– Уже занимаюсь, – констатировал Лев и подозвал одного из омоновцев, чтобы тот установил поодаль столик и пару стульев. – Пойдемте, побеседуем.

Загладин на негнущихся ногах пошел за сыщиком и послушно сел в какой-то неудобной нелепой позе. Гуров внимательно присматривался к полковнику. Или в самом деле хозяин дома пребывает в шоке, или умело разыгрывает это состояние? Если не играет, то он потрясен до крайности.

– Что произошло? Рассказывайте, – потребовал он, усевшись напротив Загладина.

– Мы только собрались все… – нервно дернул тот плечом. – Я с работы приехал, Владислав следом на своей машине. Остальные… ну, почти сразу. Мясо я замаринованное купил, так что… дело недолгое. Мангал – вон он – у меня стационарный. Бутылки на стол, мясо на шампура, и по водочке, чтобы не скучно было.

– Посторонних не было, все только приглашенные?

– Да. Мы этой компанией всегда собираемся. Пока расселись, пока выпили по одной да по второй. Потом ко мне Владислав подходит с телефоном в руке – ну, как будто только что разговаривал с кем-то – и спрашивает, есть ли у меня в доме компьютер. Ему там на почту какие-то срочно фотографии прислали, надо посмотреть. А у меня был с собой ноутбук, я его в кабинете на столе бросил. Я Владиславу и махнул рукой, чтобы сам шел.

Загладин с трудом сглотнул комок в горле. Гуров понял его состояние, встал, сходил к столикам и принес бутылку минеральной воды. Полковник благодарно посмотрел на него и припал к горлышку, заливая воротник футболки стекавшей по подбородку водой.

– А потом, – вытирая тыльной стороной кисти рот, продолжил он, – что-то меня дернуло. Инстинкт, что ли. Я в холл на первом этаже зашел и кричу ему, мол, нашел? Естественно, он мне не ответил. Чего ему орать оттуда? Я поднялся по лестнице, прошел по коридору. Смотрю, дверь в кабинет закрыта плотно. Что это он, думаю, уединиться вздумал? И машинально стал вспоминать, а все ли женщины у столов внизу или кого-то не хватает? Чуть не постучал в дверь. Потом подумал, что глупо в своем доме стучать, и вошел.

Гуров ждал. Он слушал, не перебивая, и старательно фиксировал все нюансы мимики собеседника. И мимики, и жестикуляции. Волнуются люди все по-разному, а вот врут почти всегда одинаково. Насмотрятся в кино или в жизни на типичных истериков и давай копировать перед следователем или сыщиком. Обычно нервно платки в руках мнут, иногда даже рвут. Пальцы сцепляют и расцепляют. Лицо вообще ходуном ходит. Загладин вот сейчас, к примеру, не знал, куда руки девать. И глаза у него все время лихорадочно бегали. Не мог в одну точку смотреть.

– А он лежит на ковре, – каким-то совсем уже упавшим голосом продолжил Загладин. – На спине лежит, руки раскинул, и кровавое пятно расплывается на рубашке. Я трупов повидал в жизни, мне пульс прощупывать не надо… хотя я кинулся, потрогал руку. Но и без этого ясно было, что Владислав мертв. А потом уже, когда осознал точно, то понял, что мне под ноги попалось, когда я к его телу кинулся. Мой пистолет… наградной. И в воздухе запах сгоревшего пороха…

– Откуда ваш пистолет оказался в кабинете? Где вы его оставляли, когда приехали с работы?

– В том-то и дело, что… черт попутал. Обычно в сейф кладу, а тут торопился, что ли. Да и привычка за столько лет. Знаете, Лев Иванович, когда есть риск, но долгое время ничего не происходит, ощущение риска пропадает. Так и здесь. Я его в верхний ящик стола кинул, когда переодевался. Мол, потом уберу, а то внизу уже гости собрались.

– Кто в доме был, когда вы к себе в кабинет поднялись переодеться?

– Никого. Я его сам открывал. Записка от Любы… это мне женщина по дому помогает.

– Вы пистолет трогали, когда он уже лежал на полу?

– Не-ет! – заверил Загладин, посмотрев Гурову в глаза. – Это же азы криминалистики! Явно же из него стреляли, я же чувствовал даже стоя, откуда запахом пороха тянет. Да и в комнате окно не откры…

– Что? – Гуров насторожился, когда Загладин остановился на полуслове.

