– А мне ваши ведомственные различия по барабану, – отозвался Мамай и отвернулся к окну.

– Напрасно, – покачал головой Лев. – Взросленький уже, должен понимать, что МУР ерундой и мелкими делами не занимается, а только преступлениями, относящимися к категории особо опасных. А уж Главк тем более занимается вещами важными.

– Нет у вас на меня ничего, – скривился в усмешке Мамай. – Было бы – давно бы уже предъявили и «колоть» начали. А то все разговорчики, намеки!

– У тебя в доме задержали Гогу Тульского и Шамана. Оба во всероссийском розыске, оба в бегах. Побег с нападением на охрану. Ты сразу попадаешь в «подельники» по серьезной статье.

– А я не знал, что они в бегах. Позвонили, напросились в гости. А че, давненько не виделись. Я не спрашивал, они мне не сказали, что в бегах. Не, не предъявите вы мне соучастие.

– А ты уверен, что никто из гостей не проболтается? – сделал Лев удивленное лицо. – Сейчас ты уже не сумеешь ни с кем договориться. Поздно. А кто-то обязательно знает, что и Гога, и Шаман в бегах, в розыске.

Мамай побледнел и прикусил губу. Гуров хорошо видел, как вор стал напряженно прикидывать в голове варианты. Соображай, соображай, злорадно подумал он. Но что бы ты ни придумал сейчас, ты все равно на шаг позади. Все равно и ты будешь играть по моим правилам, и инициатива будет у меня. Неожиданно он понял, что торопить Мамая не нужно. Наоборот, нужно дать ему некоторую свободу действий. Взять и посадить его за соучастие в организации побега и сокрытии осужденных, находящихся в розыске, можно. Можно найти, и за что ему срок увеличить. Но что это даст? Нет, Мамая нужно отпускать под плотное наблюдение. Он теперь будет волноваться за себя и наделает кучу глупостей. И про Барона его ни в коем случае сейчас спрашивать нельзя. Пусть Мамай думает, что выкрутился, перехитрил уголовный розыск. А вот его гостей и охрану следует потрясти. И очень внимательно отсекать все попытки контакта с ним в эти трое суток, на которые придется изолировать всех.

Девушка сидела на стуле, закрыв руками лицо. Крячко отпустил омоновца, охранявшего ее, и сел рядом. Она шарахнулась от него, как от прокаженного. Стас даже заметил, что и от кровати она держится подальше, как огня сторонится. Э, девочка, да ты теперь и свое ремесло забросишь, эк он тебя напугал!

– Ну, давай знакомиться, – заговорил Стас, стараясь выдерживать мягкие, почти отеческие интонации. – Меня Станислав Васильевич зовут. Я – полковник полиции и работаю в Главном управлении уголовного розыска России. Так что можешь ничего не бояться, теперь ты в безопасности, не дадим тебя в обиду.

Крячко хотел еще добавить, что если девушка не закончит с проституцией, то обезопасить ее в дальнейшем не сможет никто, но для таких нравоучений было не время, да и по закону наказывать ее нужно за такие занятия. Сейчас же дело не в этом, девочка была здесь долго, многое слышала. Она напугана, но и сильно разозлилась, что ее втянули в такую компанию, где могли и увечье нанести.

– Ты не бойся, не бойся! Все позади, – говорил он, разглядывая девушку. – Так как тебя зовут?

– Ира. Лужина Ира, – всхлипнула потерпевшая. – Что, оштрафуете меня, да?

– Да что нам твой штраф, – отмахнулся Стас. – Ты же видишь, во что вляпалась. Если бы не спецназ, что с тобой было бы!

– Ой, спасибо ребятам, – закивала девушка, размазывая слезы по щекам. – Я уж и не знала, то ли пугаться, то ли радоваться, когда они через окно полезли в комнату. А этот урод с ножом. Знаете, как страшно!

– Догадываюсь, – хмыкнул Стас, стараясь воздерживаться от насмешливых и оскорбительных выражений.

Девушка вдруг задела рукой кулон, висевший на шее, схватила пальцами за цепочку и сорвала его с себя, бросив на кровать. Сделала она это так брезгливо, будто бросала змею или какую-то неприятную гадкую вещь. Крячко удивился, неторопливо потянулся к кровати и взял кулон в руки. Интересная вещица. Стилизованное изображение сердца, пробитого стрелой амура. И на сердце три камушка, судя по блеску, мелкие бриллианты. Дорогая вещь, приметная. И видно, что наконечник стрелы обломан и чинился. Только как-то неаккуратно.

