Мужчина, похоже, заметил изучающий взгляд принцессы, поскольку его губы медленно изогнулись в слабой улыбке.

Голос Карлоса был низким и грубым, с небольшой хрипотцой. Пенелопа слышала, что мужчины с таким голосом нежны и красивы, однако её представления о нежности сильно разнились с тем, что она видела.

Девушка тяжело моргнула.

– Разрешите пригласить вашу прекрасную сестру на прогулку?

– Разрешаю.

Раздраженно ответил Декстер и, обменявшись тяжелыми взглядами с Карлосом, удалился в сторону дворца.

После минутного раздумья гордое выражение на лице принца Карлоса исчезло, сменившись невинной улыбкой, и он предложил Пенелопе руку. Девушка приняла её, и, вопреки его изящному жесту, его рука оказалась сильной и мускулистой.

Она осторожно посмотрела на Карлоса.

– Что случилось?

Пенелопа с удивлением покосилась на его профиль.

– Ничего, – она не могла сказать, что он более внушительный, чем она ожидала, поэтому быстро отвела взгляд. – Вы когда-нибудь бывали в Райском саду? Это ближайший сад к Восточному дворцу. Там очень красиво.

– С удовольствием посещу Райское место с жемчужиной Акроса.

Не успела блондинка опомниться, как он вернулся к тому же гордому виду, с каким просил Декстера прогуляться с ней.

Она нахмурилась в раздумье, что у него определенно жесткий характер. Он действительно человек, который отличается от своей приятной мужественной внешности. «Смотря на него издали, мне всегда казалось, что рядом с ним я буду окутана умиротворенным спокойствием и чувствовать себя защищенной, однако ощущение дискомфорта лишь усиливается... Не это ли причина шума в социальных кругах?» – думала принцесса, пока они шли вдоль увядающей сирени.

Диана Эрскин

Столичная резиденция маркиза была довольно большой, однако большинством помещений в здании и пристройками к нему практически не пользовались, поскольку основную часть времени Тобиас проводил в своем дворце. И одним из таких помещений был уютный храм, напоминающий внутри алтарь, где члены семьи могли помолиться за души усопших.

Младший брат Дианы – Билл, вошедший в помещение, выглядел слегка озадаченным. Поскольку он увидел меня, стоящую на коленях у алтаря, на котором лежали огромные букеты из белых и кремовых роз, а в подсвечниках сгорали плачущие свечи.

– Что ты здесь делаешь?

Я не отвечала, так как еле слышно зачитывала молитву из своего настоящего мира, за упокоение души Тимбелла и бабушку Дианы.

Когда Ноа поведал мне печальную новость о смерти вдовствующей королевы, я прибывала в глубоком замешательстве. Со сказанных им слов я уловила тонкий намек, что женщина, скорее всего, свела счеты с жизнью.

Но я не хотела в это верить.

Женщина, что похоронила единственную дочь, с пылающим взглядом она желала лишь правосудия.

Мести...

Однако утром маркиз подтвердил, что старуха сама опустошила пузырек с ядом и оставила прощальную записку с подтверждающей печатью её семьи.

Запах плавящегося воска действовал расслабляюще.

Дочитав молитву, я наконец подняла голову.

Стоящий рядом Билл приятно удивил меня. Он, сложив перед грудью ладони вместе, с закрытыми глазами бесшумно шевелил губами.

Я тихо поднялась с места и сменила расплавленные свечи на новые.

– Ты что-то хотел?

Билл молча кивнул головой к входной двери, и мы покинули помещение.

– Соболезную, Диана...

Было странно слышать это от него, ведь мы не ладили от слова совсем. Но я с печальной улыбкой приняла его слова поддержки.

Чувство стыда неприятно кололо.

Если сравнивать скорбь после смерти Тима и смерти бабушки Дианы, то в первом случае я горевала взаправду.

К Тиму я успела проникнуться искренними чувствами и неким трепетом. Для меня было ударом просто потерять его, тем более таким образом. Его окровавленное тело, его умирающий взгляд до сих пор снятся мне в кошмарах. Переживать тот день каждую ночь стало мукой. И каждый рассвет я встречаю с мыслями о юноше, задыхаясь от слез в надежде отомстить.

