– А ваш интерес, что он подразумевает?

Как-то грубо спросила я, но менять что-то было поздно.

– Сугубо личный и с добрыми намереньями. Мне кажется, из нас двоих получились бы хорошие подруги.

Я удивленно захлопала ресницами.

Такого поворота событий я совершенно не ожидала, и стоило бы быть осмотрительнее с такой прямолинейностью, однако именно она вызывает доверие.

Я улыбнулась девушке ещё раз и отвернулась к общей беседе.

В какой-то момент я задумчиво прошлась взглядом по всем присутствующим и напоролась на острый взгляд карих глаз.

Карлос отчего-то внимательно изучал мою фигуру, а когда мы скрестили взгляды, уголки его рта слегка приподнялись. Ухмылка была неловкой и мне незнакомой.

До сих пор я видела у него только одно выражение лица – либо бесстрастное, либо сердитое.

Когда чаепитие подошло к концу, принцесса распрощалась с гостями и пригласила меня в свой кабинет для дальнейшей беседы.

– Разрешите вас проводить, Ваше Высочество?

Синхронно с принцессой я обернулась на голос Карлоса.

Какого черта он делает? Ему что, заняться больше нечем?!

Пенелопа обменялась со мной удивленным взглядом, доброжелательно кивнула, и мы двинулись дальше.

Мужчина в основном общался с принцессой, – к моему счастью, – а я старательно изображала тень, следуя за ними.

Тема их беседы, однако, удивила меня.

– Он намного ярче и красивее, чем любой другой голубой шелк, который я когда-либо видела, – мечтательно вспоминала Пенелопа. – Никакие слова не могут по-настоящему описать его великолепие и совершенство.

Сладенькая до боли в зубах атмосфера, витавшая вокруг этой пары, яростно кричит, что я тут лишняя. Да я бы с превеликой радостью оставила их наедине, но нельзя же... Впереди предстоит закончить незавершенную работу и выполнить своё обещание, данное принцессе.

– Очень похож на ваши глаза. – добавил он, а кончики ушей принцессы покраснели от похвалы.

То, что я сейчас вижу, сильно разниться с моим представлением об этом мужчине. Глядя на него сейчас, казалось, что это двойник ферзеновца, кои так по-хамски недавно схватил меня за руку во время приема.

Когда мы достигли нужной двери, Пенелопа обернулась к нам обоим.

Я стояла позади Карлоса и молча смотрела на миловидное лицо принцессы. Она как-то странно посмотрела на меня, а после на мужчину, и это повторилось несколько раз.

– Что-то не так, Ваше Высочество? – уточнила я.

– Нет-нет... Просто мне показалось, будто ваши лица чем-то похожи, но мне просто показалось. – она застенчиво отвела взгляд в сторону, а мы с Карлосом переглянулись.

Не знаю, какую схожесть между нами заметила Пенелопа, я вижу лишь схожесть в цвете глаз. У него и у меня – они карие.

Его глаза становились всё темнее и темнее. Я озадачилась, увидев, как его глубоко-карие глаза постепенно тускнели, а нас окутала подозрительная атмосфера.

– Что ж... Мы пришли. Благодарю, что проводили нас.

Обменявшись любезностями с принцессой, ферзенец обернулся снова ко мне.

По этикету я должна протянуть мужчине руку в прощальном знаке, но мне безумно не хотелось этого делать, а пришлось.

Наконец-то простившись, мы скрылись с девушкой за огромными дверьми и занялись работой.

Королевский дворец

Тонкие изящные пальцы лениво скользили по шелкам цвета морской волны, что преподнес девушке в виде подарка наследник ферзенского трона.

Через несколько мгновений после ухода Дианы, в комнату вошла молодая рыжеволосая служанка. Она почтительно присела в реверансе и оповестила принцессу о том, что её ожидает королева-мать в одной из теплиц.

Пенелопа ощутила дискомфорт. Она пыталась придумать причину, чтобы отказаться, но девушка настоятельно просила принцессу пройти за ней.

В итоге Пенелопа, следуя за служанками, дошла до теплиц матери, где женщина выращивала различные цветы и травы.

Ингрид стояла посреди поля, полного красных цветов.

