Перекусив на скорую руку, он спустился вниз и, запустив двигатель, отправился в театр, где сегодня шел заключительный спектакль перед отправкой труппы в очередное заграничное турне.

Когда он вошел в фойе театра, то и здесь почувствовал флюиды какой-то смутной тревоги. Здесь тоже что-то уже произошло. Но что? Подойдя к дежурной, он поинтересовался – все ли здесь в порядке.

– Да где там все!.. – в сердцах отмахнулась та. – Только что одного идиота отправили в полицию. Устроил тут представление!

– А подробнее вы не могли бы рассказать о случившемся? – попросил Гуров. – Знаете, это очень важно.

По словам женщины, явных признаков готовящегося хулиганского дебоша при заполнении зала не отмечалось. Все зрители выглядели нормальными, адекватными театралами, и не то что пьяных – даже выпивших среди них не замечалось. И вот, уже во время спектакля, когда был выход Марии Строевой, в центре партера один из зрителей, явно с нездоровой психикой, вдруг для чего-то начал завывать, лаять по-собачьи и кукарекать. Когда его попытались урезонить, он начал подпрыгивать и срывать с себя одежду. Сидевшие рядом мужчины этого ненормального скрутили, вывели из зала и вызвали полицию. Сейчас он находится в ближайшем райотделе.

Поблагодарив дежурную, Лев достал телефон и через коммутатор главка вышел на нужный райотдел, где дежурный подтвердил, что полчаса назад их патрульная группа доставила из театра то ли шизофреника, то ли наркомана. Впрочем, в данный момент нарушителя спокойствия в отделении уже не было.

– …Так его эти, доктора из Кащенко, забрали! – авторитетно уведомил дежурный. – Они прямо сразу же, минут через десять, подъехали на своей «Скорой», показали бумаги, что это их пациент, упаковали этого идиота в смирительную рубашку и увезли с собой.

– А вы созвониться с клиникой не догадались? – понимая, что никакой машины из психиатрической клиники не было, с досадой спросил Гуров.

– А зачем? – недоумевающе ответил тот вопросом на вопрос. – Документы у них были в полном порядке… Да и кому, кроме них, он нужен, этот убогий?

«Все понятно… – набирая номер клиники Кащенко, мысленно резюмировал Лев. – Ребята подготовились по высшему классу. Молодцы-ы-ы…»

Как он и предполагал, дежурный врач заверил, что в течение всего текущего дня ни в одно из отделений полиции их сотрудники за психически больными задержанными не выезжали. Набрав номер Петра, Гуров сердито спросил генерала, глядя через окно на уже вечереющее небо:

– Слушай, а этот твой знакомый фээсбэшник Вольнов, он ничего не говорил о ходе расследования минирования машины Стаса? А по поводу того, что сбили журналистку Снегиреву? Ничего? Ну, тогда эту «копилку» можно пополнить свеженькими случаями. Сегодня кто-то пытался взломать дверь моей квартиры, а на спектакле, в момент выхода Марии на сцену, какой-то ненормальный начал юродствовать в зрительном зале.

– Ну, так это несложно проверить, насколько он ненормальный, – деловито рассудил Орлов. – Его, я надеюсь, задержали?

– И задержали, и отправили в полицию, и уже оттуда его успели забрать якобы санитары психиатрической «Скорой», – не скрывая иронии, перечислил Лев.

– Почему – «якобы»? – насторожился Петр.

– Потому, уважаемый, что я уже связался с Кащенко, и мне сообщили, что сегодня по отделениям полиции их машины не выезжали. Тебе это не кажется занятным? Согласись, они нас постоянно опережают, а мы реагируем слишком уж замедленно. А точнее, пока вообще не реагируем.

– На твой взгляд, в чем может быть подоплека всех этих наездов? – теперь голос Орлова звучал глухо и встревоженно.

– Да все в том же – вынудить нас бросить расследование по Вертянину и заставить заняться всякой хренью – минером, взломщиками, этим безмозглым клоуном… – Гуров устало вздохнул – сегодня он вымотался более чем достаточно. – Видимо, в ближайшее время готовится что-то чрезвычайно важное, и та сторона всерьез боится того, что мы слишком близко подойдем к разгадке всех этих дел и помешаем их планам. Уверен, что очень скоро они могут перейти и к куда более серьезным выпадам. Как говорится, шутки в сторону!

