Сущность квантовой терапии заключалась в аппаратах, которыми пользовался Гладилин. В основном это были самые обычные аппараты для физиотерапии, но несколько модифицированные и настроенные на самое минимальное воздействие. Имелись у него здесь еще и списанные генераторы для создания разных частот, которые он выпросил у одного своего родственника, занимавшегося разработками новых видов связи. Гладилин их тоже использовал – разумеется, в щадящем режиме, но клиентам нравилось.

Сегодня прием у него был так же хорош, как это обычно случалось в последние десять месяцев. Даже летом, в период отпусков поток клиентов не иссякал. И в этот день через скобяную лавку прошло человек двадцать пять, в основном женщин в диапазоне от тридцати пяти до пятидесяти, и ни одна из них не ушла от Владимира Николаевича разочарованной. Он чувствовал себя удовлетворенным, но слегка усталым. Хотелось поскорее вернуться домой, принять ванну и со вкусом поужинать. За окнами уже густо синел вечерний воздух и призывно мигали огоньки реклам. Но в холле еще оставались люди, и Владимир Николаевич не мог покинуть своего боевого поста.

– Ну что же, на этом можно на сегодня закончить, – сказал он, отключая один из своих многочисленных аппаратов и снимая с дрябловатого тела пациентки электроды на мягких резиновых присосках. – Можете одеваться, Виктория Александровна. Полагаю, что уже через неделю мы можем закончить. Даже невооруженным глазом я вижу улучшение. Прекрасный цвет лица, блеск в глазах – вы помолодели лет на пять, говорю это без преувеличения. Мы добились прекрасных результатов. Только не забывайте про фруктовую диету, которую я вам рекомендовал.

– Действительно, я чувствую себя гораздо лучше, – с энтузиазмом сказала пациентка, поднимаясь с кожаного дивана, на котором происходило таинство. – Вы – кудесник, Владимир Николаевич. Я буду рекомендовать вас всем своим знакомым.

– Очень вам признателен, – ответил Гладилин, улыбаясь. – Но от звания кудесника категорически отказываюсь. Квантовая медицина не имеет ничего общего с мистикой. Все на строго научной основе – технологии двадцать первого века. Эксклюзивные разработки. Подобного нет пока даже на Западе.

Три этих заветных слова – «квант», «технология» и «эксклюзивный» действовали на стареющих женщин безотказно. Резиновые присоски на теле только завершали дело. Это была аутопсихотерапия высшей пробы. Если человек не был по-настоящему болен, то она даже приносила несомненную пользу. Но Владимир Николаевич не связывался с больными.

Он проводил пациентку до порога и предупредительно распахнул перед ней дверь. Внимание и предупредительность действуют на женщину ободряюще – лучше женьшеневой настойки. Уходя, Виктория Александровна помахала ему ручкой и благодарно улыбнулась. Значит, была согласна платить и дальше.

В холле еще оставалось два человека – пожилой седоватый мужчина с прямой спиной и суровым взглядом, похожий на отставного военного, и тихая замкнутая женщина лет тридцати с льняными волосами, коротко стриженными и красиво уложенными. На женщине был серый брючный костюм, тщательно подогнанный по ее миниатюрной фигуре. Если бы не ее несколько отсутствующий вид, ее вполне можно было бы назвать привлекательной. Владимир Николаевич вспомнил, что уже однажды видел ее – три дня назад она впервые приходила на процедуры. Кажется, она жаловалась на головные боли.

– Кто следующий? – спросил Владимир Николаевич.

Пожилой мужчина с тревогой покосился на женщину, остававшуюся совершенно невозмутимой, а потом поспешно приподнялся и несколько смущенно пробасил:

– Вероятно, я, доктор! То есть я хочу сказать…

Женщина с льняными волосами медленно подняла на него глаза, и отставник осекся. Он пожал плечами и уже увереннее произнес:

– Значит, я, доктор! Можно заходить?

– Да, конечно, прошу вас! – Владимир Николаевич широким жестом указал пациенту на дверь, а сам направился в противоположный конец холла, где за столиком с телефоном и компьютером восседала его помощница. Она уже давно делала ему какие-то знаки, и нужно было выяснить, в чем дело.

– Что случилось, Валентина Петровна? – понижая голос, спросил Гладилин.

