– Разрешите, товарищ полковник? – В дверях появилась фигура с погонами лейтенанта. – Свидетель Пименов доставлен.
Гуров кивнул. Лейтенант посторонился, пропуская в кабинет молодого человека, одетого в узкие коричневые брючки и тонкую летнюю рубашку навыпуск. Волосы у Вадима Пименова на темени стояли торчком, изображая, видимо, лирический беспорядок. М-да, подумал Лев, а в наше время считалось приличным причесываться, сейчас же – наоборот. Ладно, не это главное в людях.
Вадим с Гуровым был знаком. Одна короткая беседа у них была еще в тот день, когда Гуров и Крячко приезжали осматривать квартиру и Пименов-старший демонстрировал им коллекцию оружия. Тогда Вадим выглядел подавленным, больше молчал, на вопросы отвечал односложно. Сейчас в парне многое изменилось. Наверное, он вернулся в свое естественное состояние самоуверенного, немного нагловатого студента МГУ. Статус университета, статус отца, возможно, и результат некоторой избалованности с детства, все это слой за слоем копилось, формировало личность парня. Назвать Вадима глупым было нельзя. Скорее всего, он и в университет поступил сам, без всяких протеже. Но вот многие суждения у него были поверхностными. А ведь это жизненная позиция, вдруг подумал Гуров. И отношение к малоимущим, и к пенсионерам. Этот человек никогда не пропустит вперед старика, не подаст руку при выходе из транспорта женщине, не уступит места беременной в метро. И с презрением будет смотреть на бездомного старика, который роется в мусорном баке. Нет, даже смотреть не будет, он с презрением отвернется. Для Вадима Пименова существует только он сам. Он, люди его круга – и все остальные, к которым он относится как к людям второго сорта, неудачникам, никчемным созданиям.
Говорить во время допроса такому типу, что ты его подозреваешь, хотя бы и косвенно, в причастности к преступлению, нельзя категорически. Он сразу замкнется, начнет изворачиваться в любом вопросе, даже если тот и не касается преступления. Он погрязнет во лжи, а докапываться до истины придется оперативнику, а потом следователю. С такими типами, как Вадим Пименов, разговаривать надо «на равных», надо показывать одобрение его жизненной позиции, демонстрировать понимание его поведения в обществе как естественного и оправданного. А все вопросы о том, где он находился в момент совершения преступления в их с отцом квартире, должны выглядеть ненавязчиво, типа да, вот такие подонки, такие квартирные воры и мешают отдыхать людям, мешают им развлекаться так, как хочется.
В момент совершения преступления Пименов-старший был в загородном доме, а Вадим развлекался в ночном клубе. Аристарх Николаевич утром приехал в город и обнаружил, что входная дверь не заперта. Он решил, что это вернулся пьяный сын из клуба и не закрыл за собой дверь. Собрался уже отругать его и вошел в квартиру, но вместо сына обнаружил труп. Чего только профессор ни передумал в тот миг, он даже решил, что это его сын по пьянке кого-то убил.
А вот поведение Вадима, его реакция на труп вора в квартире была, скорее всего, правильной. Она Гурова не удивила. Испуг, сильное волнение, переживание за квартиру, за отца. Чаще всего, когда люди хотят что-то скрыть, пытаются выглядеть не так, как ощущают себя в данный момент, они делают это нелепо. Видна ложная реакция, видно, что поведение неестественное. Хотя, надо отдать должное, среди потерпевших и преступников ему за все время его работы в уголовном розыске попадались настоящие талантливые актеры.
Допрос Лев строил по очень простой схеме. Знает ли Вадим людей, которые могли захотеть или, тем более, попытаться украсть что-то из коллекции его отца? Разумеется, Пименов-младший возмутился. У него нет и быть не может таких знакомых, людей, склонных к воровству. Он – студент МГУ, занимается изучением иностранных языков, будущий переводчик. Гуров выслушивал ответы, с пониманием кивая головой, как бы подтверждая, что он и сам не думает, что у Вадима могут быть такие знакомые. А подозревает ли Вадим кого-либо? Может, у него есть опасения, может, кто-то интересовался коллекцией его отца и озвучивал в связи с этим желание иметь какое-то оружие? И снова молодой человек все отрицал.
