Гуров поинтересовался, не на тридцатом ли километре это было. Гриша пояснил, что нет, не на тридцатом, но это дела не меняет.

– Неприятности можно словить на любом километре, – убежденно заявил он. – Хотя я сам знаю мужиков, которые, хлебом их не корми, ищут приключения на свою задницу. Ну, в принципе, тоже занятие… Вы не из таких? Хотя по виду я бы так не сказал.

– Внешность, она обманчива, – заметил на это Гуров. – Может, мы как раз из тех, которые приключения ищут. Как это сейчас говорят? Экстремалы, вот!

– Ну, это ваше дело, – рассудительно заключил Гриша. – Каждый по-своему с ума сходит.

На том и порешили. Гриша отвез хмурых Синицына с Черкасовым, а потом вернулся в гостиницу, где его ждал Гуров. К этому времени нервы у всех были уже на пределе. Самохин докладывал по мобильнику каждые полчаса о действиях Маргариты Альбертовны. Та не делала ничего особенного – походила по городу, заказала ужин в кафе (практически ничего не ела – прокомментировал с раздражением Самохин, – поклевала только и еще коньяка сто пятьдесят ухнула, и ни в одном глазу, между прочим), – потом неожиданно зашла в подвернувшуюся по пути гостиницу и сняла номер. В гостинице она и провела остаток дня.

Часы показывали двадцать минут одиннадцатого, когда от Самохина пришло сообщение, что Маргарита Альбертовна покинула номер и теперь названивает в таксопарк и договаривается насчет машины. Самохин призывал поторопиться.

Гуров и Крячко тут же снялись, разбудили дремавшего в «Москвиче» Гришу и поехали на подмогу Самохину. Успели они как раз вовремя – Маргарита Альбертовна садилась в такси. Они подхватили Самохина и устремились в погоню.

Когда все началось, Гриша еще ничего не понял. Даже распоряжение незаметно следовать за такси не вызвало у него удивления. Однако, когда вдруг выяснилось, что ему снова придется повторить тот же маршрут, Гриша как-то притих и призадумался. Гуров заметил, что он все чаще стал бросать настороженные взгляды в зеркало, которое висело над его головой, и с некоторой тоской посматривать за окно, где все гуще и таинственнее становилась ночная тьма. Какие мысли роились при этом в его голове, одному богу было ведомо, но Гуров подозревал, что ничего хорошего Гриша о них уже не думает и, наверное, страшно жалеет, что связался с тремя незнакомыми мужиками, которые наверняка затеяли что-то скверное, по сравнению с чем отрезанная голова покажется детской забавой. Особенно он приуныл, когда они пересекли границу города.

На дороге в этот час было как-то особенно пустынно и тревожно. Вокруг лежала сплошная тьма, и лишь вдалеке неподвижно стояли недоступные мутные огни, да пылающие фары встречных машин изредка выныривали откуда-то, чтобы тотчас бесследно исчезнуть в ночи. По обочинам вились какие-то тени – то ли кусты, то ли заборы, – но разглядывать их не было ни времени, ни желания.

Гуров, не отрываясь, смотрел вперед, на красные огоньки убегающего вдаль такси да отмечал про себя каждый верстовой столб, проносившийся мимо. Наконец примерно на половине пути он вдруг сказал – доброжелательно, но категорично:

– А теперь, Гриша, сделаем вот что – ты обгоняешь эту машину и сигналишь водителю остановиться. Остальное не твоя забота.

Гриша ничего не сказал, но по его помрачневшему лицу стало понятно, что эта затея ему совершенно не нравится. Однако он послушно прибавил скорость и начал догонять такси. Через несколько секунд он обошел его – все невольно повернули головы, пытаясь рассмотреть сидящих в машине людей, – и, разумеется, ничего в темноте не увидев, слегка подрезал и помигал стоп-сигналом. Такси с некоторой задержкой все-таки сбавило скорость, съехало на обочину и остановилось. Гриша тоже затормозил. Гуров и Самохин мгновенно выскочили из машины.

– И что дальше? – тоскливо спросил Гриша, не поворачивая головы.

– А дальше начнется самое интересное, – весело сказал ему Крячко, хлопая по плечу. – Да ты не тушуйся, мы ничего плохого не делаем.

– А мне по барабану, – пробормотал Гриша, прикидывая, не ударить ли ему по газам и не смыться ли от греха подальше.

