— Да, это Абуладзе из двести шестнадцатого номера, — кивнул Рустамов.

— Он куда пошел — к себе?

— Ну да, взял ключ и поднялся на второй этаж.

— Скажи, а вчера вечером ты дежурил?

— Вообще-то я должен был вчера отдыхать, — объяснил администратор. — Но сменщик мой, Эльдар, заболел, так что пришлось мне и днем, и вечером сидеть. Да, вчера я был.

— Постарайся припомнить, когда этот ваш постоялец выходил из гостиницы, — попросил Гуров.

— Что ж, сейчас попробую, — согласился Рустамов. — Значит, поселился он у нас ближе к вечеру… Сходил в ресторан, поужинал. Потом был у себя. А потом, кажется… Да, было около десяти часов. Он спустился вниз, какой-то сам не свой. Спросил меня, где в такое время можно спиртное купить. Я подсказал, что если девушек из ресторана хорошенько попросить, то они продадут. Вообще-то у нас с десяти вечера что-то вроде сухого закона. Но если человеку невтерпеж, а человек солидный, не пьяница какой-то — отчего не пойти навстречу? Видите, я вам все как есть говорю, ничего не скрываю.

— Весьма признателен за такую откровенность, — сказал Гуров. — Ладно, и что потом было?

— Ну, он пошел в ресторан. Видно, действительно сумел с девушками договориться, потому что смотрю — выходит, бутылку коньяка в карман засовывает. И пошел на улицу.

— А в чем он был? Как одет?

— Да в куртке своей. Такая, знаете, спортивная куртка, коричневая… Вот такого же цвета, как та, что у вас в руках.

— Понятно. И когда он вернулся?

— Не скоро. Часа два, наверно, его не было. Да, точно — уже двенадцать пробило, когда пришел. И вид у него, скажу, был еще хуже, чем вначале. Так что коньяк ему не помог.

— И больше ночью уже не выходил?

— Нет, не выходил.

— А со второго этажа нельзя выбраться, не спускаясь в холл? Может, у вас второй выход есть?

— Нет, второго выхода у нас нет, — покачал головой администратор. — Можно, конечно, попробовать с балкона прыгнуть, но высоко получится. Так можно и ногу сломать. Если только человек альпинист или скалолаз — тогда да, тогда можно.

— А сегодня утром к нему в номер никто не заглядывал? Никто его не спрашивал?

— Нет, спрашивать никто не спрашивал.

— А мимо тебя мог пройти посторонний и заглянуть в номер к Абуладзе, когда того не было?

— Вообще-то я слежу за теми, кто мимо меня проходит, — заверил Рустамов. — Но я знаю, почему вы спрашиваете. Это вам, наверно, сам Абуладзе пожаловался, что у него куртка пропала? Он уже сегодня тут целую сцену устроил. «Где моя куртка? Куда пропала?» А я откуда знаю, куда и как она пропала?

— Но согласись, в хорошей гостинице вещи из номера не должны пропадать, — сказал Гуров. — Так я все же повторю свой вопрос. Не могло быть так, что кто-то прошел в номер Абуладзе, взял его куртку, а ты этого человека не заметил?

— Вообще-то могло, — со вздохом признался Рустамов. — Понимаете, какое дело: сегодня утром к нам заехала целая группа туристов. Автобус пришел из Минеральных Вод. Они тут весь холл заняли. Мы, служащие, прямо с ног сбились, пока их всех оформили и разместили. Конечно, в такой обстановке мы уже не так внимательно следили за тем, кто входит, кто выходит, так что кто-то мог пройти в гостиницу незамеченным.

— И выйти с курткой в руках?

— С курткой — вряд ли. Это бросается в глаза. Но если он ее спрятал в сумку или в чемодан, то мы его могли принять за одного из приезжих или за отъезжающего. Тогда он мог выйти.

Больше у Гурова вопросов вроде не было, и он уже повернулся к администратору спиной. Но тут ему в голову пришла одна мысль, и он вернулся к стойке.

— Скажи, а у вас живет такой Скрынников Михаил Анатольевич? — спросил он.

— Сейчас посмотрю, — отвечал дежурный.

Он открыл толстую книгу учета постояльцев, провел пальцем по строчкам. Потом перевернул страницу, еще посмотрел и, кивнув, ответил:

— Да, живет такой.

— Один?

— Нет, с женой.

— Вот как? И как же зовут жену?

— Сейчас посмотрю… Да, вот: ее зовут Дарья Кузнецова.

