— Значит, если я правильно понял, в пансионате поселились вы с вашей девушкой и еще пять человек, включая Семенова?

— Да, все так.

— Расскажите мне, только коротко, в каких отношениях находятся между собой эти люди, — попросил Гуров. — И дайте каждому краткую характеристику.

— Хорошо, я попробую, — согласился Абуладзе. Затем он оглянулся на окружавшую холл галерею, убедился, что на ней никого нет и никто не может его услышать, и начал рассказ: — Сначала, конечно, надо сказать о Лиде. Она на пять лет моложе Игоря. Но для женщины такой возраст… сами понимаете. В прошлом она по профессии проектировщик. Но уже лет пятнадцать не работает — с тех самых пор, как Игорь стал зарабатывать приличные деньги. Занимается коллекционированием картин, драгоценностей… разными вещами.

— Меня не слишком интересуют увлечения вдовы погибшего, — остановил его Гуров. — Прежде всего меня интересуют их отношения. Они были такими, как должны быть у супругов?

— У супругов… — медленно произнес Абуладзе. Он явно находился в затруднении. — Ну, у супругов бывают очень разные отношения…

— Нет, давайте все-таки скажите что-то более определенное, — настаивал Гуров. — Так и быть, я вам помогу. Под отношениями, которые должны быть у супругов, я понимаю любовь, желание общаться, стремление помочь. Когда люди делятся друг с другом и горем, и радостью. Так вот: у погибшего Семенова с женой были такие отношения?

— Нет, если вы о таких — нет, их не было, — покачал головой Абуладзе. — Уже лет пять, наверное, как между ними наступило охлаждение. Это не сразу началось, постепенно. Ну, известную роль сыграл возраст Лидии Евгеньевны. Сами понимаете, интимная близость между ними была уже невозможна… а потом как-то прекратилась и любая близость.

— Но они общались, разговаривали?

— Да, конечно, разговаривали, но…

— Семенов не был с женой вполне откровенен?

— Да, это надо признать. Он многое от нее скрывал.

— Понятно. Позже мы еще вернемся к этому вопросу. Я должен знать все, до мельчайших подробностей. А пока давайте поговорим о других.

— Хорошо, давайте о других. Значит, Ксения, дочь Игоря. Она девушка очень волевая, самостоятельная. Как и отец, увлекается горными лыжами.

— В каких отношениях она была с отцом?

— В отличных отношениях. Просто в прекрасных! Вот здесь была настоящая любовь: отцовская — со стороны Игоря и дочерняя — со стороны Ксюши. Насколько я знаю, они много и охотно разговаривали, делились друг с другом…

— У Ксении есть молодой человек?

— Да, конечно. Его зовут Саша, фамилию не помню. Студент, кажется. Он тоже сюда приехал, вслед за Ксенией. Только живет не в пансионате, а на какой-то турбазе.

— Так, и у нас остались еще два человека, живущие здесь, в «Вершине». Расскажите немного о них.

— Да я много и не могу, — признался Абуладзе. — Телохранителя я мало знаю. Видел, конечно, но не более того. Крепкий, исполнительный… Что еще можно сказать? А что касается этого заместителя, Молчанова, то о нем я вообще ничего не могу сказать. Я его только здесь в первый раз и увидел. Что он за человек, мне неизвестно. Нет, пожалуй, одно все же скажу: что он вполне оправдывает свою фамилию. Все больше молчит.

— Ладно, для начала этого хватит, — решил Гуров. — Теперь я хотел бы взглянуть на тело погибшего.

— Идемте, — сказал ресторатор. — Оно не здесь. Недалеко есть ледник, его туда положили.

Они вышли из здания и направились к расположенному неподалеку приземистому строению. Абуладзе открыл дверь, и в нос сыщику ударил хорошо знакомый запах, говорящий о том, что в помещении находится покойник.

— Обычно владелец пансионата хранит здесь рыбу и фрукты, — тихо произнес Абуладзе. — Но сейчас они все это убрали, распихали по холодильникам. Теперь здесь только Игорь.

