– Ага. Наверное, всех уже перепробовала, – снова внес «ложку дегтя» Дима.

– Да вы не слушайте его. Лиза – хорошая девочка. И парень у нее хороший. Не пьет, спортом занимается. То ли альпинист, то ли парашютист. Он как-то приезжал вместе с ней. Высокий такой, стройный. Мускулистый. Сразу видно, что спортсмен. И непьющий. Лиза говорила, что он там же работает, где она. В той же фирме.

– А какая фирма? Вы не сказали, – напомнил Лев.

– Не сказала? Ну, как же. Хорошая очень фирма. Современная. Порядок наводят в помещениях. Поддерживают чистоту. Вы не подумайте, это не какие-нибудь простые уборщицы. У них там все модернизировано. Ручного труда, можно сказать, совсем нет. Пылесосы такие современные, техника разная. Сама все моет и чистит. Только следить за ней нужно.

– А этот ее парень, значит, в той же фирме работает?

– Ну да. Рядышком там, как два голубка. Хороший парень. Я уж, грешным делом, говорила ей – чего, мол, свадьбу не сыграете? Поженились бы, семью создали, детишек нарожали.

– И что же она ответила?

– Пока, говорит, не собираемся. Денег мало, не хотим торопиться.

– Очень ей оно надо, – хмыкнул Дима. – В гробу она ее видала, эту свадьбу. Шшалава! У нее и без свадьбы каждый прохожий – жених.

– Болтай больше! Вы не слушайте его, Лиза – хорошая девочка. Уж не знаю, чем она там провинилась, что вы из полиции к ней приходите, а я про нее ничего плохого не скажу. И работает, и мать содержит.

– Ага. Работает она. Ты тачку ее видела? Кто уборщицами работает, те на таких тачках не ездят.

– Сам ты уборщица! Вы не слушайте его, – повторила женщина, и вдруг взгляд ее стал пытливым и напряженным: – А вы о чем спросить-то хотели? Что она, сделала что-то плохое или провинилась в чем?

– Почему сразу провинилась? – уклончиво ответил Гуров. – Просто хотел опросить ее как свидетеля. Я всех опрашиваю. Это моя обязанность. Человек, у которого она работала, убит, поэтому мы должны всех проверить.

– Убит?! – всплеснула руками женщина. – Надо же, какие страсти!

– Туда и дорога, – не преминул сказать свое веское слово Дима. – Привлекут ее, Лизку твою, да и посадят. Узнает тогда, как оно. Шшалава!

– Типун тебе на язык, алкаш несчастный! – гневно воскликнула женщина. – Самого тебя скоро посадят. Вы не слушайте его, товарищ следователь. Лиза – хорошая девочка.

– А когда она обычно возвращается с работы? – спросил Лев, которому уже надоело слушать одно и то же.

– Возвращается?.. – как-то растерялась соседка. – Ну как… вечером возвращается. Когда в шесть часов, когда в восемь. Как закончат они там уборку, так и возвращается.

– Ага. Уборку. Знаем мы эту уборку. Шшалава!

– Да замолчи ты! – потеряв терпение, набросилась она на Диму. – Сидит тут, разговаривает. Иди отсюда вообще. Расселся. Весь подоконник пеплом засыпал, замучишься убирать после тебя.

Не имея ни малейшего желания знать, чем закончится очередная перепалка между соседями, Гуров направился к выходу. Все, что мог, он уже узнал. Теперь оставалось только ждать Елизавету. Слова женщины о том, что она может прийти в шесть или даже в восемь часов вечера, не внушали особого оптимизма, но делать было нечего. О девушке было слишком мало информации, чтобы пускать дело на самотек. Лев не знал даже, как она выглядит.

Немного отойдя от дома, он осмотрелся, чтобы найти укромное местечко, подходящее для наблюдения за подъездом. Это удалось без особого труда. Район был старый, изобиловавший разнообразными хозяйственными постройками и утопавший в зеленых насаждениях. Деревья, многие из которых были ровесниками ветхому двухэтажному дому, вольно раскинули свои ветви, благодаря чему почти на каждом шагу образовывался укромный закуток, где можно было скрыться от посторонних глаз.

В одном из таких уютных закутков и устроился Гуров. Немного отъехав от дома, завернул за угол какого-то сарая и, припарковавшись между строением и растущим рядом с ним раскидистым деревом, стал наблюдать за тем, что происходит.