С покойной мы практически были не знакомы, но дань уважения я обязана выказать из-за воспитания.

– Отец уже покинул столицу?

– Да, – размеренно шагая, он продолжил. – Только я не понимаю, что за спешка. Он бросил незаконченную работу, оставил всё на меня, а это так на него не похоже.

Что-то было в его словах.

Я также думала об этом и перед отъездом отца Дианы пыталась разузнать, но мужчина одарил меня лишь печальным взглядом, который сменился пугающим.

– Должно быть, случилось нечто такое, отчего что ему пришлось так поступить.

Билл остановился на месте, и мне пришлось остановиться вместе с ним.

– Диана, сложно это говорить вслух, но...

Я выжидающе уставилась на него, став напротив.

Билл маялся, избегал прямого взгляда, но в конце концов решительно посмотрел мне в глаза.

– После всего случившегося я был в ярости. Даже сейчас я безумно злюсь на тебя, понимая, что... Ты не виновата в смерти Тима.

– Билл...

Закатив глаза, я собиралась вставить свои «пять копеек», но он остановил меня жестом.

– Подожди, – тяжело выдохнув, он зажал пальцами переносицу и поднял серьезный взгляд. – Сейчас остались лишь мы вдвоем в столице, посему... Я предлагаю нейтралитет. Впереди мой выпускной из академии, приемы в его честь, а затем... Мне будет не до наших личных счетов, так что...

Протягивая мне руку, он наконец-то умолк. Я же тупо уставилась на его руку, пребывая в раздумьях.

– Билл, я не помню, что у нас там были за «личные счета», однако я понимаю, что из братьев у меня остался лишь ты, – ситуация дико смущала нас обоих, поэтому смолчать я не смогла. – Противный, подозрительный, вечно недовольный, но какой есть.

Пожала ему руку и, не дожидаясь, пока тот отойдет от шока, поспешила ретироваться.

– П-подожди! – вдогонку крикнул он. – Отец приказал передать тебе кое-какие вещи. Они будут ждать тебя в твоих покоях.

– Благодарствую.

А вот это уже интересно...

Сгорая от смущения и любопытства, я не вошла, а влетела к себе в комнату.

На рабочем столе стоял неприметный, пошарпанный сундук среднего размера.

Крадясь, словно кошка, я все же открыла его.

Наверху лежали драгоценности вперемешку с какими-то личными вещами бабушки Дианы. Поняла я, что это её вещи, когда достала маленькую рамку с портретом женщины в молодых годах. И!..

– О боже...

На портрете была запечатлена практически копия Дианы. Отличалась лишь форма челюсти и серьезный взгляд. Затем, порывшись в глубинах сундука, я нашла какую-то документацию. Наполнение строк четко указывало на наследство в виде недвижимости, земельных участков и внушительный счет в банке. Однако это не было пределом. Когда сундук опустел, я не сразу, но заметила, что он был не так глубок, как мне показалось изначально.

Внимательно осмотрев и поковырявшись в нем, я не смогла открыть крышку дна и нетерпеливо перевернула коробку. Под заметной тяжестью дно отвалилось, и из-под тайного второго отсека посыпались письма, свитки и связки каких-то папок.

То, что гласило на некоторых пергаментах, показалось мне странным, и складывалось ощущение, что это все не принадлежало женщине. Незнакомые и знакомые имена, адреса, письма...

И тут до меня начинало доходить.

Все это было похоже на компроматы.

– О. Мой. Бог.

В самой куче этого бардака я заметила запечатанное печатью письмо с гербом черной розы. Насколько я знаю, этот герб принадлежит семье, из которой выходила бабушка Дианы.

Письмо было адресовано лично мне. Начало прописывалось как в любом киношном предсмертном письме: «Дорогая Диана. Если ты читаешь это, значит я покинула этот мир...». Красивый размашистый подчерк четко описывал причину её выбора.

Женщина решила уйти в мир иной с высоко поднятой головой тогда, когда посчитала нужным. Читать всё это невероятно сложно и больно. В какой-то момент глаза начинало пощипывать из-за нахлынувшей сентиментальности.