Парень за деревьями замер. Теперь он пристально смотрел на двери магазина. Наконец оттуда вышла молодая женщина с черными волосами и очками, поднятыми вверх. Что–то в типаже этой женщины было неприятное. То ли черные волосы, которые совсем не шли ее худому вытянутому лицу, то ли безвкусная одежда, явно собранная с прилавков бывшего Черкизовского рынка.

Женщина торопилась, даже немножко нервничала. Это было заметно. Она тоже свернула к мостику через газон с декоративным ручейком. Гуров обратил на нее внимание лишь потому, что она появилась в поле его зрения. Это была просто привычка смотреть на людей. Всегда, в любой ситуации. Привычка, заложенная с первых лет работы в уголовном розыске.

Такая привычка есть у каждого серьезного опера. Он делает это неосознанно, работает даже не мозг, а подкорка, наметанный взгляд, опыт общения с преступниками. Он сразу видит среди прохожих человека, отсидевшего в колонии, тем более тех, кто сидел недавно. Не по наличию наколок, а по интонациям, порой и жестикуляции, мимике, походке. Очень долго с бывших зэков не сползает этот зоновский налет. С некоторых не сползает никогда.

Гуров хорошо помнил самого себя, когда он впервые ощутил у себя не просто эту привычку, а ее результативность. Это было много лет назад, когда он, будучи молодым лейтенантом, стоял на перроне, ожидая электричку, и обратил внимание на двух молодых мужчин. Лев не сразу и понял, почему стал наблюдать за ними. И только когда эти двое сняли часы с руки спавшего на лавке мужчины и вытащили у него из кармана кошелек, все встало на свои места.

Их взяли. Он же с постовым милиционером тогда и взял. Вскоре выяснилось, что эти двое оказались беглыми «химиками»[2]. И молодой оперативник, лейтенант милиции Гуров, сделал для себя очередной вывод. Оказывается, люди отличаются друг от друга до такой степени, что разглядеть преступника, при определенном опыте и навыках, можно даже в толпе прохожих. При определенных условиях, конечно.

И сейчас у цветочного магазина Гуров совершенно четко понял, что эта женщина сильно озабочена, что она спешит, что у нее неприятная ситуация. И тот парень за ней следит. Нет, он не уголовник, не бывший зэк. Но ему что–то от этой женщины нужно, и настроен он очень враждебно. Гуров закрутил крышку маленькой пластиковой бутылочки и двинулся наперерез незнакомцу.

— Садитесь, Оксана, — распахнул перед женщиной дверку Крячко. — Поговорим в машине. Чего на ногах…

— Ой! — взвизгнула она и кинулась не в сторону, а как раз навстречу мужчине, следившему за ней из–за деревьев, а теперь оказавшемуся возле нее.

Гуров ожидал чего угодно. Он не особенно переживал за Крячко. Станислав был в хорошей форме, тем более он, опытный боец, вполне мог в одиночку задержать любого преступника, свернуть его в бараний рог и на себе приволочь в полицию. Но сейчас случилось неожиданное. Взлетевший кулак мужчины оказался направлен в лицо Оксане Воропаевой.

При всей неожиданности ситуации Гуров отреагировал молниеносно. Он воспользовался тем, что неадекватный мужчина не видел его приближения, и, подставив руку, помешал ему нанести удар Оксане, а в довершение нанес сильный удар наотмашь зажатой в руке бутылочкой с водой.

Гулкий мощный удар привел к тому, что полупустая пластиковая бутылочка лопнула, окатив водой лицо отшатнувшегося от удара парня. Он схватился рукой за перила мостика, чтобы не упасть, и ошалело уставился на двух крепких мужчин в костюмах, которые смотрели на него со снисходительной иронией. Эти взгляды остудили незнакомца даже больше, чем вода из лопнувшей бутылки, которую он машинально вытирал с лица пятерней.

— Ты больной? — спросил Крячко, аккуратно придерживая Оксану за локоть, чтобы она не сходила с места. — Вызвать тебе кого–нибудь? Санитаров, например…

— Вы кто такие? — наконец заговорил парень. — Чего вам надо от Оксаны? Оксан, это кто такие?

— Во–от, — наставительно заметил Стас. — А вопросы надо задавать прежде, чем кидаться бить в лицо собственную… жену, хоть и гражданскую. Я не ошибся, Оксана?