А чтобы время в ожидании не проходило зря, он решил позвонить Орлову:

– Петр Николаевич, поддержи инициативу.

– Что там опять?

– Нужно добавить кое-кого в список прослушиваемых.

– Имей совесть, Лева. Чтобы ставить человека на прослушку, нужны веские основания. Я тебе и так Бероева, можно сказать, подарил. Ведь, в сущности, у тебя лично на него ничего конкретного нет, одни лишь «обоснованные предположения». А он, между прочим, крупный бизнесмен, на пол-Москвы работает, у него, между прочим, связи. Если эти твои предположения не подтвердятся, он нам такую антирекламу устроит, что…

– Давно ли ты стал таким пугливым, Петр?

– Дело не в пугливости. Я тебе сказал – для подобных действий нужны серьезные основания. Серьезные и совершенно реальные. Не в виде предположений, а в виде конкретных фактов. В противном случае тот же Бероев сможет предъявить нам очень неприятные претензии и будет совершенно прав. Поэтому, если ты хочешь поставить на прослушку очередного влиятельного бизнесмена или, еще хуже, какого-нибудь его знакомого из госструктур, то будь любезен…

– Не волнуйтесь, товарищ генерал, о влиятельных бизнесменах в этот раз речь не идет. А уж об их знакомых из госструктур тем более. Вот вам самое серьезное и реальное основание: девочка, которую я хочу послушать, – подельница Бероева, работает у него в фирме. Я почти уверен, что это именно она готовит, так сказать, плацдарм для очередного ограбления. Так что, вполне возможно, мы услышим ее приятный голосок и в переговорах самого Бероева. Чем не конкретный факт? Организатор преступления беседует со своей «шестеркой». По-моему, резонно поставить на «прослушку» и ее тоже.

– Хитрец ты, Лева. «Почти уверен», «вполне возможно». Начал, как всегда, с предположений, а в результате, откуда ни возьмись, явился у тебя «конкретный факт». Тебе в политики надо было идти, а не в опера. Там умение пудрить мозги – главная составляющая успеха.

– Да я не пудрю, Петя, я тебе говорю серьезно. У нас реальная возможность раскрыть дело, а какое это дело, не мне тебе объяснять. Не ты ли еще не так давно сокрушался, что ни по ограблениям, ни по убийству ни одной улики нет? А теперь, когда есть все шансы эти улики получить, упираешься руками и ногами.

– Я не упираюсь, а хочу иметь серьезные основания для своих решений, – не сдавался Орлов. – С чего, например, ты решил, что именно она готовила этот самый «плацдарм»?

– С того, что именно она выходила заменять заболевших или неожиданно уехавших в путешествие горничных как раз накануне ограблений. В двух случаях это подтверждено показаниями, остальных я пока опросить не успел, но почти уверен, что…

– Опять «почти уверен». Беда с тобой, Лева. Ну ладно, в последний раз. Как ее фамилия, этой твоей «девочки»?

– Елизавета Брыкалова. Проживает на Ботанической, двадцать семь.

– Ладно. Скажу сейчас ребятам, пускай слушают. Только смотри, если ничего из этого не выйдет…

– Должно выйти, Петр, – заверил Гуров. – Я нюхом чую, что мы по горячим следам идем. Еще немного, и вся эта компания в наших руках будет.

– Почти уверен? – саркастически поинтересовался Орлов.

– Здесь уже даже без «почти».

Тем временем события на Ботанической, двадцать семь шли своим чередом. В подъезд, за которым наблюдал Лев, изредка входили унылого вида граждане, внешне очень напоминавшие уже знакомого полковнику Диму, ушла и вернулась с полным пакетом продуктов словоохотливая женщина, а девушка на синей «Мазде» так и не подъезжала. И лишь около трех часов дня возле неприглядного подъезда притормозила дорогая машина, из которой вышла светловолосая девушка.

Средний рост, худощавая фигурка, обычные джинсы и майка – в толпе она вполне могла затеряться среди сотен таких же светловолосых и худощавых, и никому бы и в голову не пришло, что именно эта неприметная особа подготовила несколько крупнейших «нераскрываемых» ограблений.

Только взгляд, быстрый и пронзительный, моментально «сканирующий» окружающую обстановку, мог подсказать внимательному наблюдателю, что перед ним не совсем заурядная личность.