– Что это ты с такой красивой вещью? – спросил он девушку.

– Это на меня тот урод повесил! – отозвалась Ирина. – Говорит, поиграем в ограбление! Я ведь сюда пришла, чтобы свою цепочку убрать, она там, у бассейна, оборвалась. А он за мной следом приперся.

– Подожди-ка, Ира, – пробормотал Крячко и полез в карман пиджака за телефоном.

Набрав номер дежурного, он попросил поднять сводку и упоминание о золотых вещах с грабежа в Подмосковье недельной давности. Там что-то похожее фигурировало среди похищенных украшений. Ему врезалась в память информация именно о сломанной стреле амура на кулоне. Через минуту дежурный зачитал текст той самой ориентировки. Двое мужчин на угнанной машине (описание прилагается) в темное время суток совершили нападение на женщину, завладев ее личными вещами, драгоценностями и наличными деньгами. Опись похищенного прилагается.

– Ну-ка, – попросил Крячко, – прочитай текст описания преступников.

Он слушал и кивал с довольным видом. Описание внешности грабителей в целом совпадало с описанием Гоги Тульского и Шамана. Уже хорошо, подумал Стас, есть чем прижать ребят. Когда он убрал в карман телефон, то понял, что Ирина смотрит на него очень напряженно, ждет каких-то страшных новостей, и усмехнулся:

– Ничего, девочка, ты особенно не пугайся. Занятие твое я, конечно, приветствовать не могу. Из-за него ты в такую историю попала, и еще будешь попадать, пока не перестанешь заниматься проституцией. Тебя ведь вызывают, как правило, в такие вот компании, не добропорядочные же семьянины тебя вызывают к себе на ночь. Так что давай так, я помогаю выпутаться тебе, тем более что на твоей шейке висел кулончик, который грабители сняли неделю назад с женщины, а ты помогаешь нам. Вспоминай, о чем говорили Мамай и его гости у бассейна. О чем они разговаривали с Шаманом и Гогой.

– А кто такие Шаман и Гога? – нахмурилась Ирина.

– Шаман – это тот, кто тебя к кровати привязывал и живот тебе порезал. А Гога – его дружок, с которым они сюда вместе приехали. Высокий такой, худощавый. И нос у него с горбинкой.

– Да ни о чем особенном они и не разговаривали. Анекдоты пошлые травили, истории всякие вспоминали. Про баб, про машины, про ментов… простите, про полицию.

– А может, Шаман и Гога о чем-то просили Мамая? Были такие моменты, когда они пытались уединиться, говорить тихо, чтобы никто из окружающих не слышал?

– Были, только они о бабах говорили. Я не совсем поняла. Там у них этот жаргон блатной, половину слов не понимаешь.

– О бабах? Чего им скрываться с такими разговорами? Ну-ка, вспоминай, Ира, что конкретно, в каком ключе разговор был? Кто с кем разговаривал, о чем шептались?

– Мамай, – пожала она плечами, – и этот, как вы его назвали, Шаман. Сначала сидели в креслах, пили, в бассейн прыгали. А потом Шаман к Олегу подошел… ну, к Мамаю, за локоть его в сторону отвел и начал чего-то Мамаю говорить, а тот на него разозлился, дураком назвал. Мамай всегда спокойный такой, а тут такая реакция. Мне интересно стало, что это тот второй, ну, которого вы Шаманом назвали, натворил. А он про рыжую какую-то стал говорить, просить за нее. То ли избавиться от нее хочет, надоела она ему, то ли любовника ей хочет найти, а сам отвалить. Как-то так.

– Рыжую? А имя называл?

– Нет, как-то все намеками, с жаргоном своим блатным. Там словечки такие были: «скинуть», «цацки». Короче, фигня всякая.

– Ира, – насторожился Крячко. – Может, не рыжая, а рыжье? Вспомни.

– А, точно! – обрадованно воскликнула она. – Я еще подумала тогда, что с неуважением он как к ней. Вроде отношения какие-то были, а он о ней так – рыжье. Как об отработанном материале. Фу! Цинично очень, а гнут из себя баронов, графьев каких-то прям.

– Баронов?

– Ну да. Кто-то из них сказал. Я не поняла, к чему, но два раза они сказали «барон». То ли Олега Шаман бароном назвал, то ли они кого-то другого. Или этому барону он хотел женщину сбагрить от себя подальше. Ну, ту, рыжую.