— Да, — тихо ответила она, недобро блеснув глазами, — это Пашка… муженек мой гражданский… придурок!

— Так, — тон парня сменился на повелительный, — я повторяю свой вопрос. Кто вы такие, что вам нужно от этой женщины? И документики мне ваши!

С этими словами Паша ловко выхватил из внутреннего кармана красную книжечку и поднял ее перед лицом Крячко. Гуров в ответ тоже вытащил свое удостоверение и поднес к лицу Павла. Мужчина даже губами начал шевелить, вчитываясь в строчки, и не заметил, как Крячко вытащил из его руки удостоверение, пробежал его глазами и сунул себе в карман.

— Теперь поговорим, старший лейтенант Кретов, — сказал Станислав. — Вы, Оксана, сядьте на переднее сиденье, побережем ваши ноги, а ты, герой, иди сюда.

— Даже старший лейтенант, — хмыкнул Гуров. — Что за отдел?

— Из местного районного, — ответил Крячко вместо Павла. — Уголовный розыск.

— Ты что же, такой ревнивый, что сразу драться лезешь? — с иронией заметил Гуров, разглядывая Павла в упор. — А что же ты на нас не кинулся, а женщину свою ударить хотел? Наверное, гордишься офицерским званием? А?

— Это к службе отношения не имеет, — буркнул Павел, отводя глаза в сторону. — Это личное.

— Это не личное! — взорвался Лев. — Ты с ней семью собрался строить! Детей, наверное, рожать. Воспитывать их, в жизнь выпускать, обществу отдать… А кого ты вырастишь? Мужчин? Или ублюдков, которые ревнуют без причины женщину и чуть что норовят ее в лицо кулаком. А ведь ты наверняка восхищался ее лицом, слова красивые говорил! И как же ты в эту красоту, которая только для тебя, и кулачищем?

— Нервы… — тихо ответил Павел, — не выдержал.

— Я еще с тобой разберусь, как ты с такими нервами в уголовном розыске работаешь. А сейчас стой и молчи, пока мы с Оксаной побеседуем!

— Да, — понял намек Крячко и оперся руками на открытую дверцу машины. — Вы извините, Оксана, что все так с вашим Павлом получилось. Мы и представления не имели, что он такой… такое может учудить. Мы вообще о нем не знали. А нам очень важно поговорить с вами об одной женщине, с которой вы работали вместе. Об Ольге Березиной.

— Березина? — вскинула глаза Оксана, и ее губы сразу характерно изогнулись. Не любила она Березину, это было очевидно. — А что о ней говорить?

— Ясно, ясно, — засмеялся Крячко. — У вас с ней неприязненные отношения. Ну, мы в ваши отношения лезть не собираемся, это ваши дела. Понимаете, нам ваша помощь в другом нужна. Может, вы кого–то из ее знакомых знаете, может, видели и слышали, с кем она позавчера разговаривала. Она ведь пропала.

— Как пропала?

Гуров посмотрел на напарника и чуть заметно покачал головой. По его мнению, не стоило так уж сгущать краски. Вполне можно было сказать правду, что Березину нужно срочно найти, что она важна как свидетель, а полиция, перебрав все ее связи, не может ее разыскать. Но мешать Станиславу он не стал. Уж Крячко–то лучше всех умел разговаривать с женщинами. Имелось у него какое–то особое обаяние, на которые женщины были падки.

— Да, мы никак ее не можем найти, — продолжал Крячко. — Она, может, действительно была такой, что вы ее заслуженно недолюбливали, но вряд ли вы ей желали смерти. Она ведь тоже человек, женщина. Со своими странностями, со своей любовью к какому–то мужчине. И что с ней, где она? А еще она и важный свидетель для нас. Представляете, если…

— Ужас какой! — прикрыла рукой рот Оксана, глядя на Крячко снизу вверх уже совсем другими глазами. — Да я‑то чем могу вам помочь? Я же с ней даже не дружила.

— Понимаете, мы уже всех расспросили, кто с ней виделся позавчера, когда она в последний раз выходила на работу, остались только вы. Может, слышали о том, что она спорила с кем–то, или заметили, что она кого–то или чего–то боится, может, к ней приходил кто–то, с кем у Березиной состоялся явно неприятный разговор… Может, в машину к кому–то садилась, кого вы хорошо знаете…