куда-нибудь поюжнее? Рекомендую Таиланд. Я там разок побывал – очень необычные впечатления.

– Да нет, Таиланд мне вряд ли светит, – ответил Жилкин. – По крайней мере, в ближайшие лет десять. Мне надо собираться куда посевернее. Куда-нибудь в район Магадана. Или под Архангельск.

– И что ты там забыл, в Магадане? – искренне удивился Гуров. – Я сам не был, но, по рассказам, место неуютное.

– Так мне выбирать не приходится, – сказал водитель, продолжая укладывать спортивные майки и засовывать по углам сумки носки. – За меня другие решат.

– То есть ты твердо нацелился на новый срок, – заключил Гуров.

– Ну да. А чего еще ждать? Один срок у меня уже есть. Алиби ни на одну ночь нет. А теперь еще и веревка эта… И перчатки. Все, дело ясное. Все равно как приговор уже прочитали.

– Что ж, рассуждаешь ты трезво, – согласился сыщик. – Это хорошее качество. Ты не паникуешь, истерику не закатываешь, других не обвиняешь. Знаешь, с таким характером, сложись твоя биография иначе, ты мог бы у нас в угрозыске работать.

– Издеваетесь?

– Нет, не издеваюсь, говорю совершенно серьезно: у тебя есть необходимые качества, которые нужны в нашей работе. Но не буду подавать тебе беспочвенных надежд. С судимостью за плечами, причем с такой, как у тебя, эта дорога тебе закрыта. Однако есть и другие. Ведь ты же не всю жизнь будешь Егора Кривулина возить и охранять. Или тебе это занятие очень нравится?

– Да что тут может понравиться? – удивился Жилкин. – Кривулин, если по-честному, иногда бывает такой… аж тошнит от него. Но он меня выручил, хорошо платит, вот я и работаю. А всю жизнь – нет, не собираюсь. Но к чему весь этот разговор?

– А к тому, – ответил Гуров, – что напрасно ты все эти вещички сложил. Придется теперь их обратно раскладывать.

– Что вы этим хотите сказать? – медленно произнес водитель. Он в первый раз за все время, как Гуров вошел в комнату, прекратил свою работу по укладке вещей и замер с майкой в руке.

– То и хочу, – объяснил сыщик. – Мы тебя задерживать не собираемся. Остаешься на своем месте.

– А как же улики? Веревка эта? И перчатки?

– А мы их оставим без внимания, точнее, внимание проявим, но другое. Надо выяснить, кто это так хочет упрятать тебя за решетку. Кто именно подбросил тебе веревку и перчатки, кто засунул их в твои вещи.

– Значит, вы тоже так думаете? Что это мне подбросили?! – воскликнул Жилкин, все еще не веря в свою удачу.

– Да я с самого начала так решил, – спокойно ответил ему Гуров. – Только не мог решить, что правильнее: оставить тебя на свободе или все же задержать.

– В интересах следствия? – догадался водитель.

– И в интересах следствия, и для твоей собственной безопасности.

– Безопасности? А при чем здесь безопасность? Мне вроде никто не угрожает, – недоуменно произнес Жилкин.