– Лев Иванович! – Полковник поднял палец, как будто хотел куда-то показать, но палец так и замер в воздухе. – Стойте, я хорошо помню, что окно было закрыто, я еще хотел его открыть, чтобы проветрить кабинет. А потом… Да-да, подумал еще, что не стоит. Оружие здесь, тороплюсь… Я не открывал окна, это совершенно точно! А когда я нашел там… убитого Владислава, то окно было открыто. В смысле, что не заперто. Оно было прикрыто, но небольшая щель оставалась, палец запросто пролезет. Это я только сейчас осознал.

– К ноутбуку Еременко прикасался? В каком виде был ноутбук, когда вы вошли?

– Ноутбук? Кажется, открыт.

– Хорошо, номер своего орудия вы помните?

– Конечно…

– Напишите его, пожалуйста, – Гуров вытащил из кармана блокнот и протянул его открытым на чистой странице. – И еще. Сидите здесь, ни с кем не разговаривайте. Учтите, что бойцам ОМОНа строго приказано пресекать попытки обмена информацией.

– Вы думаете… вы меня подозреваете в убийстве? Это же нелепо, Лев Иванович! Я не мальчик, не истерическая институтка или наркоман. Я – офицер внутренних войск, я…

– Михаил Васильевич, – остановил его Гуров. – У нас просто такие порядки. Во избежание утечки информации и различных осложнений принято так поступать. Давайте играть по нашим правилам, раз уж так получилось.

Лев вошел в дом, поднялся на второй этаж, прошел по коридору до открытой двери, откуда были слышны бубнящие голоса. Там сейчас готовился протокол осмотра места происшествия, работал эксперт-криминалист. Серьезный момент. Тут главное, ничего не упустить, потому что какая-то пропущенная мелочь потом уже восстановлению подлежать не будет. Улика или подсказка. Например, то же самое окно, о котором рассказывал только что Загладин. Лапина про него не забудет, это ясно.

Оксана Дмитриевна сидела на стуле слева от рабочего стола в кабинете и смотрела на тело. Липатов сантиметр за сантиметром просматривал поверхность стола через лупу. Стол был местами обильно усыпан черным порошком. Участковый на четвереньках обходил комнату по периметру, что-то выискивая. Пистолет лежал на столе в пластиковом пакете. Обычный и хорошо знакомый плоский компактный «ПСМ». Удобное для скрытого ношения оружие, которое по штату положено российским генералам и активно используется оперативниками. Надежная игрушка с высоким пробивным действием благодаря специально сконструированному патрону 5,45×18 мм. В отдельном пластиковом пакетике лежала гильза.

– Ну, как у вас дела? – спросил Гуров, заглянув в комнату.

– Заканчиваем, – повернула к нему голову следователь. – Как там судмедэксперты?

– Должны уже подъезжать. Я могу зайти, полы уже обработали?

– Да, заходите. Где, по-вашему, можно организовать помещение для допросов. Мне всю компанию придется опрашивать, и не по одному разу.

– На первом этаже удобнее всего. Там слева кухня большая. Кстати, я записал номер пистолета со слов Загладина, можете сверить с самим оружием. В его карманах есть удостоверение на этот пистолет?

Липатов выпрямился, приоткрыл чемоданчик и вытащил еще один пакет с документами Загладина. Гуров принялся сверять номера. Номер совпадал. Оставалось выяснить, чьи отпечатки пальцев на оружии. Простым способом с помощью опыления тут ничего не получишь, придется работать с ним в лаборатории, где даже на рубчатой поверхности рукоятки можно будет зафиксировать особенности рисунков папиллярных линий пальцев человека, который держал его в руке.

Прибежавший омоновец доложил о приезде судмедэксперта. А еще о том, что Загладин что-то вспомнил. Гуров спустился, посмотрел на понурых гостей, которые топтались возле давно потухшего мангала, и подошел к Загладину.

– Слушаю вас, Михаил Васильевич. Что вы хотели мне сказать?

– Записка! – выпалил полковник. – Помните, я обмолвился вам, что, когда приехал сюда сегодня, мне Люба записку оставила? Это моя помощница по дому… ну, неважно. Она там, на кухне, на столе осталась. Люба написала, что сделала то-то и то-то, купила овощей, перемыла. А еще, вот главное, что приходил электрик, или как там его, из энергосбытовой компании. Показания счетчика снять.