Волны алых лепестков, раскачивающихся на слабо гуляющем сквозняке, походили на море крови.

– Мама.

Женщина сразу же обернулась на голос. Увидев дочь, она радостно улыбнулась.

– Ты всё-таки пришла увидеться со мной?

Конечно, она пришла для этого. Зачем бы она ещё последовала за служанками, что так сильно уговаривали посетить пугающие её теплицы со странными растениями.

– Мама, ты же не просто так меня искала. Что-то случилось?

Женщина лишь растянулась в пугающей улыбке и сорвала один из цветков.

– Я слышала, ты снова с ней встречалась... – взглянув на дочь через плечо, она продолжила: – С Дианой.

– Мм... Да. Она занимается моими платьями для дня рождения.

– Тебе нужно прекратить с ней общение.

Девушка подозрительно сузила глаза после сказанных матерью слов.

Она искренне не понимала причины столь неожиданного заключения женщины. Ранее королева никогда не запрещала и не принуждала её ограничивать общение с кем-либо. Мать могла лишь дать совет. Она позволяла дочери самой принимать решения, оставляя право выбора за ней, однако в последнее время женщина прямо диктовала, что Пенелопе или её брату стоит делать или же не стоит.

Это не нравилось принцессе, но она, в силу своего покладистого темперамента, в конце концов покорно выполняла приказы королевы.

Но сейчас было всё по-другому.

Пенелопа, набравшись смелости, решила разобраться в корне причины этого странного желания Ингрид.

– Но мама?..

Проницательная женщина моментально уловила решительные и недовольные нотки в голосе дочери. В её глазах цвета холодной зелени отражалась безразличная и морозная метель.

– Эта пташка всегда была источником проблем нашей семьи, как и её мать. Элеонора, – жуткая ухмылка озарила красивое лицо королевы. – Диана практически точная её копия. Кстати, как его там звали? Тейлор? Тимэр?.. Неважно, – тонкие пальцы сжали алый цветок, сминая нежные лепестки, увеча тем самым его первоначальную красоту. – Её мертвый брат был слишком бесполезным. Хорошо, что я убрала его с глаз долой, пусть это и произошло ненамеренно.

Пенелопа шокировано округлила глаза, обдумывая полученную информацию.

До девушки начало доходить, кем являлась её мать, и это безумно её напугало. Она не единожды слышала различные обрывки фраз, доносящиеся из материнского кабинета или комнаты. И они всегда казались Пенелопе странными.

Королева часто упоминала некую «пташку». Эта пташка вечно мозолила Ингрид глаза, раздражала и в какой-то степени являлась опасной фигурой на незримой для Пенелопы шахматной доске. Но принцесса всегда думала, что этой «пташкой» была Эйрин.

К счастью для них, вокруг никого не было. Принцесса даже не представляла, с какими трудностями пришлось бы в данном случае столкнуться им обеим, если бы кто-то подслушал откровение её матери.

По спине юной блондинки прошелся рой холодных мурашек от мысли, что её любимая родительница стояла за всем тем, что случилось с Тимбеллом.

Сердце девушки болезненно сжалось.

Холодная ненависть разливалась по венам Пенелопы, а опьяняющее и незнакомое чувство разъедало в её груди дыру. Девушка не знала, как называется это горькое ощущение, заполняющее её в глубине души.

Принцессе было невероятно больно оттого, что именно мать вырывала остатки той детской наивности и мечтательности. Больно оттого, что собственная мать разбила на осколки её сердце, отобрав так жестоко первую любовь. Она хотела возненавидеть ту, что породила её, но не могла.

Какой бы жестокой ни была её мать, она была той, что подарила принцессе жизнь.

«Хорошо, что я убрала его с глаз долой, пусть это и произошло ненамеренно», – от этих слов было больнее всего.

Девушка сжимала кулаки, а жгучая боль от впивающихся в кожу ногтей отрезвляла. Но даже так принцесса молчала.

Вместо того, чтобы заглянуть правде в глаза... Правде, что её мать была жестокой и не знающей жалости к кому-либо, эгоистичной и жадной до власти женщиной, Пенелопа перенаправила весь свой гнев на Диану. На аристократку, что сумела выжить, но не сумела спасти Тима.