– Ты сейчас где? В театре? Ладно, на данный момент кое-что попробую предпринять сам. Ну а ты завтра утром сразу же давай ко мне. Да и Стас тоже. Кстати, где он сейчас?

– Отрабатывает некоторые наши версии… – уклончиво ответил Лев.

…Учитывая приближение конца рабочего дня, Крячко сразу же после звонка Гурова во весь опор помчался в сторону предприятия «Полюс-Вектор», успев лишь на ходу позвонить Орлову. Узнав о том, что служебную записку о прослушке телефонов Суконцевой тот подписал, но связисты пока еще не успели разрулить все вопросы с операторами сотовой, которые всячески противятся подобным акциям, он решил действовать иначе. Оставив своего «мерина» у проходной «Полюс-Вектора», он прямо с проходной созвонился с Ириной Суконцевой и безапелляционно уведомил о том, что намерен срочно с ней встретиться по вопросу, не терпящему отлагательства. Та попыталась было сослаться на некие неотложные дела, однако рев голодного троглодита, вырвавшийся из трубки, очень быстро помог ей избавиться от сомнений.

Войдя в кабинет зама главбуха, Станислав без приглашения плюхнулся на стул напротив и молча воззрился на нее немигающим взглядом. В кабинете повисла тягостная тишина. Суконцева, пытаясь изобразить горделиво-невозмутимую неприступность, сидела с независимым видом, тоже молча глядя на своего настырного гостя. Однако, судя по всему, в эти «гляделки» опер сыграл гораздо лучше, поскольку хозяйка кабинета, в какой-то момент не выдержав, нервно передернула плечами и сердито объявила:

– Ну и чего вы от меня хотите? Какие еще сплетни собрали?

– Сплетни? – Крячко снисходительно улыбнулся. – Не сплетни, а весьма серьезные факты. Скажите, где-то в середине января вы были в ресторане «Токката». Кто с вами был там еще?

– Вы думаете, я помню – где, когда и с кем бывала? – саркастично хохотнув, Ирина всплеснула руками. – Вы еще спросите про позапрошлый год.

– В тот вечер к вашему столику подошли двое хулиганов, и с одним из них подрался сопровождавший вас Андрей Вертянин, – все так же, пронизывающе глядя на нее, строго напомнил Стас. – Это зафиксировано в полицейском протоколе. Вас опознал один из официантов. Вот по этому фото… – он показал снимок, распечатанный информационщиками с личного дела Суконцевой.

– От… куда это у вас? – несколько растерялась хозяйка кабинета. – Да и вообще, кому какое дело, где и с кем я бываю? Ну, допустим, мы с Андреем пошли в ресторан. Ну и что? Да, к нам клеились два каких-то пьяных маргинала. А мы-то тут при чем? Не мы же к ним лезли!..

– Меня интересует пара, которая была вместе с вами. Что это за люди? – доставая еще несколько снимков, прищурился Крячко.

– Я их не знаю и не помню… – уже с нотками истеричности в голосе отрезала Суконцева.

– Да? И вы совершенно не знаете этого мужчину, который изображен на этом снимке? – Стас достал фото Гвоздикина.

– Этого человека я вижу впервые! Что вы ко мне пристали, в конце концов? – еще громче выпалила Ирина.

Но Крячко, внимательно наблюдавший за выражением ее лица в тот момент, когда она смотрела на снимок, понял со стопроцентной точностью – в ресторане был именно Гвоздикин.

– Что пристал? – укоризненно переспросил он. – А вы что, уже не помните, в связи с чем я приходил к вам прошлый раз? Напомню… Мы уточняем версию гибели Андрея Вертянина, которая произошла якобы вследствие несчастного случая. У нас она вызывает большие сомнения. И я бы советовал вам быть откровеннее. Потому что, если однажды выяснится ваша даже минимальная причастность к этому нехорошему событию, вам придется отвечать не как свидетелю, а как соучастнице.

– То есть вы хотите сказать, я уже подозреваемая?! – брови Ирины поднялись вверх, а глаза с удивленным возмущением сильно округлились. – Ну, знаете ли… Да на каком основании вы смеете говорить мне такие вещи?..