Гуров слушал ответы, наблюдая за реакциями, а сам думал, искал ответы на сопутствующие вопросы. Ну, допустим, Вадим непричастен. Допустим, он совершенно не имеет представления, кто бы мог попытаться похитить кинжал. Но могут ли в окружении Пименова-младшего быть такие люди, кто тайно желал бы этой кражи? С одной стороны, подозревать можно каждого человека, многие, видя красивую или дорогую вещь, в мечтах хотели бы обладать ею. Но порой граница между «хочу» и «все сделаю, чтобы обладать» весьма ощутимая. И у большей части людей это непреодолимая граница. Вопрос: кто из окружения Вадима мог узнать о коллекции его отца, познакомиться с содержимым и принять меры к хищению кинжала? То есть нанять вора, заплатить ему за операцию.
И снова пошли вопросы о новых знакомых, о странных встречах, неожиданных, запомнившихся вопросах незнакомых или мало знакомых людей. И в череде этих вопросов Лев не упускал возможности побольше узнать о друзьях Вадима Пименова. А таких у него было двое, это удалось установить довольно просто. Один – сокурсник Вадима – Паша Шаров. Второй – тоже студент, только из МАИ. Отец должен радоваться, что его сын дружит не абы с кем. Но какое-то странное чувство появилось у Гурова, когда он по некоторым намекам и удивленным репликам людей, с которыми беседовал о Вадиме Пименове, стал понимать, что друзья как-то охладели друг к другу. Всего год назад, всего пару месяцев назад они были, как говорится, не разлей вода, а теперь не общаются, не переписываются в сетях, не ходят вместе по клубам.
– Ты за отца-то переживаешь? – завершая беседу, спросил Лев.
– Конечно, – с готовностью кивнул Вадим. – Вы бы знали, в каком он состоянии был, когда все случилось, когда полиция уехала, тело забрали в морг. Окно испортили, замок в двери теперь ненадежный, сейф ему раскурочили. Он сидит, руки опустил и на лужу крови смотрит посреди комнаты.
– А ты? – спросил Гуров, не имея в виду ничего определенного. Он просто хотел перевести разговор на самого парня.
– А я что? Надо же кому-то ситуацию исправлять. Вижу, отец в трансе. Позвонил Пашке, приятелю своему. Он сообразил, алкашку какую-то привел. Она и отмыла пол от крови. Сами мы бы не смогли. Я, например, даже представить не мог, как смогу прикасаться к крови этой…
Любопытно! Лев с интересом посмотрел на парня. Все в один голос говорят, что друзья охладели друг к другу, почти перестали встречаться, проводить время вместе, а тут вот оказалось, что первому, кому позвонил Вадим и у кого попросил помощи, так это однокурснику Павлу Шарову. Не стоит заострять внимание на этом, но в памяти сохранить стоит. А вообще-то придраться не к чему. Никак не клеится образ профессорского сынка с образом убийцы или организатора ограбления, посредника, «наводчика». Отрабатывать возможную причастность Вадима к ограблению собственного отца придется до конца. Такая уж работа, что отметать в сторону нельзя ни одну версию, какой бы она нелепой ни показалась.
– А с кем ты в клубе был в тот вечер? – спросил он. – Неужели у тебя девушки нет?
– Нет, – развел руками Вадим. – Но если честно, как мужчина мужчине, то в клубе можно найти на один раз девушку. Без проблем. А так, чтобы серьезно, – наверное, нет потребности. Мне и отец все время твердит, что жениться, серьезные отношения заводить надо, когда за спиной образование, профессия, хорошая зарплата в кармане. А знакомых, чтобы повеселиться, всегда можно найти. Там программы интересные всегда. Кстати, рекомендую этот клуб. Туда многие люди и в возрасте ходят. Прилично все. До утра танцевать, конечно, только молодежь вроде меня остается, но с вечера очень неплохо можно провести время.
Гуров сделал себе пометки, через кого можно установить точно, был ли в тот вечер Вадим Пименов в ночном клубе. Кажется, у парня железное алиби.