Погибший владелец компании лежал в центре помещения, завернутый в большой кусок брезента. Гуров приподнял его верхнюю часть. «Да, здорово ему досталось…» — подумал он, увидев, что стало с предпринимателем после падения со скалы. Вся правая сторона головы была разбита, глаз исчез. Тем не менее Гуров сразу узнал того человека, который вчера ехал вечером кататься. Его предположение оказалось верным: вчера он действительно встретился с Игорем Семеновым. В первый и последний раз… Гуров открыл брезент дальше и убедился, что пострадала вообще вся правая сторона тела — рука неестественно торчала, ребра, по всей видимости, тоже были сломаны.

Он вновь накрыл покойного и повернулся к ресторатору.

— Как я понял, врач его смотрел? — спросил он.

— Да, из Тырныауза приезжала бригада — лейтенант полиции, врач, фотограф, — подтвердил ресторатор. — Врач провел осмотр и выписал свидетельство о смерти. Записал, что смерть произошла в результате несчастного случая, как я вам уже говорил. А лейтенант заявил, что случай очевидный, следствие проводить не будут, уголовное дело возбуждать тоже.

— А как фамилия этого лейтенанта?

— Да, я записал, — кивнул Абуладзе. — Сейчас…

Он достал из кармана куртки блокнот, полистал и, найдя нужную страницу, прочитал:

— Касыгов Александр Исрапилович.

— А телефон его у вас есть?

— Да, телефон я тоже взял, — подтвердил Абуладзе.

— Врач не находил на теле повреждений, полученных до наступления смерти? Побоев, следов ударов?

— Как я понял, нет, ничего такого не было.

— Хорошо, телефон я потом у вас спишу, — сказал Гуров. — Что ж, здесь я все посмотрел, теперь пойдемте на трассу. Только знаете что? Где его лыжи?

И он кивнул в сторону тела, накрытого брезентом.

— Лыжи, лыжи… — задумался ресторатор. — А, вспомнил! Наверно, они там же, где все вещи, — в его комнате. Пойдемте.

Они вышли, Абуладзе запер ледник, и они вернулись в пансионат. Комната, которую занимал погибший, находилась на втором этаже. Они поднялись по лестнице, изготовленной из какого-то дорогого дерева — не покрашенного и даже не покрытого лаком, а только обработанного особым образом, что лучше выявило его структуру, — и двинулись по галерее, которая огибала холл. Когда они проходили мимо одной из дверей, Гуров услышал доносившийся из-за нее сдавленный тоскливый вой. В этом звуке было столько неподдельной муки, столько горя, что Гуров невольно остановился.

— Это кто там? — шепотом спросил он Абуладзе. — Жена? Или дочь?

— Нет, это нет… — вновь смутился ресторатор. — Это Настя Мельникова. Переживает очень…

— А кто эта Настя? — спросил Гуров. — Вы о ней не говорили.

— Нет, я говорил, — поправил его Абуладзе. — Вы только имени ее не спросили. Настя — это моя девушка, с которой я приехал.

— А, вот что! Но как-то странно… Она что, хорошо знала покойного?

— Да, очень хорошо! — подтвердил собеседник. — Игорь нас с ней и познакомил.

— Понятно… — кивнул Гуров. — Значит, это ваша комната тоже?

— Нет, моя нет… — пробормотал Абуладзе. — Моя — следующая. Все-таки, понимаете, мы не муж и жена…

— А что, в семье Семенова такие строгие нравы? — удивился Гуров. — Сейчас на это вроде смотрят проще…

Эти слова Гурова привели владельца сети ресторанов в еще большее смущение.

— Да, тут строго… — пробормотал он. — Тут… они…

Он явно не знал, что сказать. Однако в этот момент произошло одно событие, которое помогло ему выйти из неловкого положения. На другой стороне галереи открылась дверь, и из нее вышла дама.

Это была именно дама, а не просто женщина. Точеное лицо с умело наложенным макияжем, сложная прическа, длинное платье, нитка жемчуга на шее, жемчужные серьги в ушах — с таким обликом она могла смело направляться на прием, например, в «Президент-отель».

Красавица внимательно взглянула на Гурова и его спутника и направилась в их сторону. Когда она приблизилась, Абуладзе обратился к ней:

— Лидия… позвольте представить вам знаменитого сыщика, полковника Льва Ивановича Гурова. Я вам о нем говорил. Лев Иванович отдыхает в поселке. И он любезно согласился проверить обстоятельства гибели Игоря.