Обворожительно улыбнувшись, женщина совсем негромко предупредила, многозначительно покосившись на одинокую пациентку на противоположном конце холла:

– Владимир Николаевич, вон та дамочка ведет себя странно! Она уже третьего пациента вперед пропускает. Считаю, что должна вас предупредить.

Владимир Николаевич улыбнулся уголком губ и самодовольно сказал:

– Не вижу причин волноваться, Валентина Петровна! Может быть, у нее на это есть свои причины. Вы же знаете, желание пациента для нас – закон!

Такие случаи уже бывали в его практике. Иногда пациентки проникались к Владимиру Николаевичу чувством куда более теплым, чем обычная благодарность, и шли на всякие уловки, чтобы остаться с ним наедине. Такие вещи ему льстили, хотя он их и не поощрял – бизнес есть бизнес. Новая пациентка появилась в его центре совсем недавно, но кто знает – может быть, любовь с первого взгляда действительно существует?

– Не вижу причин волноваться, – повторил Гладилин. – Я держу ситуацию под контролем.

Он знал, что Валентина Петровна немного ревнует его к каждой новой клиентке. Это обстоятельство тоже грело ему душу. Внимание женщин дорогого стоит, и совсем не важно, в каком они возрасте. Слишком многое в этом мире зависит от женщин – эту аксиому Гладилин вызубрил еще в молодости.

Он вернулся в кабинет и занялся отставным военным. Иногда среди его пациентов попадались вот такие суровые, несгибаемые на вид мужчины. В прошлой жизни им приходилось выдерживать запредельные нагрузки и принимать сложнейшие решения, и тогда они не нуждались ни в чьей помощи. Но после выхода на пенсию в них происходил надлом. Они теряли сон, вступали в бесконечные конфликты со своими близкими и испытывали постоянный дискомфорт. Гладилин подозревал, что всему причиной здесь – резкий переход от активной деятельности к почти полному безделью. Вокруг человека как бы образовывалась пустота, которую ему нечем было заполнить. Гладилин предлагал свой вариант, и, в сущности, он был не хуже любого другого.

С отставником он провозился не менее получаса. Кроме всего прочего, старики обожали поговорить с понимающим, по их мнению, человеком. В основном темы касались крушения идеалов и упадка нравов. Гладилин без труда поддерживал любой разговор. В конце концов, все эти бесполезные слова превращались в звонкую монету, и это его вполне устраивало.

Когда старик ушел, сумерки на улице совсем сгустились. Работай Гладилин на чужого дядю, он с удовольствием бросил бы сейчас все к черту, и никто не заставил бы его пахать сверхурочно. Но «БМВ» и пиджаки из тонкой шерсти требовали усердия и терпения. Так что прекращать прием Гладилин ни в коем случае не собирался. Правда, его немного смущало поведение последней пациентки. Он сейчас слишком устал, чтобы отвечать на какие бы то ни было чувства. Да и присутствие Валентины Петровны сдерживало. Самое большее, что Гладилин был готов позволить этой симпатичной блондинке, – это ужин в хорошем ресторане. Это ни к чему не обязывает, но непринужденный разговор за бокалом вина позволяет узнать о человеке многое – после него сразу становится ясно, что делать дальше.

Женщина уже направлялась к дверям кабинета и Владимир Николаевич ободряюще улыбался ей, как вдруг зазвонил его мобильный телефон. Гладилин кивком предложил женщине располагаться, а сам поднес к уху трубку. Звонил его старший брат.

Владимир Николаевич едва сдержал досаду. Со старшим братом у него были, мягко говоря, сложные отношения. Сергей был человеком-анахронизмом, вымирающим динозавром, обломком той эпохи, где пудрили мозги насчет морального кодекса строителя коммунизма. В нынешней бодрой жизни он выглядел унылым идиотом. Сам не умел ничего и другим мешал. Например, он крайне резко отзывался о бизнесе младшего брата, называл его жуликом и Остапом Бендером. Ничего удивительного, что его бросила жена. Владимир Николаевич старался видеться с ним как можно реже. Строго говоря, они не общались месяцами, а то и годами, и оба не испытывали от этого ни малейшего дискомфорта. Скорее наоборот. То, что Сергей решился сегодня вдруг позвонить, уже было достойно удивления.