— Да, конечно. Я с нетерпением жду возможности посмотреть интересное кино.

Через несколько минут Кирилин перезвонил и сообщил, что спецаппаратура, установленная в квартире Тимашова, снята, и долгожданное «кино» Гуров сможет посмотреть очень скоро.

— Они обещали карточки привезти в течение часа, — сказал Кирилин.

— Карты памяти?

— Да, их. Их ведь все равно к делу прилагать, так что можешь к смежникам нашим не ездить. Весь сервис «на дому» получишь, не выходя из кабинета.

— Ну, насчет «не выходя из кабинета», это я бы поспорил, — усмехнулся Лев. — Но в целом — рад. По крайней мере, не придется лишний раз ехать на другой конец города, — вполголоса добавил он, нажимая на сброс.

В связи с приближавшимся окончанием рабочего дня транспортные потоки на столичных магистралях уплотнились. Поэтому полковник добрался в Управление практически одновременно с сотрудниками из службы исполнения наказаний, доставившими видеоматериалы, и ему не пришлось ждать.

— Я у вас как передаточное звено, — усмехаясь, заметил Кирилин. — Принял-сдал. Хоть впечатлениями потом поделись. За все время, что веду это дело, это — первый материал, который не я первый смотрю.

— Ладно, если будет «клубничка», опишу в красках, — улыбнулся в ответ Гуров.

Но «клубнички» на видеозаписях не было. Если верить съемке, дни арестованного проходили довольно скучно и однообразно. Подтянутый темноволосый мужчина средних лет, по-видимому, заранее определил для себя режим на этот нелегкий период своей жизни и неукоснительно его придерживался.

Утром, после обычных гигиенических процедур, он в течение часа занимался физическими упражнениями, потом завтракал, потом либо читал, либо смотрел телевизор. Иногда что-то записывал и как будто над чем-то размышлял.

Ничего подозрительного в квартире действительно не происходило, и за последние три дня перед смертью, записи которых решил отсмотреть Гуров, Тимашова не навещал даже адвокат. Только жена, миловидная белокурая женщина, аккуратно являлась каждый вечер с пакетами продуктов.

В свете недавнего разговора с Димой именно этим продуктам полковник уделил особо пристальное внимание.

Видеозапись последнего дня жизни Андрея Тимашова свидетельствовала, что завтрак его состоял из классической яичницы с ветчиной и чашки кофе.

Но за обедом, разогрев суп, Тимашов щедро влил в свою тарелку некую густую смесь из небольшой баночки, в каких обычно продают различные соусы.

Остановив просмотр и увеличив кадр, полковник смог прочитать надпись на этикетке. «Аджика по-кавказски» — вещали сочные, ярко-красные буквы.

— О черт… — пробормотал себе под нос Лев, припоминая подробности разговора с «молодым специалистом». — Как он там говорил? «Если пища со специями, а вкус у таблеток не слишком выраженный»? Так, кажется? Что ж, как минимум пища со специями здесь налицо.

С содроганием следя за тем, как Тимашов в самом буквальном смысле «хлебает ложками» предполагаемую отраву, Гуров вскоре стал свидетелем новой «душераздирающей» сцены.

Доев суп, Тимашов положил себе на тарелку картофельное пюре и котлету и вновь густо залил этот натюрморт ярко-красной смесью.

— Черт, черт, черт! — бессмысленно повторял полковник, следя за тем, с каким удовольствием Тимашов поглощает снедь. — Парень, похоже, любил остренькое. И, кажется, кроме него самого, об этом знали еще некоторые.

«Обеденный перерыв», который наблюдал сейчас Лев на экране, был последним в жизни Андрея Тимашова. Уже через несколько часов пришедшая в свой обычный час жена обнаружит его мертвым.

Сомнений быть не могло. Если смертельную дозу лекарства подсунули в пищу, самый подходящий ингредиент — этот злосчастный соус. Но как мог попасть в банку препарат? Как можно было обеспечить гарантию, что именно эта банка из тысяч и миллионов, выпускаемых производителем, попадет на стол к Тимашову?

