Крячко не пошел сразу «змейкой», как делают, когда осматривают более или менее значительный участок территории. На нем были три лавки вдоль аллеи, ряд кустарника и большой травянистый участок между ними. Если ходить от лавок к кустам «змейкой», можно ошибиться с точкой, от которой начал обход.

Пришлось идти сначала вдоль кустарника. Медленно шагая и вглядываясь в траву, Крячко прикидывал, как все могло быть. На той стороне в траве нашли несколько капель крови. Здесь, где лежало тело Курвихина, тоже была кровь, и форма пятна вполне соответствовала ситуации — она вытекала из двух ран. Экспертиза подтвердила, что и на той стороне, и здесь кровь одного человека — Курвихина. Значит? Крячко остановился и присел на корточки. Окурок! Тонкая сигаретка, сгоревшая до фильтра. Вчера ее не заметили? Он поднял окурок, помял в пальцах — мягкий, свежий. Поднес к носу… бросили совсем недавно. После убийства.

На чем я остановился, напомнил себе Станислав. Ах, да, кровь и там, и по эту сторону. Ударили ножом, в брюшину. Он согнулся от боли, его быстро протащили через кустарник, там есть пара свежесломанных веточек, и ударили еще раз ножом здесь. В сердце. Потом бросили тело и скрылись. И что теперь можно тут найти, учитывая, что осматривали с фонарями «влегкую» ночью, а потом еще раз утром?

Крячко знал, что инициатором этого дополнительного осмотра был Гуров. И он понимал напарника — свое мнение на то и свое, что основывается на собственных впечатлениях и выводах. Обычно в таких местах напрямик не ходят. Но все бывает. И лучше потом отсеять часть улик, как вот этот свежий окурок, чем пропустить нужный. След каблука на мягкой земле, оторванная пуговица, выпавшая бумажка из кармана, окурок, отцепившаяся запонка и тому подобное. Понять бы еще, на чем он приехал сюда. Из дома он уехал на машине, значит, она должна была быть здесь, но была ли?

— Вадик! — зычно крикнул Крячко, сидя на корточках у кустов.

Оперативник примчался рысью и с готовностью присел рядом, бегая глазами по земле. Видимо, он решил, что полковник из Главка что–то нашел.

— Вадик, что там у вас известно? Напомни, на какой машине ездил погибший?

— У-у, — солидно кивнул опер, — тачка у него была статусная. «БМВ» пятой серии, «Гран Туризмо». Мощная зверюга. Комплектация с полным приводом, 450 «лошадок» в движке.

— Дорогая, наверное?

— Она только в базовой комплектации больше трех с половиной миллионов стоит. Ну а у нас в салонах базовую все равно не купить, не выгодно им это. Да и у Курвихина, я думаю, наворотов в ней было много. Кстати, она черного цвета. А что?

— Да так, — поднимаясь на ноги и рассеянно глядя на дорогу, ответил Крячко. — Ясно, что пятен масла у тротуара мы не найдем. Не те времена, чтобы по пятнам находить машину.

— Это вы про времена нэпа сейчас? — не удержался Борисов.

— Очень смешно, — проворчал Стас, — обхохочешься. Иди работай.

Осмотр продолжался. Трое мужчин чуть ли не на четвереньках, квадрат за квадратом, обследовали территорию бульвара. На них смотрели из окон проезжавших машин, на них показывали пальцем дети, косились редкие прохожие. Каждый думал о своем и выдвигал свою версию происходящего. Часто несерьезную, комичную. Но почти всегда очень далекую от истины, потому что обыватель представлял себе работу уголовного розыска по нелепым фильмам, в которых даже близко не водились консультанты из числа профессионалов–оперативников или хотя бы людей, частично знакомых со спецификой этой службы.

Звонок прозвенел неожиданно. Крячко вытер кончик носа тыльной стороной ладони и полез в карман за мобильником. Он не любил, когда прерывают такую вот кропотливую работу, но за долгие годы службы уже привык к тому, что неожиданные звонки, как правило, важны. Тем более звонки полковнику полиции, работавшему в Главном управлении уголовного розыска МВД страны. Номер принадлежал дежурному ГУВД Москвы, и это настораживало.

— Слушаю, Крячко! — привычно отозвался Станислав.

