— А че я вам на себя клепать должен, — пожал плечами Шмарков. — Доказывайте, вам за это деньги платят. Докажете — ваша взяла, нет, так я посижу и выйду.

— За перестрелку с полицией ты сядешь точно, — пообещал Крячко.

— Не докажете. Там нет моих пальчиков, — хрипло засмеялся Шмарков.

— Пальчиков нет, — пустился в экспромт Крячко, — зато есть свидетельские показания. Там дураков, кроме тебя, не было. Мамедову это все тоже не очень нужно, он тоже хочет побыстрее домой вернуться. Так что процесс стирания пальчиков зафиксирован, как и стрельба тобой в офицеров полиции. Свидетели показали, что они слышали предупреждающие возгласы. Не отвертишься, что не знал и не слышал. Но это все цветочки, а вот убийство на Кутузовском проспекте гражданина Курвихина с целью завладения его имуществом, в частности автомашиной «БМВ», и тому подобным это намного серьезнее. Да по предварительному сговору, да группой. Не ошибись, Шмон, когда грубить нам соберешься.

— Дураков нет, — усмехнулся Шмарков, но уже не с прежней уверенностью. — Я в ваших руках, нет мне резона злить вас. Есть что — предъявляйте.

— Сержант! — гаркнул Гуров специально, чтобы подольше поддерживать нервы Шмаркова во взвинченном состоянии.

Вообще–то Крячко мог спокойно подойти к двери и вызвать конвойного. Но сейчас все требовалось делать «на нервах». Сержант вошел и вопросительно посмотрел на Гурова.

— Забирайте его, — велел Лев, а потом ткнул указательным пальцем Шмаркову в лицо: — А ты, Шмон, заруби себе на носу. Пока мы с тобой разговариваем по–хорошему, ты можешь рассчитывать на человеческое к тебе отношение. Начнешь злить, раздражать и мешать, превратишься в бездушный мешок дерьма, от которого мы захотим избавиться побыстрее. Пусть МУР тобой занимается. А мы, с высоты нашего служебного положения, могли бы тебе твою участь облегчить. Но решать тебе!

Шмаркова увели. Крячко с любопытством смотрел на Гурова, сложив руки на груди. Тот о чем–то напряженно думал. Причем, насколько Станислав знал своего старого друга, напарника и начальника, от Гурова стоило ждать чего–то нестандартного.

— Знаешь что, Станислав? — Гуров стряхнул с себя задумчивость, пружинисто встал и прошелся по кабинету. — Мой опыт подсказывает мне, что в паре Шмарков и Раззуваев — Шмарков мог и должен был быть старшим. Больше того, Раззуваева, с его техническими талантами, могли использовать «втемную», если убийство Курвихина заказное.

— Так, так, — улыбнулся Крячко. — Мы пока никакого криминала вокруг бизнеса Курвихина не обнаружили, но допустим.

— Курвихина хотят убрать, — загнул Лев один палец на руке, — для этого нанимают Шмаркова, чтобы имитировать убийство с целью ограбления. Шмарков — угонщик, это в их кругах знают все, и большого смысла использовать именно его нет. Значит, — загнул он второй палец, — Раззуваев не должен знать заказчика. Они бы так не рисковали.

— Тогда Раззуваев должен был знать, что Курвихин именно в то время и в том месте остановится на Кутузовском проспекте. Значит, плясать надо от Курвихина, а не от рядовых исполнителей.

— Примерно так, — согласился Гуров. — Но эти умозаключения нам надо уточнить. И срочно. Сегодня ночью в напряженной нервной атмосфере трясем Раззуваева, а потом мы с тобой вслед за «муровцами» пройдем по всем связям Курвихина. Куда он, черт возьми, поперся ночью? И что он делал на Кутузовском?

— А до ночи пусть с ним поработает мой человечек в камере, — предложил Крячко. — Приглядится, может, подогреет его, напряжет всякими рассказами, попугает маленько якобы своим опытом. Есть у меня такой ас камерных разработок.

В одиннадцать вечера, когда сыщики находились в своем кабинете на Житной, на мобильный телефон Гурова неожиданно позвонил майор Шалов и доложил, что совершенно случайно буквально в десяти метрах от зоны поиска на месте убийства Курвихина найден электрошокер.

— Ну–ка, ну–ка, Глеб Сергеевич! Повторите еще раз и в деталях, — велел Гуров и включил внешний динамик своего телефона. Крячко подсел рядом и приготовился слушать.