Но для этого необходимо было, чтобы последний пассажир покинул машину, а тот как раз делать этого не собирался. И позицию он занимал более выигрышную и, несмотря на возраст, был силен, как бык, и Гриша понял, что пропал.

Тем временем Гуров и Самохин с двух сторон подскочили к такси, заблокировав дверцы. Раздосадованный и слегка напуганный водитель агрессивно поинтересовался, что им надо. Гуров молча сунул ему под нос удостоверение. Сам он, не отрываясь, смотрел на Маргариту Альбертовну, которая, окаменев и бледнея на глазах, тоже не сводила с него глаз.

– Та-а-ак! Приплыли, – с тихой ненавистью сказал водитель, откидываясь на спинку сиденья. – Ну и что дальше?

– А дальше, друг, ты пока погуляй тут, – бесцеремонно объявил ему Самохин, – а мы воспользуемся твоей машиной. Не бойся, вернем обязательно.

– Ни хрена! Нет у вас таких прав! – уперся водитель. – Хотите, арестуйте! Будем в суде разбираться. А машину не отдам.

– Арестовывать мы вас не будем, – успокоил его Гуров, – но помочь вы нам обязаны. Не хотите уступать место за рулем – ваше дело. Но тогда будете выполнять все мои указания. Иначе я своими руками выкину вас из машины. Это будет некрасиво, но я возьму грех на душу.

Таксист понял, что Гуров не шутит, и хмуро сказал:

– Ладно, заметано! Куда едем?

Гуров кивнул Самохину:

– Значит, давай, капитан, как договорились… За меня не беспокойся.

Самохин кивнул и побежал к «Москвичу». Хлопнула дверца. «Москвич» сорвался с места и исчез в ночной темноте. Гуров быстро сел на заднее сиденье и спросил:

– Что же это вы, Маргарита Альбертовна, такого дурака сваляли? Я был о вас лучшего мнения.

– Вы не понимаете, что делаете, – бесцветным голосом сказала госпожа Вагнер. – Зачем вы меня нашли? Как же я вас ненавижу. Из-за вас все гибнет и… – Она замолчала, будто задохнулась.

Гуров посмотрел на часы. До назначенного срока оставалось около пятнадцати минут. Как раз доехать.

– Трогай! – сказал Гуров водителю. – По дороге поговорим.

Таксист с треском переключил передачу, газанул и так выскочил на шоссе, что гравий веером посыпался из-под колес.

– Маргарита Альбертовна, с кем вы должны сейчас встретиться? – деловито спросил Гуров. – Отвечайте начистоту, потому что времени у нас мало.

Госпожа Вагнер оцепенело смотрела в окно и долго не отвечала. Гуров терпеливо ждал. Он знал, что, как бы сильно она сейчас ни была озлоблена, все равно должна заговорить. Переиграть все назад было невозможно.

– Это очень влиятельный и опасный человек, – сказала наконец она. – Он не должен вас видеть. Ни в коем случае. Иначе все пропало. Я должна явиться к нему одна. Это обязательное условие. Иначе все срывается, а мой сын… – Горло ее сжал спазм.

– Значит, сын у него? Ну что было бы вам сказать это раньше? – с упреком произнес Гуров. – Ну ладно, что выросло, то выросло. Будем плясать под их дудку. Только объясните мне – на что вы надеетесь? Вам позволят встретиться с сыном?

– Я ничего не знаю. Надеюсь на чудо, – убитым голосом ответила Маргарита Альбертовна. – Со мной едва согласились встретиться. Никаких условий я, естественно, не выдвигала.

– А противная сторона?

– Они согласились встретиться, – повторила Маргарита Альбертовна. – Это все.

– Но вы уверены, что ваш сын у них?

– Безусловно. Где ему еще быть?

– Да, в сложное положение вы нас поставили, – вздохнул Гуров. – А главное, себя! На что вы надеялись, когда ввязались в эту безумную игру?

Он покосился на таксиста. Водитель сидел с каменным лицом, не отрываясь, смотрел на дорогу и, видимо, тоже размышлял о неприятностях. В разговор он вступать даже не пытался.

Зазвонил гуровский мобильник. Крячко деловито и озабоченно доложил:

– Только что проехали то место. Два джипа по обеим краям дороги. Без огней. Людей не видно. Сейчас отъедем чуть-чуть и развернемся. У тебя как? Она что-нибудь сказала?