— Товарищ полковник, — звонко отрапортовал голос в трубке, — помощник оперативного дежурного майор Синицкий. Срочная информация для вас и полковника Гурова. Но Гуров недоступен… разрешите доложить?

— Ну, давай, давай, — недовольно проворчал Крячко.

— Есть сообщение от старшего оперуполномоченного капитана Шишкова. По угонам. Я передам ему трубку?

— Давай, что там у него…

— Здравия желаю, — сменился голос в трубке. — Товарищ полковник, по оперативным данным, по городу сейчас движется автомобиль «Мерседес», седан Е класса, коричневого цвета, госномер — три двойки.

— Ну? — тут же все понял Крячко и призывно поднял руку, делая знаки своим помощникам.

— Хозяин машины об угоне не знает, он сейчас за границей на отдыхе. Я принял решение «вести» машину издалека и осторожно…

— А если упустишь?

— Вряд ли. Я уже знаю, куда ее гонят, но не хочу их спугнуть, в том числе и тех, кто готовит машину к перепродаже.

Крячко Андрея Шишкова знал. Капитан специализировался в МУРе именно на угонщиках и базах по переделке угнанных машин. Парень был несколько флегматичным, но его старательность и рассудительность давали хорошие результаты. А еще Шишкова отличала способность убеждать начальство. Он настолько методично и скрупулезно разрабатывал не только свои операции, но и доклады, что начальство зачастую теряло терпение и давало «добро». Хотя, «добро» Шишков получал еще и потому, что ему привыкли верить.

Сейчас капитан снова был прав в своих рассуждениях. Рисковать и начать операцию — «перехват» опасно, если есть шанс получить точную информацию о месте, где переделывают краденые машины, и о самой преступной группе. Риск упустить одного угонщика и шанс получить в руки целую сеть.

Свою идею Шишков изложил Крячко коротко, но сложность была в том, что оперативную информацию он получил неожиданно, и времени на сбор группы захвата у него не было. Привлекать ОМОН в таких случаях еще более опасно. Ведь место проведения операции стало известно только что, и нет гарантии, что при появлении бойцов ОМОНа большей части бандитов удастся уйти или удастся ликвидировать следы преступления. Тут работать надо тоньше, тут надо играть.

— Слушай меня, — приказал Крячко, загоревшись перспективами выйти и на угонщиков машины Курвихина. Может быть, здесь есть какая–то связь. — У меня сейчас под рукой двое помощников из вашего ведомства. Ребята опытные, крепкие. Это Вадик Борисов и Саша Малкин…

Майор Шалов тронул машину, вывел ее через арку между домами и остановился у пешеходного светофора, ожидая зеленого света. Гуров неторопливо, погруженный в свои мысли, распутал провод зарядного устройства, потом вставил его в «прикуриватель», подсоединил телефон, дождался сообщения, что зарядка идет, и попытался включить его.

— Так вот, Глеб Сергеевич, — начал Гуров, но тут телефон завибрировал и разразился нетерпеливой трелью. — Вот, началось, — усмехнулся Лев.

Майор Шалов покосился на полковника, отмечая, как у того меняется выражение лица. Только что он был задумчив, погружен в себя, даже немного меланхоличен и вдруг весь подобрался, сжался, как пружина, лицо сделалось сосредоточенным, даже черты как–то заострились.

— Понял, Стас, понял, — торопливо говорил Гуров. — Где это? Давай, мы сейчас с Шаловым тоже подскочим. И никакой там без меня самодеятельности. Переторопят! Хотя капитана Шишкова я знаю. Но все равно, ждать меня!

— Шишков? — переспросил майор. — Это наш? Андрей?

— Да, он сейчас машину одну «ведет». И у него якобы есть данные о месте, где их переделывают и готовят к перепродаже. Разворачивайся, Глеб Сергеевич!

Гуров с неудовольствием понял, что Шалов не знает этого района Москвы. Они проехали Кузьминки и углубились в микрорайон, сплошь застроенный старыми кирпичными пятиэтажками. Сюда программа переселения из ветхого жилья, видимо, еще не добралась. Лев смотрел на ухоженные дворики, на газончики под окнами и свежевыкрашенные цветные лавки у подъездов. Отдавало старыми московскими пригородами, какими они были в шестидесятые. Хотя Кузьминки давно уже не окраина, а местами дух сохранился, дух старой Москвы, дух детства.