— Ребята, которых я оставил заканчивать повторный осмотр места на Кутузовском, — снова заговорил майор, — проявили инициативу и, чуть расширив зону поиска, сразу нашли на линии кустов электрошокер. Темно–красная такая штучка. Не очень дорогая, рассчитанная на непосредственный контакт, без всяких стреляющих там картриджей. Лежал он, чуть запутавшись в нижних ветвях кустарника, поэтому его со стороны аллеи было не видно, а со стороны дороги, естественно, его не видели водители, потому что смотрят на дорогу, а не на кусты.

— Посторонняя вещь, — с сомнением вставил Крячко.

— Что? — переспросил майор. — А-а, здравия желаю, Станислав Васильевич. Это вы там рядом. Нет, не случайность. Эксперты в лаборатории обнюхали предмет с особой тщательностью. Есть два хороших отпечатка пальцев.

— Один Курвихина? — догадался Гуров.

— Так точно. Мы сверили с дактилокартой из морга. А вот второй отпечаток — маленький и узкий. Или ребенок, или женщина. Скорее женщина, потому что это женская модель «Акула PRO», а еще в щелке между двумя деталями застрял обрывок женского волоса. Эксперты сказали, что волос живой, ему всего несколько дней. Темно–каштановый, здоровый, но крашеный. Анализу на ДНК подлежит, если таковая необходимость возникнет.

— Ну, ты обрадовал, Глеб Сергеевич! — засмеялся Крячко. — Даже не представляешь, как ты нас обрадовал! — И, когда Гуров отключил телефон, спросил: — Ну?

— Что «ну»? Сам не понимаешь? Если бы Курвихину при его статусе угрожала опасность, он бы носил с собой «травматик», а то и получил бы разрешение на боевой «Иж». И уж телохранителя он мог себе позволить. Другое дело, что во время этой таинственной поездки он не взял бы его с собой. Но женская модель электрошокера не вяжется тут ни с чем.

— Вот! — с довольным видом потер руки Крячко. — Я и говорю: либо жена, либо дочь, либо любовница. Это мы установим теперь легко.

— Наличие любовницы у Курвихина не установлено. Жена есть, дочь есть.

— Электрошокер он мог взять из стола секретарши, — заметил Крячко. — Вариантов много, так что завтра у нас с тобой напряженный день.

Набросав к двум часам ночи план беседы с несколькими женщинами из окружения Курвихина, в том числе с его женой и дочерью, сыщики отправились на Петровку в ГУВД Москвы. Шмарков и Раззуваев сидели в камере ГУВД последнюю ночь. Завтра следователь их официально арестует, и переправят ребят в СИЗО.

Помощник дежурного проводил Гурова в дежурную часть, где его принялись угощать кофе, а Крячко отправился побеседовать со своим агентом. Дружба дружбой, даже будь вы сто раз коллегами по работе, а чужих агентов в лицо знать не положено никому. Даже твоему начальству.

Крячко вернулся минут через двадцать. Он выразительно глянул на помощника дежурного и подсел к Гурову.

— Ну, все в порядке, Лев. Раззуваева обработали нормально. Чего–то он боится, весь на нервах. Даже сидеть на одном месте не может. Причем не нас он боится, а скорее, блатных. Расколоть его в камере не удалось, вопросами вывести на чистую воду тоже. Но главное ясно — не все там просто у них с убийством Курвихина. Знаешь, какую мыслишку мне подбросил мой человечек? Вы, говорит, пригрозите вообще его отпустить, за неимением серьезных улик. Возьмите подписку о невыезде и отпустите. Он или откажется выходить, или кинется с кем–то объясняться.

— Насколько твой агент опытен? Можно его рекомендациям верить?

— Вполне. Это тот еще жучара, людей из блатной среды видит насквозь.

Сейчас Раззуваев выглядел далеко не таким уверенным. Лицо посерело от волнения, глаза глубоко запали, а губы вытянулись в тонкую нервную нитку. Он встал на пороге, глядя в лица полковников, а сержанту из дежурной части пришлось подтолкнуть задержанного. Раззуваев даже не оглянулся. Шаркая ногами, он прошел на середину комнаты, где ему приготовили стул, и тяжело опустился на него. Гурову показалось, что парень чуть ли не вздохнул в голос, когда садился.