Он снова остановил просмотр, вернулся к тому моменту, когда Тимашов наливал соус в суп, и, всмотревшись внимательнее, понял, что изначально банка была полна до краев, а по некоторому напряжению, которое понадобилось Тимашову, чтобы открыть ее, догадался, что делается это впервые.

«Соус недавно куплен, еще ни разу не открывался, — мысленно анализировал происходящее Гуров. — Куплен где? Соус совершенно обычный, таких полно в любом супермаркете. Так что там он, по-видимому, и приобретен. Вероятнее всего, женой Тимашова. Кто еще будет беспокоить себя доставкой ему продуктов? Но какие именно продукты обычно покупает Ирина, по-видимому, знали. И в соответствии с этим разработали не особенно головоломный план».

Внимательно рассматривая баночку из-под соуса, он без труда обрисовал для себя, в чем этот план мог заключаться.

Такие баночки — посуда многоразового использования, открытие крышки не вызывает видимых повреждений. Купить соус, «начинить» его нужным препаратом и затем вновь пронести в магазин — незамысловатые операции, с которыми справится и ребенок. Сложнее устроить так, чтобы Ирина из всех выбрала именно эту банку. Но, по-видимому, и тут некий выход нашелся. Иначе чем объяснить все, что произошло в дальнейшем?

Гуров вновь продолжил просмотр с того места, на котором остановился, и вскоре имел возможность убедиться, что результаты вскрытия, о которых сообщил ему «молодой специалист», имеют вполне реальные основания.

Отобедав, Тимашов прошел в комнату и там, достав из специального шкафа красивую бутылку с надписью «Хеннесси», налил из нее немного золотисто-коричневой жидкости в пузатый бокал.

Наблюдая за его действиями, полковник чувствовал себя попавшим в какой-то театр абсурда. Создавалось впечатление, что Тимашов сам заранее срежиссировал постановку собственной смерти и теперь с полным знанием дела играл в этом спектакле главную роль.

«Все построено на повседневных привычках, — думал Лев. — А чтобы такое построение организовать, необходимо как минимум точно знать, в чем эти привычки заключаются, и быть уверенным, что в нужный момент Тимашов от них не отступит. Другими словами, нужно достаточно близко и часто контактировать с самим Тимашовым. Подобные контакты дают возможность либо узнать об образе жизни человека из дружеских бесед, либо наблюдать этот образ жизни воочию. Второе характерно для родственных связей, а первое… первое вполне вписывается в рамки связей профессиональных».

Тем временем события на экране подошли к своей наиболее драматической части. Выпив коньяк, Тимашов прошел в кухню, ополоснул бокал и вернулся в комнату. Сев на диван, взял было книгу, но вдруг снова встал. Сделав несколько шагов в направлении кухни, прижал правую руку к груди, а левой сделал несколько порывистых движений, будто пытаясь ухватиться за воздух.

Но ухватиться не удалось. Тимашов упал на пол, и следующее живое движение в безмолвной квартире произошло лишь тогда, когда на экране появилась охваченная паникой жена.

Гуров выключил компьютер и взглянул на часы. Квартира сестры, у которой в данный момент проживала Ирина Тимашова, находилась в Люблино, и, чтобы прибыть туда в приличное для визитов время, нужно было уже стартовать.

— Пожалуй, просмотр дел придется отложить до завтра, — вслух проговорил Лев, вспомнив обещание, данное Заруцкому. — За один день это дело точно не раскрыть.

Он запер кабинет и вновь спустился к машине.

Сестра Ирины Тимашовой проживала в обычной многоэтажке, какими сплошь и рядом застроены спальные районы столицы.

Поднявшись на восьмой этаж и позвонив в дверь, Гуров услышал приглушенное щелканье замка, по-видимому, второй, внутренней двери. Несколько секунд его внимательно разглядывали в «глазок», затем раздалось неуверенное: «Кто там?»

— Мне нужно поговорить с Ириной. Ириной Тимашовой, — стараясь придать максимальную мягкость тону, ответил полковник. — Моя фамилия Гуров. Гуров Лев Иванович. Вас должны были предупредить. Валерий Алексеевич заверил меня, что договорился о встрече.

— Ах да… Одну минуту. Подождите пожалуйста.