— А ты не помнишь, выходили этот Скрынников или его жена из гостиницы сегодня утром?

— Нет, не скажу, — покачал головой Рустамов. — Понимаете, есть люди, которых сразу запоминаешь, и даже когда они уже съехали, потом помнишь. А есть такие, вроде как незаметные. Он и сутки будет жить, и двое, и трое, а ты все никак не можешь его лицо запомнить. Вот этот Скрынников тоже к таким относится. Я вот знаю, что такой человек у нас живет. А попросите меня его опознать — тут я затруднюсь. Вот его Дарья — девушка чуть более приметная. Ее я немного помню. И могу сказать, что она сегодня вроде выходила. Но одна или с ним — не знаю.

— Ладно, пока вопросов больше нет, — сказал ему Гуров и вышел из отеля.

Выйдя, он задумался. У него возникла мысль, что надо бы устроить опознание Молчанова теми свидетелями, которые вчера видели менеджера вместе с Лидией Семеновой. Таких свидетелей у него было четверо: бородатый Яконов, анархист-восходитель Роман Корнев, а также их подруги. Ближе всего к нему сейчас находилась его собственная гостиница, в которой обитал Яконов, и Гуров решил направиться туда. Правда, не было никакой гарантии, что бородатый турист окажется на месте, но вдруг повезет?

Когда он вошел в холл «родной» гостиницы, выяснилось, что нет, не повезло — турист по фамилии Яконов час назад отправился кататься и еще не вернулся. Однако не успел Гуров почувствовать разочарование и двинуться дальше, как администратор сообщил ему:

— Тут вас какой-то молодой человек дожидается. Уже полчаса ждет.

Гуров подумал, что это уже знакомый ему анархист Роман вспомнил какие-то подробности и решил ими поделиться, и обернулся, ища глазами знакомое лицо. Однако вместо Романа с одного из кресел навстречу ему поднялся совершенно незнакомый парень. Он был на вид немного постарше Корнева и выглядел более солидно. Вид у него был усталый, но довольный.

— Значит, это вы ведете расследование двух убийств, которые тут случились? — без предисловий спросил незнакомец.

— Да, я, — отвечал сыщик. — Меня зовут Гуров, Лев Иванович. А вы кто?

— Меня зовут Григорий Соболев, — в свою очередь представился парень.

— И зачем ты хотел меня видеть, Григорий? — спросил Гуров.

— Да тут вот какое дело, — начал объяснять Соболев. — Я восхождениями занимаюсь. И мы с группой ребят на самый Новый год ходили на Эльбрус. А оттуда возвращались по-разному. Большая часть группы поехала назад, в Минеральные Воды, чтобы домой вернуться. А я двинулся сюда — мы тут с друзьями договорились встретиться. Они совершали восхождение на Чегет. И мы решили здесь встретиться, чтобы до конца праздников на горных лыжах покататься. Так вот, я три дня назад двигался сюда пешим ходом. Шел я как раз через трассу скоростного спуска. Я немного припозднился, так что был уже поздний вечер, скорее даже ночь, часов около десяти.

Гуров, до этого слушавший Григория немного рассеянно, тут насторожился.

— Ты говоришь, это было в десять вечера три дня назад? — переспросил он.

— Ну да, — кивнул Соболев. — Так вот, прохожу я мимо начала спуска, откуда все трассы начинаются. Время позднее, подъемник уже не работает, и на трассах, понятное дело, уже никого нет. Я иду вниз и вдруг вижу — направо, в стороне от трассы, какой-то огонек горит. Я удивился: что там такое? Я в этих местах уже был, катался по этому спуску и помню, что там никакого жилья нет. Там обрыв, пропасть стометровая — и ничего больше. Остановился, стал приглядываться. И мне показалось, что там в сторону обрыва бредет какой-то человек. Вроде как там фонарь горит, и он к этому фонарю идет. Но точно я не видел — темно было. Ну, я решил проверить, тоже туда пошел. Но тут фонарь вдруг погас. Я дошел до самого края, до обрыва, но там никого не было. Правда, мне показалось, что, когда я уже подходил к самому обрыву, вдоль него вниз, в сторону поселка, прошел какой-то человек. Я его даже окликнул. Помню, крикнул: «Эй, товарищ! У вас ничего не случилось? Помощь не нужна?» Но он ничего не ответил и пошел еще быстрее, почти побежал. Ну, а я его догонять не стал. Мало ли какие дела могут быть у людей? И пошел себе дальше вниз.